Чуть позже

Как часто вы поднимаетесь на крыши? Как часто вы смотрите в пустоту между многоэтажек? Не думаю что часто, какой в этом толк. Да и романтики в этом нет. Но, что-то притягательное в этом есть. Сидеть на краю крыши, положить подбородок тонкие перила, что чисто физически не способны уберечь человек от падения, и смотреть вдаль. В наушниках звучит какой нибудь любимый трек, на ногах надеты "найки", точно такие же, были куплены в прошлом году. Не то, чтобы отсутствовала фантазия и были убогие вкусы, нет. Просто эти действительно удобные. Удобные не смотря на то, что первое время натирают ужасные мозоли. Они удобны и столь привычны.Привычны, как эта крыша, на которой только и остается, что сидеть. Сидеть и смотреть на болтающиеся из-за ветра ноги, на белую птичку на кедах и пробегающих далеко внизу людей. Все это находится так рядом, но так далеко внизу. В твоих руках смартфон, который был куплен три года назад. Узкие дорожки трещин, что появлялись каждый раз, когда он выпадал из рук. Короткие и едва заметный царапины, которые появлялись каждый раз, когда он лежал в кармане. И постоянное уведомление о том, что пора уже наконец-то зарядить его. Сколько раз в голове были мысли о том, что его пора поменять? Много, но он уже словно слился с рукой. Он часть жизни. Он видел многое. И что-то мешает его заменить. - Старичок. Совершенно обычным голосом мысли будут сказаны вслух и взгляд вновь будет направлен между многоэтажек и пустоты. В мыслях появятся кадры из фильмов, на которых между двумя огромными зданиями натянуты бельевые веревки. На лице появится улыбка и мысли о том, что было бы забавно видеть висящую одежду. Капли мыльной воды, что будут падать вниз. Туда, где ходят незадачливые прохожие. То, как они будут кричать и дергаться от падающих вниз капель. Холодных капель воды. Словно уменьшенная копия дождя. Вроде и меньше чем полноценный дождь, но раздражает в десятки раз сильнее. - Какая же это глупость. За спиной раздастся знакомый голос. Десятки или сотни раз он говорил о глупости. Приятный и очень мелодичный голос сообщает о глупости. В памяти вспоминаются провалы на экзаменах этого голоса. На лице вновь появляется улыбка. "Найки" продолжают качаться из стороны в сторону. Забавно. Мир так далеко внизу, а тут, наверху, почти ничего нет. Только "найки" и мелодичный голос. Голос опустился рядом. Взгляд плавно скользнул в сторону гостя на краю крыши. Как же знакома эта поза. Ноги свешены вниз, а подбородок лежит на положенных на перила руках. Черной сарафан, белые колготки и голубые туфли. Хотя вчера были белые кеды. - Голубые. Невозможно было не заметить. Мысли были вновь озвучены вслух. Мелодичный голос скорее всего смутился и покраснел. Капюшон мешает увидеть. Вновь улыбка. Туфли начали качаться. Между многоэтажек начали мелькать машины. Вечер. Скоро нужно будет возвращаться домой. Отец заждался. Телефон тихо вибрирует в руке. " Найки" больше не качаются из стороны в сторону. Машина отца проехала между многоэтажек, встала на пустое место и медленно утонула в шуме двигателей других машин. Шумно. Палец скользит в сторону зеленой трубки. Из динамиков доносится знакомый голос. - Будешь идти домой, купи хлеба. Без приветствия и прощания. Простой приказ. - Хорошо. Взгляд вновь опускается вниз. "Найки" по прежнему не качаются. Машины продолжают ездить между многоэтажек. Жизнь, там, далеко внизу. Люди такие крохотные. Но это всё тут, наверху. Внизу они все вырастают. У одного есть деньги и власть. У второго красота и сила. Тот умеет делать то, что не умеют делать многие другие. Это всё там, далеко внизу. Тут, наверху, они все крохотные. Все такие одинаковые. И не имеет значение, кто это. Он крохотный и почти незаметный. Но пустота между многоэтажками никогда не станет меньше. В пустоте многоэтажек промелькнула новая машина. Скоро будут гости. - Мне пора. Голубые туфли больше не качаются из стороны в сторону. Они медленно ползут вверх. Взгляд внимательно скользит за ними. На лице не появилось улыбки, в душе бьет колокол тоски и грусти. Голова медленно опускается и тут же возвращается вверх. Кивок. Мелодичный голос все прекрасно понимает. Рука опускается на капюшон. Затем она медленно скользит вниз. Нет, она не пытается снять капюшон. Это всего навсего шаг прочь. На лице вновь сияет улыбка. Мелодичный голос понимает всё. Обмен ложью произошел. Щелканье голубых туфель медленно затихает. - Ушла. Солнце ушло на уровень третьего этажа многоэтажек. Возможно, в фильмах, бельевые веревки уже снимают и уносят белье в дом. В фильмах. Всё так прекрасно и столько чудесно, что кажется, что реальный мир лишь тень. Тень того замечательного мира. Тень, что появляется за спиной, когда солнце уходит за линию горизонта. Тень, что никогда не исчезнет. Она будет всегда рядом. И даже, когда ее не видно, она рядом. "Найки" вновь начали качаться. Рука медленно, с легкой дрожью и напряжением тянется к висящему шнурку. Тянет. Рука тянет его к себе. В голове бьет тревогу голос. Он кричит - "Нет, не надо, ты лишь затянешь узел". В ответ на голос - рука продолжает тянуть шнурок. Голос, он как и всегда прав, узел затянулся на "найках". Шнурок вновь упадет из рук и начнет качаться вместе с кедами. - Темнеет. Второй этаж. Пару минут и тень станет ночью. Это так привычно и так обыденно. День за днем одно и тоже. Ночь сменяет день, а день сменяет ночь. Столетия за столетиями, человек за человеком, минута за минутой -- всё в движется вперед. Всё, за исключение мыслей. Они плывут по течению. По течению единственной реки, что плывет назад. Плывет по памяти, ныряя с головой водовороты воспоминаний. Из прошлого остается только хорошее. Пороги плохих воспоминаний со временем становятся всем знакомы и любая лодка, проплывает их. Проплывает рядом, на безопасном расстоянии. Просто скрывается от порогов. Но стоит повернуть чуть левее... Звонок. Очередной звонок отца. Сейчас будет заученный сценарий. - Где тебя носит.? - Скоро буду.. Пять слов. Всего пять слов может хватить, чтобы понять друг друга. Мелодичному голосу этого не понять. Пять слов. Этого для нее будет слишком мало. Пять слов. Всего пять слов. Зачем говорить больше, когда достаточно всего пяти слов? Туда. Обратно. Сделают круг и "найки" вновь возвращаются туда где они были секунду назад. Внизу всё так же. Машины. Дома. Мелкие и всегда спешащие люди. И одиночество между этажей. Пустота. Кажется, что вот они. Протяни руку и дотянешься до перил соседнего балкона. Но. Он так далеко. Но так близко. Ты пробуешь еще и еще. У тебя не получается вновь и вновь. Появляется легкая грусть, но ты ты продолжаешь тянуться к перилам соседнего балкона. Зачем? Зачем это делать? Задаешь себе вопрос, но продолжаешь тянуться. И всё без результата. Перила все так же далеко. - Одиночество меж этажей. Ты находишь ответы на вопросы. Перестаешь тянуться к перилам соседнего этажа. Ты хочешь, чтобы он был ближе. Чтобы одиночество сократилось. Чтобы было теплее. Дотянуться до перил и все. Все будет хорошо. Однако "найки" возвращаются вновь в исходный пункт своего движения и вновь идут на круг. И еще раз. И еще. И еще много. Очень иного раз. "Найки" вращаются ударяются друг от друга. Песок осыпается с подошв. Он летит вниз. К земле. Прочь с крыш многоэтажек. К подножию этих монолитных и вечно одиноких гор. К тем самым мелким людям. Ты видишь как они падают вниз, но вот. Буквально. Подождать еще секунду и они исчезнут из твоего поля зрения. Они упадут туда, где сотни и сотни таких же. Они ничем не будут отличаться друг от друга. Сотни совершенно одинаковых песчинок. - Пора. "Найки" поднимаются вверх, под ними появляется твердая опора. Стоишь. Думаешь о том, что будет дальше. Медленно тянешь руки к шнурку на левом кроссовке. Тянешь его в разные стороны. Концы шнурка так далеко друг от друга, но они едины. Ты улыбаешься. Продеваешь концы шнурков в отверстия. Концы проходят совсем близко друг от друга, но все так-же далеки. Словно этажи многоэтажек, что никогда не смогут стать ближе. Продеваешь концы шнурков в еще одни отверстия. И еще. И еще. Делаешь бантик. Они сплелись. Стали еще более едины, но концы все так же далеки. Поднимаешь голову к небу. Смотришь на надвигающиеся ночные тучи. Они застилают такое далекое небо. Кажется, словно небо стало куда ближе. Но, остается все так же далеко. Словно перила, до которых ты тянулся сотни раз. Сотни раз. И все без результата. Одиночество и расстояние не разорвать одной рукой. А концы шнурков навевают грусть. Они так далеки. Но так близки. Скрип. Протяжный и мерзкий скрип. Тяжелая и железная дверь издает свой стон. Одинокая. Ее почерневшая от времени ручка уже столько лет не видела руки человека. Что кажется, возьми ее рукой и она рассыпется мелкой трухой вниз. Сперва на "найки", потом труху медленно сдует ветром и она улетит туда, где перила крыш граничат с пропастью меж этажного пространства. Берешься рукой за ручку двери. Цела. На "найки" не сыпется ничего. Кольцо бантика подпрыгнуло и устремилось туда. Туда где находится другой конец шнурка, но.. Но все впустую. То, чему не суждено соединится, никогда не будет вместе. Дверь медленно стонет. В душе просыпается чудовищная тоска. Вновь звонок. Палец медленно отключает входящий вызов. Не важно кто это. Не важно зачем. Не важно. Все мирно утихает в темноте сумрачного подъезда. Лифт давно перестал ползать между площадками здания. Застрял. На втором. Или третьем этаже. Далеко внизу. Там, где мелкие люди уже почти приобретают свой полный рост. Там, где они почти возвращают своё влияние, но все еще остаются песчинками. Сотнями тысяч песчинок, что летели с "найков" в бездну меж многоэтажного пространства. По пустому подъезду раздаются приглушенные шаги. Они разносятся эхом по всему зданию. его слышат люди на пятом. Кто-то с первого возмутится и выйдет на площадку, чтобы успокоить топающего безумца. И тогда. Именно в этом момент, подъезд обретет жизнь. Он станет живым и звуки шагов утратят своё одиночество. Они сплетутся с возгласами возмущения и ненависти ко всему, что не заслуживает ее. Они. Перестанут быть одни в монолитной тишине подъезда. Гул шагов медленно сходит на нет. Нужная площадка нашлась сразу. Ты идешь вперед. Вниз. Поворачиваешь направо, затем налево,и так по кругу. Один раз. Два раза. И еще бесконечное множество тысяч раз. Долгожданная дверь. За ней не ждет одиночество. Страх. Злая атмосфера. Ты забыл хлеб. Забыл деньги. Забыл остаться на крыше домов. Медленно поднимаешься руку. Опускаешь ее на звонок. На черную кнопочку. Очень редко, но она раздается на лестничной площадке треском электричества. В этот раз нет. Ничего не ударило. Ничего не одернуло руку от кнопки. За дверью разрывается противный скулящий визг звонка. Ты продолжаешь держать. Скулеж продолжается. Начинает давить на тебя. Он везде. Он лезет в каждую щель. Между каждым атомом твоего мозга. Вы объединяетесь воедино. Круговорот скулежа и твоих мыслей заполняют пространство. Теряется прелесть одиночества. Исчезает тоска. Накатывает раздражение ко всему миру. Щелчок дверного замка. Дверь открывается без единого звука. Скулеж прекращается. Накатывает боль. Мир растекается красными тонами. Раскаты боли проносятся по всему лицу. Уходят в шею и слегка отзываются в пятках. Там. Внутри "найков" что-то болезненно кольнуло. Медленно, шатаясь поднимаешься, знаешь, что сейчас тебя опять отправят вниз. Опять накатит боль. Встаешь. Опять. Снова. И вновь. Боль медленно утихает. Мир приобретает новые краски. Ты можешь встать. Не ждешь новых раскатов. Не ждешь уже ничего. Медленно вплываешь через дверь в коридор. Снимаешь "найки". Один аккуратно падает на подошву и оставшиеся песчинки осыпаются на прожженный окурками паркет. Второй падает так безобразно. Далеко. Неправильно. Они далеки друг от друга. Они не пересекутся сегодня. А возможно и вовсе никогда не встретятся. Медленно, плывешь в свою комнату. Пропускаешь мимо ушей гневные вопросы про время. Вопросы про обувь. Вопросы про хлеб. Тебе уже все равно. Медленно вплываешь в свою комнату. Медленно открываешь дверь балкона. Она скрипит. Громко. Открываешь быстрее. Скрипа меньше. Втекаешь в суету ночного города через балкон. Упираешься грудью в перила балкона. Смотришь туда. Туда где виднеется бездна асфальтного полотна. Черная ночь заволакивает этот город. Поднимаешь свой взгляд, чтобы опять посмотреть на те перила, до которых ты так и не смог дотянутся. В окне на против царит покой. Покой и ночь. Тянешь руку туда. Туда, где твое отражение повторяет тоже самое движение. вы тянитесь навстречу друг другу. В ночи звонит колокол. - Ноль. Ноль. не более чем цифра. Не более чем старт. Старт или конец. Финиш. Опять опускаешь взгляд в бездну асфальтного полотна. Пусто. Там уже ничего нет. Нет снующих людей. Нет медленно плывущих машин. Нет того ощущения близости перил, что лежат на расстоянии чуть более чем вытянутая рука. Сантиметр. Возможно два. Но не хватает такую мелочь. Такую мелочь, словно песчинки. Твоя рука вновь устремляется в пространство между этажами. Тянется к соседним перилам. С той стороны повторяют тоже самое. Ты подаешь тело слегка вперед. Раздается скрип. Перила слегка отъезжают вперед. В последний раз в жизни ты понимаешь насколько безнадежно желание коснутся перил. Перила едут дальше. Ты тянешься дальше. Расстояние остается все меньше. Ты вот-вот дотянешься до руки, что тянется к тебе. Вы соприкасаетесь. Вы достигаете друг друга. Одиночество и тоска разлетаются в мелкие щепки. Вы вновь вместе. Давящее пространство меж многоэтажек и черные полотна асфальта. Ты прижимаешь к груди ту частичку, что успел получить, что успел забрать с собой, когда перила с грохотом упали в бездну. Туда, куда летели и вы.