Я хочу жить.

Хибари Кёе нравится дождь, потому что с дождём приходит он. Тучи в ночном небе почти приводят Хранителя в экстаз, ведь они предвещают, что после полуночи, когда травоядные попрятались от дождя, придет его ночной гость, сопровождаемый едва уловимым запахом сладкого лотоса. Выждав пару минут, Облако распахивает беззвучно расходящиеся створки, окидывая взглядом туманную фигуру Рокудо Мукуро. По позвоночнику проходится знакомое ощущение, едва уловимое. Звериная дрожь где-то в районе солнечного сплетения. Возбуждение, когда он видит пропитанные влагой синие волосы, с которых срываются редкие капли, разбивающиеся на тысячи маленьких копий, когда он хватает ледяное запястье и втягивает Туман в дом, заставляя замешкаться, прежде чем перешагнуть порог. Теперь можно схватить Мукуро, прижать к стене так, что хрустнут кости, ударить затылком о твёрдую поверхность и пройтись пальцами по загривку, окрашивая подушечки в алый цвет. Содрать с податливого тела мокрую одежду, неаккуратным комом отшвырнуть на пол, отбросить её ногой и жадно исследовать руками бледную холодную кожу, будто бы окутанную дымкой, выискивая ссадины и синяки, оставшиеся с прошлого раза, нажать на них, расцарапать, обновляя свои метки. Расстегнуть с лязгом пряжку ремня, одновременно разворачивая Мукуро лицом к стене, вжимая его, разбивая губы и нос, впиваясь ногтями в ягодицы и раздвигая их. Ворваться в тесно сжатый анус, раздирая нежные края, скользя по крови вглубь и наращивая темп до бешеного, до шлепка бёдер о мягкую плоть, вырывая из горла иллюзиониста хриплое мычание и сорванные крики. Кёя не знает, почему он не сопротивляется. Раз за разом позволяя себя трахать, рвать и кусать, украшать аристократичное тело новыми шрамами. Ему и не требуются эти знания. Плевать. Лишь бы унять это чувство внизу живота. Он ничего не говорит,только что-то мычит, кусая губы, едва выталкивая из горла судорожные звуки. Задыхается? Пытается сдерживаться? Кёя кончает с протяжным стоном, вдавливая лицо Мукуро в стену, зарываясь губами в волосы на затылке и забавно торчащий синий хохолок, позволяя себе лёгкую ласку. Гладит по плечу, пробегаясь до тонких холодных пальцев, стискивая их железной хваткой, тянет Рокудо в ванную, где заталкивает в душевую кабинку и включает теплую воду, окатывая покрытое уже начинающей подсыхать кровью тело. Смывает сперму с бёдер Мукуро, проходится струёй воды по анусу, раздражая свежие раны. Хибари нестерпимо хочется снова поиметь этого всегда упрямого, а теперь податливого туманника прямо здесь, под россыпью капель из лейки душа. Достать тонфа и проверить, насколько сможет разворотить его задницу, если высунуть из стали острые шипы. Вместо этого он подхватывает Мукуро на руки, заворачивает в полотенце и уносит. Молчащего. В свою спальню. Опускает на кровать и ложится рядом, как есть, в мокрой одежде, весь распаренный. Хибари не боится засыпать рядом с недавним врагом, а класть тонфа под подушку он перестал уже на третью ночь. Кёя поднял голову, проверяя, не послышался ли ему скребущийся стук по двери. Ночь была дождливой, ливень только-только прекратился, в воздухе висели клочья белёсого тумана, и Хранителю не хотелось вылезать из уютного пледа. Однако звук повторился, и Хибари нехотя сполз с кресла, про себя обещая адские муки невовремя пришедшему смертнику. Он распахнул дверь, в первый момент оторопев. На пороге, чуть покачиваясь и глядя из-под мокрой чёлки, облепившей лицо, стоял Рокудо Мукуро, Хранитель Тумана, проклятый иллюзионист и заклятый враг. Что-то с силой ударило в грудь, невидимое, но сильное. Что-то было неправильным, и от этого чего-то веяло смертельным ужасом и ледяной тоской. Кёя моргнул, словно в глаз ему попала соринка, зрение на миг расфокусировалось, но почти сразу пришло в норму, лишь краски ночи стали зыбче, подёрнутые туманом. - Что ты здесь делаешь? - голос будто песком присыпан. Хибари поморщился, кашлянув, и повторил свой вопрос, по непонятной причине не раздражаясь, а испытывая лишь любопытство. Мукуро всё так же молча протянул кажущуюся полупрозрачной руку, не отводя тусклого взгляда от лица Облака. Кёя дёрнул плечом, пошире открывая дверь. Иллюзионист не двинулся с места, лишь склонил голову к плечу вопросительно. - Ну в чём дело? Тебе особое приглашение нужно? - фырнул Хибари, и даже не особо удивился, когда Мукуро медленно кивнул. - Проходи, Мукуро, - слишком церемонно произнёс Кёя, хватая хрупкую ладонь, вздрагивая от уколовшего иголочками холода. Туман помедлил, прежде чем перешагнуть порог, и на одно мгновение его глаза полыхнули прежним огнём, в них мелькнуло неясное торжество и тут же угасло, оставляя после себя слабо тлеющие искры. Тогда же Хибари изнасилует его в первый раз, прямо в коридоре, сшибая не оказывающим сопротивления туманником вешалку и срывая зеркало со стены, разлетевшееся мелким острым крошевом по полу. Тогда же он впервые оставит его на ночь, до утра вглядываясь в тусклые медяшки глаз, безразлично смотрящие в потолок спальни. Через пару дней он спокойно уснет в его присутствии, зная, что наутро найдёт рядом с собой лишь влажное пятно, по очертаниям напоминающее тело туманника, и стылый холод в комнате. Савада Тсунаёши на собрании скорбно смотрит на Хибари, о чём-то догадываясь. Гипер-интуиция Нео Вонголы заставляет шатена с особым вниманием присматриваться к поведению и состоянию Кёи. Облако даже не даёт себе труда замечать это, полностью погруженный в себя, он ищет на экране смартфона прогноз погоды и облегчённо выдыхает, потому что сегодня ночью снова будет дождь. - Что с вами происходит, Хибари-сан? - Савада перегибается через стол, с беспокойством и заботой в светло-карих глазах всматриваясь в лицо своего Хранителя Облака. - Вы ужасно выглядите. Краше в гроб кладут. Краше в гроб кладут...в гроб...кладут... Слова отзываются ноющей болью в висках Хибари. В сердце втыкается ледяная игла, глубоко протыкая трепыхающийся испуганно орган. Кёя оседает на пол, раздирая грудь в бессилии, едва слыша испуганные крики вокруг себя, а перед глазами, с которых падает туманная пелена, разворачивается цветная лента прошлого, всё ускоряясь, как кадры плохого кино при перемотке. Синяя обивка гроба. Бледное лицо Рокудо Мукуро. Закрытые глаза. Слёзы Хроме. Печальный голос Тсунаёши. Проваленная миссия. Дыра в груди, кровавыми лохмотьями обрамляющая разорванную футболку Тумана. Сломанный пополам трезубец. Рокудо Мукуро мёртв. Лопнувший в руке стакан. Плед и кресло. Туманная фигура на пороге, жар и похоть, тяжёлое дыхание и закручивающаяся пружина в животе, стягивающая внутренности в узел. Судорожный экстаз и хриплый протяжный крик. Рокудо Мукуро мёртв. Кёя приходит в себя в больничной палате. Сквозь щели сорванной с колец шторы льётся призрачный лунный свет, а напротив кровати едва виднеется изломанный тонкий силуэт, очерченный тьмой. Хибари пытается приподняться, силится разглядеть того, кто пришел из мрака, но вспыхнувшие синим и алым глаза пригвождают его к месту. В памяти всплывает слово "юрэй". Мертвец, не нашедший покоя - вот кто явился к нему, кто смущал туманными иллюзиями разум. Юрэй не имеет тела, но что стоит лучшему иллюзионисту придать своему призраку немного материальности? Поднять собственное мёртвое тело из могилы, процарапать себе дорогу сквозь осыпающиеся комья земли и явиться к лучшему врагу дождливой ночью? И он сам дал приглашение этому демону, позволил войти в свой дом. - Ты пришёл за мной? - хрипит Хибари, чувствуя, как ледяные иглы вонзаются в разум и душу, тянут жадно, разрывают. Тварь, восставшая из могилы, отрицательно качает головой. - Чего ты хочешь? И тогда он впервые слышит голос мертвеца. - Я хочу жить.. - выталкивает слова из иссохшего горла существо, медленно приближаясь к кровати и забираясь на неё. Садится поверх, осёдлывая бёдра Кёи, сжимая его худыми коленями. Хибари против воли прогибается, болезненно выстанывая, как под гипнозом поднимая руки и прижимая Мукуро к себе. Багрово-синие глаза светятся восторгом, безмерно живые, манящие. Тварь облизывает губы, приникая всем телом к груди Кёи, сдирает одеяло и одним слитным и плавным движением насаживается на пульсирующий от нетерпения член, в унисон с Кёей крича сорванно и сипло. Облако двигается резко и привычно-быстро, вталкивая себя в жаркое нутро, целуя и посасывая холодные тонкие пальцы, гладящие его лицо. Тучи за окном расходятся, обнажая обглоданный серп луны. Мертвенно-жёлтый свет освещает полностью обнаженного Мукуро, безжалостно сдирая дрожащие клочья иллюзий с бьющегося в экстазе тела. Оно покрыто жуткими фиолетовыми пятнами, губы наполовину сгнили, выставляя напоказ челюсти и часть распухшего зеленовато-желтого языка. Глаза затянуты мерзкой белой патиной, волосы висят слипшимися сосульками, сквозь дыру в груди можно разглядеть обрывки мышц, влажный и склизкий комок замершего сердца, куски переломанных рёбер. Только глаза пылают неземной потусторонней жаждой. В воздухе разливается сладковатый трупный запах, пятна тлена ползут по некогда красивому лицу Рокудо Мукуро, а зубы неестественно вытягиваются тонкими иглами. Тварь наклоняется к лицу Хибари, застывшего от шока, обдавая его запахом мёртвой плоти, почти ласково проводит пальцами по щеке. Колкий лёд сковывает душу и сердце. Кёя не может даже шевельнуться, очарованный извращённой красотой выгибающегося и насаженного на его член мертвеца. Он вздрагивает крупно, изливаясь в гниющее тело, заполняя его своей спермой до отказа, и чувствует, как по капле утекает его жизнь в того единственного, кто победил его дважды. Тварь глухо воет, закидывает голову - и впивается ногтями в серые глаза Хибари, вырывая их из глазниц. Зубы вонзаются в горло, Мукуро голодно урчит, пьёт бьющую струёй горячую кровь, рвёт артерии и мясо, не жуя, глотает, насыщая демона, взявшего над ним власть, обретая новую жизнь. Оба глаза наливаются багровой тьмой. Безупречно белоснежная кожа влажно блестит в лунных лучах, когда иллюзионист соскальзывает с истерзанного Облака. Он потягивается, поправляя волосы, накидывает на плечи рубашку Кёи - она чуть великовата, но так даже лучше, прикрывает бёдра и не скрывает соблазнительный изгиб ягодиц, - и бесшумно выходит из палаты, прикрывая за собой дверь. Он хочет жить.