Английский для чайников

       Всё-таки школьная пора — время первых. Первая учительница, первая дружба, первая драка, первая любовь, иногда первый секс, первые вредные привычки. Об этом с некоторой грустью и преждевременной ностальгией думал новоиспечённый одиннадцатиклассник Антон Шастун, который, как и бо́льшая часть класса, которая ещё не определилась с планами на жизнь, был брошен на произвол судьбы, раздираемый выбором будущей профессии, будущего учебного заведения и будущего перечня экзаменов, которые надо сдать, чтобы поступить в будущее учебное заведение, которое даст ему образование для этой будущей профессии...        Короче, грузился он по полной.        Не добавлял оптимизма и тот факт, что в этом году их класс снова стал группой подопытных кроликов для жутких экспериментов молодых практикантов, засылаемых местным педагогическим вузом, чтобы пытаться учить юные умы. Нет, Антон вполне нейтрально относился к молодым ребятам. Они особо не грузили и больше боялись не облажаться перед наблюдающей мини-комиссией. Такой вид практикантов достался большинству классов.       Были и поразительно охуевшие экземпляры, которые раздавали двояки и с левой, и с правой. Главная несправедливость заключалась в том, что часто наблюдающие учитель и методист считали такие оценки оправданными и заносили их в журнал, а ученики потом заключали сделки с Дьяволом, чтобы их исправить.       Хотя их классу всё же чуточку повезло тогда, потому что, помимо совершенно ровного и неотсвечивающего Игоря Андреевича, который пытался в информатику, им достался ещё Арсений Сергеевич, «Арсюха», как Попова называли школьники между собой, преподающий английский язык. С Арсюхой им было весело, его было интересно слушать, почти так же, как и их Павла Алексеевича. Который, кстати, присутствовал на уроках английского: сидел в конце класса, следя за успехами парня, и отпускал смешные комментарии о его причёске, о поведении, о внешнем виде. Их слышали только методист и последние парты, за одной из которых сидел Антон и тихо смеялся в кулак.       Шастун, будучи абсолютным валенком в иностранных языках, даже что-то запомнил с его уроков, но, конечно же, уже забыл, всё-таки сколько времени с февраля прошло! Не обходилось, естественно, без плохих оценок, но Арсений Сергеевич ставил их себе в блокнот; в журнал заносились только те, на которых настаивал Павел Алексеевич.       Об этой неприятной функции, по правилам, отмалчивающегося учителя класс узнал на вторую неделю практики Попова после небольшого теста, который пришёлся аккурат на День святого Валентина. Никто на тот день, конечно же, не сделал домашку, заданную Арсюхой. Двойки за невыполненное домашнее задание парень ставить не собирался, вряд ли это было бы так же эффективно, как, например, заставить выполнить это задание, но уже в качестве самостоятельной работы.       Все напряглись: ни списать, ни пошептаться. Арсюха смотрел в оба глаза, а слушал в три уха, к тому же сзади внимательно наблюдали две пары глаз. Для тех, кто хоть немного знал английский, тест не представлял особой сложности, остальным же оставалось уповать на чудо. Антон уповал на чудо любви, не зря же День святого Валентина. Подговорив соседа по парте приписать пожелания счастливого праздника, надеясь, что это если не растрогает, то хотя бы повеселит парня, и тот что-нибудь придумает, чтобы обойтись без двоек, он вместе с Димой сдал работу уже проверяющему тесты Арсюхе.       Через пару минут на их парту упали исполосованные красной пастой два листка.       У Антона «два».       А ещё «Спасибо большое! И я тебя поздравляю! Счастья тебе!».       И сердечко.       У Димки тоже.       Антон не знал, чё там с настроением Арсюхи, но его подобное очень даже повеселило.       И, как оказалось, Арсюху тоже. Он объявил, что не станет ставить плохие оценки в журнал, ведь праздник же. Шастун с Позовым обменялись счастливыми улыбками, но счастье длилось недолго. Павел Алексеевич сказал ставить в журнал все оценки.       Наученные горьким опытом, больше они так не проёбывались в оставшиеся две недели.       В общем, та практика длилась всего месяц и была в десятом классе. Сейчас же был одиннадцатый класс. ЕГЭ. А им собрались подсунуть каких-то додиков, которые ни «бэ», ни «мэ», ни «ку-ка-ре-ку» на целую четверть. Конечно, правды ради, Антон не собирался к чему-то там готовиться с начала года, но если бы собирался?       Короче говоря, Антон был против такого расклада всеми руками и ногами чисто «за компанию».

***

      А потом Воля обрадовал класс тем, что его предмет, который снова попал в программу практики, будет вести всем им знакомый Арсений Сергеевич. Возмущающихся же – тех, кто собрался сдавать английский – он призвал не беспокоиться, ведь он будет помогать им в подготовке.       Арсюха... Точнее Арсений. Арсюхой теперь не поворачивался язык назвать этого парня. Когда-то недлинные, закрывающие уши, волнистые волосы заменила модная короткая стрижка с убранной на правую сторону чёлкой; очки в узкой квадратной оправе исчезли, и теперь без труда можно было рассмотреть его большие и светлые глаза; выпущенные рубашки с закатанными до локтя рукавами и мешковатые джинсы с болтающимися подтяжками сменились на чёрные футболку, зауженные джинсы и джинсовую куртку.       Кроме радикально поменявшегося стиля Попова Антона поражало то, что, поддавшись какому-то неведомому порыву, он старательно подметил все эти изменения.       Антон, конечно, тоже был недурен собой. Новая короткая стрижка, в моменты лени дополняемая исправно проступавшей каждое утро щетиной, давала ему огромное преимущество в борьбе за женское внимание. Длинные футболки с забавными принтами и мешковатые толстовки скрывали кажущуюся чрезмерной из-за высокого роста худобу. Даже браслеты с массивными кольцами носил. Девчонки уже тут сыпались, а он ещё и курил. Этакий образ плохого парня, как вам?       Антон отвлёкся на телефон: посмотрел время, кажется, тысячу раз проверил, как работает блокировка экрана. Надо было собраться с мыслями, потому что он понял, к чему вело это подсознательное сравнение с... объектом воздыхания.       Ну, здорово.       Пока Павел Алексеевич распинался, Арсений обводил глазами класс, чтобы освежить в памяти прошлогодние знакомства с учениками. Кого-то он вспоминал сразу, на ком-то приходилось остановиться подольше, такими темпами он и добрался до последних парт.       Шастун наконец оторвался от телефона и в этот момент встретился взглядами с Арсением. Судя по радостно взметнувшимся бровям Попова, тот Антона сразу узнал. Вряд ли такого можно забыть, с его-то необычной внешностью. Много ли вы людей знаете, кто выше вас, хотя вы сами до двух метров доходите?       Судя по пропустившему удар сердцу школьника, ему срочно надо было внести в список сдаваемых экзаменов английский.

***

      И сразу же две плохие новости. Первая: всех сдающих английский Павел Алексеевич забирал с уроков Арсения и отводил в отдельный класс заниматься. Вторая: Антон был реально плох в иностранных языках.       Чересчур принципиальный Павел Алексеевич не позволил школьнику слиться, когда тому стало известно, что из-за придумки учителя он не будет видеться с Поповым вообще. Поэтому на занятиях с ним Антон изображал знание английского (важно отмалчивался, когда Воля его не теребил как самого пропащего, и делал пометки в тетради, как его всё это заебало) и изучал профиль Арсения в Инстаграме. Потом получал домашнее задание от Павла Алексеевича и спешил в класс, чтобы успеть застать Арсения, урвать пару минут его времени и попросить объяснить эту каламуть.       К чести Попова, он действительно старался доступно объяснить, что и как делать, ещё б Антона это волновало больше мечтательного разглядывания молодого практиканта – может, что-нибудь и запомнил бы.

***

      Спасибо мирозданию за баланс во вселенной. На две плохие новости через какое-то время пришлись две хорошие. Первая: Павел Алексеевич стал проводить занятия по подготовке после уроков Арсения, иначе тогда в его практике не было никакого смысла. Ему приходилось обучать от силы всего десять человек, потому что бо́льшая часть класса готовилась сдавать экзамен.       Конечно, от дополнительной нагрузки многие возмутились, но Антон был не из их числа.       Вторая: теперь, когда Павел Алексеевич больше не присутствовал на занятиях, как в десятом классе, Шастун мог творить на уроках любую хуйню, чтобы привлечь внимание Арсения.       Которое и так практически всегда было обращено на ученика, сидящего за последней партой.

***

      – Шастун!       Семь уроков – это, конечно, мощно. И даже тёплая для осени погода не переменит его скверного настроения. Быстрее бы завалиться домой, поесть, забить на домашку и составить один из многочисленных планов «Как завоевать Арсения, обходясь без знания английского». Тому знание своего предмета, видимо, было в приоритете, раз он каждый урок вызывал Антона к доске.       – Шаст!       А завтра как раз английский, и он сможет увидеться с Арсением сначала на уроке, а потом после дополнительного занятия с Павлом Алексеевичем. Наконец-то хоть что-то приятное за сегодняшний день. А, тогда на завтра надо сделать домашку по английскому. Даже две. Что за жизнь.       – Антон!       Значит, не показалось. Его правда кто-то звал. Вынув из ушей заходящиеся чётким битом наушники, школьник осмотрелся. В курилке – местечке за магазином, который удобно располагался около школы – обнаружилась знакомая фигура.       – Арсений Сергеевич? – с видом полного участия Антон приблизился к парню.       – Да какой Арсений Сергеевич, – добродушно отмахнулся Попов, – просто Арс. Есть сигареты?       Антон усмехнулся. Арс разве курил? Зачем-то осмотрев его с ног до головы, будто ответ на свой вопрос можно было найти в его внешнем виде, он поинтересовался:       – Это какой-то воспитательный момент? – уголки губ неконтролируемо дёрнулись от сдерживаемой улыбки. – Тогда нет.       – Ой, скажешь тоже, – рассмеялся Арсений. – Мне сегодня сигареты не продали без паспорта – молодею не по дням, а по часам, видимо. «Загадочная история Арсения Попова»¹, все дела, – пошутил тот, и Антон искренне рассмеялся.       У него даже шутки были смешные. Есть ли в нём хоть какой-то изъян?       Отсмеявшись, Антон обнаружил на себе пристальный странный взгляд парня и поспешил достать пачку сигарет из кармана худи.       – Как учёба? – спросил Арсений, после того как они оба закурили.       Они почти всегда разговаривали про учёбу и сейчас, когда выпал шанс поговорить о чём угодно, они снова будут говорить про учёбу. Шастуна аж потряхивало от сдерживаемого смеха.       – Английский мне ни в какую не даётся.       – Уверен? Если есть тяга к... м-м... предмету, то это уже пятьдесят процентов успеха. А как по мне, то у тебя все сто процентов.       – Да ну? А как по мне, так я реально в пролёте.       – Я тебе говорю, у тебя все шансы. Бери быка за рога. Бык не против, а очень даже «за», – Арсений сделал ещё одну затяжку, внимательно следя за школьником.       – Я уже из кожи вон лезу. И к тебе хожу, и к Павлу Алексеевичу после уроков, а результат нулевой.       Не то чтобы Антон надеялся на какой-то результат, но всё равно было жаль потраченного времени.       – А... – многозначительно выдал Попов и громко усмехнулся, – так ты про английский.       – Да, про английский, – как бы между прочим отметил Шастун, сетуя на отвлечённость парня. – Погоди... в смысле? А ты тогда про что?       Арсений бросил окурок на землю, примяв его носком кроссовка, и выразительно посмотрел из-под полуопущенных ресниц на Шастуна. От такого взгляда хотелось заявить, что человечество ещё не придумало способа лучше, чтобы выразить мысли.       Промотав в голове диалог и сопоставив его с тем, как на него смотрел Арс, Антон покрылся красными пятнами смущения от осознания.       Школьник неловко закашлялся, пытаясь поверить в своё счастье, и Попов сменил тему, ошибочно восприняв это как повод к отступлению:       – У вас же историю Оксана ведёт?       – Скорее доводит, – быстро ответил Антон, отбрасывая докуренную сигарету в стену магазинчика с такой силой, что искорка, вылетевшая из неё от удара, мигом потухла, – ты с темы-то не перескакивай.       – Хочешь всё-таки про английский язык поговорить?       – Да, именно что про язык, – с хитрой улыбкой подтвердил Антон.       – Я тебя понял, – задрав голову вверх и тихо рассмеявшись, прикрывая глаза ладонью, сказал Арс, а потом взглянул на него тем самым взглядом, который школьник сейчас мог классифицировать как обожающий. – Прогуляемся?       Антон охотно кивнул и, как само собой разумеющееся, приблизился к Попову, чтобы взять его за руку, переплетая пальцы. Данный жест был встречен с искренним желанием.       ... Всё-таки школьная пора — время первых. Первая учительница, первая дружба, первая драка, первая любовь, иногда первый секс, первые вредные привычки. Об этом с особым трепетом думал Антон Шастун, проводя время с взаимно любимым человеком, от которого он был без ума в тот год и в последующие...