Натали.

      Он всегда приходит только ночью. Стаскивает с него одеяло, накрывает его губы своими. Целует. Иногда жестко, а иногда — слишком нежно, до боли. Эту боль не сравнить с физической, боль, которую Макс испытывает каждую ночь. Дэниел — его бог и палач.       Как он был рад, когда поступил в этот университет, радовался, когда ему предложили отдельную комнату в огромном здании, чтобы жить там вместо общежития, в обмен на помощь по дому. Макс помнит первую встречу с Дэниелом, его растрепанную шевелюру, мятую рубашку и омуты карих глаз за стеклами очков. Тогда в нем возникла эта искра, не просто симпатия. Боготворение. Идеал для мальчишки из детского дома. Макс начинает учиться еще усерднее, чем в школе, читает все книги, что есть в доме, готовит и убирается, таким образом пытаясь обратить на себя внимание доктора, чей взгляд всё так же проходит сквозь Макса.       Все их разговоры заканчиваются на очередном поручении, надежда на ответные чувства угасает, жизнь продолжается. Пока однажды ночью его идеал не приходит к нему в комнату. Макс просыпается от ощущения чужого взгляда на коже. В темноте и без очков он не сразу замечает доктора, сидящего в кресле напротив. Сердце предательски ёкает, вопрос слетает с губ, но вместо ответа его целуют. Близость горячего тела и мысль, что это не сон, опьяняют. Макс сдается. Руки с идеальными длинными пальцами изучают тело, карие глаза с каким-то неправильным блеском следят за реакцией. Этой ночью Левики видит звезды перед глазами, но, как говорится, хорошее не бывает долгим. Кончает Дэниел с чужим именем на устах.       На следующий день доктор опять его не замечает, с этого момента начинается личный кошмар Макса. Дэниел приходит каждую ночь, бывает и грубым, и нежным, неизменно повторяя чужое имя. Левики терпит, засыпая под утро с воспаленными от слез глазами, надеясь, что когда-нибудь Дэниел будет шептать его имя. Этого не происходит, но остановиться он уже не может. Макс понимает, что это все не будет вечным, когда-нибудь он уйдет, и на его место придет другой. Доктор Пирс не заметит, его всё так же будет волновать только та, с чьим именем он засыпает и просыпается.