Собака Мюнхгаузенов

Двери внизу захлопали одна за другой, будто вознамерившись сыграть какую-то невиданную гамму. Наконец, примерно на «до» второй октавы, распахнулась последняя, и в гостиную ввалился растрёпанный во всех отношениях Феофил. Бросив ружьё и шляпу на пороге, он пробежал через всю комнату, оставляя на лионском ковре ошмётки свежей торфяной грязи, и судорожно вцепился в дверцу шкафа, где выстроились в ряд бутылки с вином. — Фео! — Якобина фон Мюнхгаузен в изумлении оторвалась от правки очередного приключения покойного барона. — В чём дело? Рамкопф среагировал оперативнее: открыл бутылку рейнвейна и влил наследнику в рот изрядную порцию. Феофил икнул, разжал пальцы и пробормотал, заполошно хлопая ресницами: — Что, что… что это было? — Фео! Прекрати истерику! — вмешалась баронесса, но её прервал невозмутимый скрипучий голос Томаса: — Собака, вестимо. — Какая ещё собака? — оторопело переспросил Рамкопф. — Ну известно какая — собака Мюнхгаузенов. — Ты хочешь сказать, что собака может довести офицера… — Фео ещё ребёнок! — возразила баронесса, наливая трясущемуся отпрыску вторую порцию вина. — Ну хорошо, ребёнка… тьфу! — тут Рамкопф понял, что фраза звучит как-то не так, — одним словом, довести человека до такого состояния? — Так это смотря какая собака, — Томас вздохнул, не спеша подобрал шляпу и ружьё и положил их на стол. — Эта, — многозначительная пауза, — может. — Вот так новости! — Рамкопф обернулся к баронессе. — Что же вы не сказали, что ваш род преследует собака? — Она что же, и папу так?.. — поперхнувшись вином, выдавил из себя Фео. — Попробовала бы! — пожал плечами Томас. — Господина барона не очень-то попреследуешь. Слушалась его как миленькая! Бывало, свистнет господин барон ночью, а она тут как тут. Огромная такая и вся мерцает. — С чего это? — удивился Рамкопф. — От удовольствия. Особенно если ей ножку утиную бросить. Или там пряник… Известно, сейчас-то некому, вот она и того… Преследует. — Я не собираюсь быть утиной ножкой! — запротестовал Феофил. — И ничьей другой тоже! Проще говоря, если вы ничего не придумаете, я вызову её на дуэль! Здесь и сейчас! — На чём? — осадила его мать. — Томас, немедленно зови господина бургомистра! Он, кажется, ещё не уехал… Через две минуты в дверях появился бургомистр. — Я ничего не хочу сказать, господа, — укоризненно заметил он, — но мне завтра на службу в магистрат. Не скажу, что это подвиг… — Магистрат подождёт! — баронесса в возбуждении вскочила с кресла. — Ваш долг — остаться здесь и спасти моего сына! Вы же были другом моего ненормального мужа! (В другое время и в другой компании она бы ни за что не позволила себе таких выражений.) — Иными словами, — вывернулся из-за её спины Рамкопф, — вам что-нибудь известно о собаке Мюнхгаузенов? Бургомистр сел в кресло и протёр очки. — Вы бы, конечно, лучше спросили у фрау Марты… — он поймал взгляд хозяйки и тут же осёкся, — я хочу сказать, я мало что знаю. Дело в том, что Карл… ну, как бы поточнее выразиться… привёз её из прошлого. Из тыща шестьсот… дай бог памяти… сорок седьмого, что ли, года. — Для такого солидного возраста она неплохо сохранилась, — проворчал Рамкопф. — Ближе к делу! А барон случайно не говорил, как отправить её обратно в тыща шестьсот… сколько там? — Сорок седьмой, — со вздохом подсказал бургомистр. — Одним словом — назад в прошлое? — Вот назад никак нельзя, — развёл руками бывший друг Мюнхгаузена. — Карл говорил, что поймать её можно будет только в будущем. — Это когда же? — хором воскликнули собравшиеся (за исключением Томаса, который флегматично чистил ковёр). Бургомистр почесал в затылке. — Лет через сто. И… да, это может сделать только один знаменитый английский сыщик. — Через сто лет! — взвыл Феофил. — И что же нам пока делать?! Я столько взаперти не высижу! Ну уж нет, лучше что угодно, чем это… Дуэль! — Фео, возьми себя в руки! — прикрикнула Якобина. — Скажите лучше — может ли Карл привезти нам этого сыщика? Бургомистр поёрзал в кресле. — Не знаю, как вам и сказать. Видите ли… Карл уже был в том времени, и с этим самым сыщиком у него возникли какие-то… ну, недопонимания. Я не знаю всех подробностей, но… кажется, он не поверил, что барон может вытащить себя за волосы из болота. — Жалкий скептик! — вознегодовала Якобина. — Что ещё взять с англичанина! — Да не виноват он, — заступился бургомистр. — Служба у них такая, у сыщиков… — Значит, так, — объявил Рамкопф и принялся нарезать круги по комнате. — Завтра же во всех газетах появятся репортажи очевидцев о том, как барон Мюнхгаузен лично вытащился со дна болота! Я даю курс лекций в университете и выпускаю методичку! А вы, Якобина, просите аудиенции у герцога! Он должен утвердить проект парика, специально предназначенного для самовытаска! А если к нему добавить ещё и костюм… Томас поднялся с колен и опустил щётку в ведро. — Ну-ну, — вздохнул он и кивнул в сторону окна, откуда ещё слышались приглушённые завывания. — Схожу-ка я пока, отнесу ей овсянки… Животина всё-таки.