Наше гордое знамя

—… монсеньор так и сказал «позорище»? — уточнил Фарит Редлосс. Ольгин, Избранный лейтенант Крыла Смерти, кивнул. — Знамя и так поизносилось во время Великого Крестового Похода и… далее, а тут еще и Керз, — вздохнул он. — Знамя Крыла Смерти здорово обгорело в том пожаре, из-за которого мы чуть не лишились монсеньора. — Значит, нужно новое? — проскрипел Стений. Хотя из-за имплантов голос его был невыразительным, а выражение лица — нечитаемым, товарищи давно научились понимать эмоции капитана флагмана. — Так что во всем виноват Керз, — резюмировал Ольгин. Они собрались в маленькой башенке на вершине Крепости Геры вскоре после прибытия на Макрагг примарха Сангвиния. — И да, надо где-то раздобыть новое. От моих предшественников осталось только словесное описание знамени Крыла Смерти со всей символикой. — Так в чем тогда проблема? — с нетерпением спросил Редлосс. — Эскиз, — ответил ему Ольгин, — нам нужен эскиз, образец, что-нибудь в этом роде. В архивах он, как мне сказали, не сохранился. В наших рядах, увы, живописцев нет. А с летописцами мы давным-давно расстались. Редлосс выругался. После недавнего нападения Керза дел у Избранного лейтенанта Крыла Ужаса хватало с избытком, и ему совсем не улыбалось сидеть непонятно где непонятно с какой целью. — А я-то здесь при чем? Проблема выеденного яйца не стоит. На кой я вам понадобился, я даже не живописец? Ольгин развел руками. — Дружеская помощь? Честь легиона? Фарит, ну пожалуйста. Ради меня. Избранный лейтенант Крыла Ужаса только махнул рукой. — Полагаю, мы могли бы попросить о помощи кого-то из жителей Макрагга, — заметил Стений, — хотя, подозреваю, наш примарх этого не одобрит. У него… сложные отношения с лордом Жиллиманом. — Девятый легион, — буркнул Редлосс, — у них там кого только нет. Может, и художник какой-нибудь найдется. Девятый не Тринадцатый, примарх вряд ли будет против. Ольгин просиял. Переговоры с кузенами из Девятого прошли успешно. Первый капитан Ралдорон проникся масштабом трагедии и отрядил в помощь Первому легиону брата Тициано, имевшего склонность к изящным искусствам в целом и живописи в частности. — Сломанный меч есть символ нашего наследия, — объяснял ему задание Ольгин, — обнаженное тело олицетворяет нашу добродетель. Ангельские крылья есть… Брат Тициано послушно кивал, устанавливая холст. Обнаженное тело решили писать с натуры. По легиону бросили клич, и в назначенное время высокая комиссия в составе Ольгина, Фарита Редлосса, Стения и брата Тициано из Девятого легиона готовилась к началу кастинга. — Подождите минуточку. — Ольгин внезапно сорвался с места и выбежал в коридор. Вернулся он в обществе весьма недовольного Азкаэллона, главы Сангвинарной гвардии. — Вот, — объявил Ольгин, — командир Азкаэллон любезно согласился нам помочь. По лицу Фарита Редлосса было хорошо заметно, что он не понимает, зачем им помощь Азкаэллона. По лицу Азкаэллона было видно, что он полностью с этим согласен. Тем не менее, кастинг начался. Через несколько часов Редлосс и Стений в один голос заявили, что с них хватит, они все видели, и вообще красота дело десятое (особенно на это упирал Стений, почесывая свои импланты). — Ну что же, — вздохнул Ольгин, — мне кажется, брат Сандальфон вполне может нам подойти. У брата Сусы многовато шрамов, брат Талия недостаточно строен. — Я бы предложил брата Чармана, — заметил Азкаэллон, — или вот брата Барбиила. — На мой взгляд, брат Чарман слишком много улыбается, — возразил ему Стений. — А Барбиил слишком смазлив, — поддержал его Редлосс, — эти голубенькие глазки, эти светлые кудряшки. — У вашего примарха тоже светлые волосы, — обиделся Азкаэллон. — Сравнил! Наш примарх, он… — Редлосс задумался, подбирая слова. — Это сейчас не важно, — нетерпеливо перебил его Ольгин. — Итак, еще раз предлагаю брата Сандальфона. Возражения есть? Нет? Ну и прекрасно. … Брат Тициано вдохновенно творил. Он сумел уговорить Саламандр поделиться с ним пиктами с Ноктюрна и теперь старательно срисовывал с пикта самую большую гору родной планеты Восемнадцатого легиона, не обращая внимания на суету вокруг. А тем временем в той же комнате Ольгин руководил установкой декораций. Декорации представляли собой нагромождение ящиков, прикрытое наспех покрывалом. Брат Тициано обещал, что на холсте все это будет выглядеть иначе. В порыве вдохновения он пририсовал молнию, бьющую в вершину горы, разлетающиеся вокруг осколки и, вместо лавы с оригинального пикта, пламя. Ольгин и Азкаэллон периодически подбегали посмотреть на его работу и одобрительно кивали. Настал момент, когда брат Сандальфон должен был занять предназначенное для него место. — Мне раздеваться надо? Совсем? — растерянно спросил он. — Да-да, совсем, — с легким раздражением ответил ему Ольгин, — да, и набедренную повязку тоже снимай. Теперь ложись. — Но… — Сандальфон явно готов был провалиться сквозь землю от смущения. — Да ложись уже! — рявкнул на него Азкаэллон. Командир Сангвинарной гвардии посмотрел, как Сандальфон неловко сел на край шаткой конструкции, а потом попытался лечь, и чуть не свалился. Азкаэллон решил взять дело в свои руки. — Ты! Ложись сюда! Нет, не сюда, а правее. Еще чуть-чуть. Нормально. Запрокинь голову. — Крылья, — задумчиво сказал Ольгин, — нам нужны крылья. Брат? — он повернулся к Тициано. — Ах, что-нибудь схожее. Что-то вроде макета, ну, такое. Легкое и светлое, хоть что-нибудь, — ответил ему художник, продолжая вдохновенно творить. Неожиданное препятствие привело всех в замешательство. Внезапно открылась дверь, и в комнату вступила госпожа Тараша Ойтен, августа камерарий принципал, доверенное лицо примарха Робаута Жиллимана, и, как говорили, женщина, вырастившая его. — Что здесь происходит? — строгим голосом спросила она. Перед суровой пожилой дамой видавшие виды легионеры смутились как мальчишки. Сандальфон попытался сползти с ложа, прикрываясь руками. Госпожу Ойтен это не смутило. Ольгин начал объяснять ей причину затруднений. — И только-то? — недоверчиво спросила она. — Думаю, бумага вам подойдет. Я отдам распоряжение. Через несколько минут брат Тициано уже набрасывал контуры будущих крыльев на больших листах плотной бумаги. Ольгин рассыпался в благодарностях. Госпожа Ойтен кивнула им и величественно удалилась. — Лорд Жиллиман очень похож на свою матушку, — умиленно сказал Ольгин, счастливый от того, что проблема решилась, — я имею в виду, приемную матушку. Теперь все уперлось в позу. — Повернись, — командовал Азкаэллон, — вот так. — Он вообще-то должен олицетворять добродетель, а не, кхм, плодородие, — осторожно заметил Стений. — Понял. Подними правую ногу и согни в колене. Больше чувства! Тянись! Рукой вверх тянись! Вон к той лампочке! Молодец! — Последний штрих, — Ольгин подошел к модели и вложил Сандальфону в правую руку обломок меча. — Вот так и лежи, — заявил Азкаэллон. — А ты рисуй давай! Брат Тициано закивал, старательно размазывая краски по холсту. Тихо сидевший в углу и наслаждавшийся представлением Фарит Редлосс успел заметить, как открылась дверь, и на пороге появился император Сангвиний, а из-за его крыла выглядывал Лев. Примархи обозрели детали творческого процесса, и Сангвиний открыл было рот, но сказать ничего не успел, потому что Лев, взяв его за плечо, потянул обратно в коридор. Дверь закрылась, и Редлосс прислушался. Примархи за дверью хохотали. Редлосс улыбнулся: Первый легион редко слышал смех своего примарха. Уже благодаря только этому затея со знаменем была не напрасной. …Это знамя переживет их всех…