Её зовут Мэри

— Три часа ночи, — проворчал Шерлок, не открывая глаз. На ощупь нашел руку любовника, обхватил покрепче за запястье, ласково поглаживая выступающую косточку. — Она поплачет и перестанет, Джон. Прошу, не уходи. — Шерлок, — шикнул Уотсон раздраженно, — ей всего год! Он дернулся, освобождаясь из хватки Шерлока, неловко выскользнул из кровати. Сунул ноги в тапки — слишком большие. Видимо, со спешки перепутал свои со шлепанцами любовника. Убежал в соседнюю комнату, где уже пару минут заливалась рыданиями его дорогая дочка. Маленькое и беспомощное создание, которое только и знает, как мешать жить другим. Рыдать без отдыха и притягивать внимание Джона. Шерлок зло фыркнул и, накрывшись одеялом с головой, попытался уснуть. Которую ночь без Джона. Её зовут Мэри. Шестьдесят четыре сантиметра в росте, около девяти кило в весе. Темненькая, с жиденькими завитками волос. Крикливая и докучливая. — Моё чудо, — мурлыкал Джон, прижимая девочку к себе и целуя её в лобик, на что Шерлок натянуто улыбался и кивал. Доктор был слишком занят ребенком, чтобы заметить неискренность в поведении любимого. Или просто уверил себя, что скоро это пройдет, и Шерлок привыкнет к тому, что теперь их трое. Её зовут Мэри, и о её существовании Холмс узнал лишь в тот день, когда, измученный и усталый, вернулся после трехгодичного отсутствия. Джон встретил его на пороге своей новой квартирки, слишком тесной для одинокого папаши с не в меру любопытной дочуркой. И, наверное, хорошо, что в тот момент он укладывал девочку спать, потому, что иначе детектив рисковал быть спущенным с лестницы. — Ты вернулся, — шепотом произнес доктор, качая дочку на руках. — Вернулся, — кивнул Шерлок, не смея больше ничего добавить. Все оправдания и объяснения застряли в горле. Он так и остался стоять на пороге, даже когда друг, нервно хохотнув, хлопнул перед его носом дверью. Холмс пробыл у порога до утра, заснул в неудобной позе, привалившись спиною к стене. Джон все же впустил его, ближе к вечеру следующего дня. Видимо, к тому времени он пришел в себя достаточно, чтобы выслушать друга. Или хотя бы попробовать это сделать. Они не разговаривали долго. Впрочем, Шерлок был благодарен Джону уже за то, что тот позволил ему находиться рядом. В то время детектив и сам был занят работой — после смерти Себастьяна Морана осталось много надоедливой мелочи, с которой нужно было разобраться. Лестрейд вызывал его в Ярд почти каждый день. А когда наступали моменты затишья, Шерлок уходил сам. Не хотел раздражать Джона своим присутствием. Ждал, пока тот сам решится начать разговор. Дождался. Хорошенько и сполна — синяк под глазом и разбитая губа заживали долго, несказанно веселя Грега. Тот, едва увидев детектива, так и сказал: “Ох, молодец Джон — хороший у него удар. Хотя я бы бил прямо в нос. Может, тогда у тебя, наконец, проснулась бы совесть”. Шерлок терпел. И это, и грандиозный скандал от Джона, и насмешки Майкрофта, что прибыл на следующий день поздравить друзей с “окончательным воссоединением”. Хитрый ублюдок, вечно был в курсе всего. Впрочем, тоже не ушел просто так — контрольный удар от доктора Уотсона пришелся прямо по его холеной физиономии. — Надеюсь, вы больше не будете лезть в наши дела, мистер Холмс, — зло улыбаясь, осведомился Джон, и Майкрофт, придерживая платок у разбитого носа, поспешно ретировался. Благо у него хватило сознательности уйти по-английски, молча. — Джон, — влюблено улыбнулся Шерлок, когда за старшим Холмсом захлопнулась дверь, — это было… — Не думай, что я сделал это для тебя. И учти, что я всё ещё злюсь, Шерлок. Так что я тебе советую — веди себя очень тихо. И, готовый в тот момент на всё, лишь бы вернуть их прошлую жизнь такой, как он её помнил до своего ухода, Шерлок согласился. Принял все те условия, что обозначил его друг. Вот только не учел одну маленькую деталь. — Её зовут Мэри, — улыбнулся Джон, прижимая малышку к себе, — Мэри Маргарет Уотсон. — В честь матери, верно? — нахмурился Шерлок, замечая, как друг болезненно морщится. — Думаю, не нужно рассказывать, что случилось. Ты ведь и так в курсе. Шерлок кивнул. Мэри Морстен была милой и приятной девушкой. Джон познакомился с ней спустя полгода после “смерти” Шерлока. Она только устроилась сиделкой в больницу, где работал Джон. Подружилась с ним быстро. Помогла справиться с травмой, помогла забыться. Свадьбу сыграли уже спустя месяц. Шерлок эту дату помнил хорошо, ведь, едва узнав о помолвке, рванул в Лондон. Майкрофт успел перехватить его и образумить. Напомнил, что если обман раскроется — жизнь Джона будет под угрозой. И между мертвым, но верным ему Джоном, и Джоном чужим, но все-таки живым, находящимся вне опасности, Шерлок благоразумно выбрал последнее. — Возможно, ему так будет лучше, — вздохнул Майкрофт, провожая брата на самолет. Проглотив свою ревность, Шерлок вернулся в Париж и с головой ушел в работу, стараясь не думать о предстоящей свадьбе самого дорогого для него человека. Впрочем, судьба была к нему благосклонна. И как бы это ни было эгоистично и зло, но, узнав о смерти миссис Уотсон, Шерлок вздохнул с облегчением. Джон вновь принадлежал ему полностью и безраздельно. Расследование шло к завершению, и в скором времени он собирался вернуться домой. — Мэри, — фыркнул Шерлок, оставшись с ребенком наедине. — И что в тебе особенного? Они как раз перебрались на Бейкер-стрит, были зацелованы миссис Хадсон и получили целый набор ползунков и распашонок, вязаный зимний набор и огромного говорящего медведя. Их дражайшая домохозяйка буквально с первой же минуты была покорена Мэри и едва ли не каждый день приносила девочке маленькие подарки. — Наконец-то у вас настоящая семья, — подмигнула она Шерлоку, а тот не стал рассказывать ей ни о Мэри Морстен, ни о том, что малышка — дочка Джона — раздражает его до зубовного скрежета. — Ты ведь даже не вундеркинд. А он боготворит тебя, словно чудо из чудес, — присаживаясь рядом с кроваткой, вздохнул Холмс. — Не пойму, из-за чего? Девочка хрюкнула и засмеялась, протягивая к Шерлоку маленькие ручки. Довольно ухватила его за локон, резко дернула и захохотала ещё громче. — Идиотка, — буркнул Шерлок. Ушел, поручив заботу о девочке миссис Хадсон, которая с радостью согласилась с ней посидеть. Мэри мешала ему буквально во всем. Из-за неё Джон больше не отправлялся с Шерлоком на расследования. Запрещал тому проводить дома эксперименты или держать в холодильнике образцы органической материи. Среди ночи малышка часто плакала, поначалу просто мешая спать, а потом и вовсе вырывая Джона из объятий любовника. Быть вместе они решили вскоре после переезда на Бейкер-стрит. Это было просто до обыденности. Джон как бы между делом сказал, что неравнодушен к Шерлоку, тот ответил, что это взаимно. Они обошлись без влюбленных объятий и сентиментальных признаний. Но точки над “i” наконец были расставлены. Всё стало так, как и должно было быть. Тема эта больше не обсуждалась. На неё, как и на все разговоры, касающиеся произошедшего за три года отсутствия Шерлока Холмса в жизни Джона Уотсона, наложили вето. Для собственного спокойствия. Первый секс с любимым был великолепен. Во всяком случае, начинался он просто неподражаемо. Джон ласкал Шерлока, целовал его бедра, поглаживал живот. Доводил до истомы одним предвкушением, ожиданием самой приятной части. Шерлок кусал губы, не смея сказать ни слова, дрожал. Ловил пальцами пальцы Джона, сжимал их и вновь опускал. Тот касался его члена, сначала кончиком языка, отчего Шерлок, не выдержав, стонал сквозь зубы. Джон довольно улыбался, обхватывая головку губами и опускаясь ниже. Отпускал, ухватывал опять. Поглаживал мошонку, сжав член у основания, продолжал уже увереннее, быстрее. И Шерлок вздрагивал в ответ. Разумеется, Мэри ждала именно этого момента, чтобы заплакать. — Нет, Джон, пожалуйста, — хрипло выдохнул мужчина, но Джон лишь виновато развел руками. — Прости, я… Я не могу. Я должен. Мы закончим позже, — накинул халат и ушел. Оставшуюся часть ночи Джон провел с малышкой, Шерлоку же оставалось довольствоваться душем и собственной рукой. Наутро они не разговаривали. — Я знаю, ты не очень любишь детей, — вздохнул Джон спустя неделю, когда Холмс, в очередной раз разозленный детским плачем, высказал любовнику своё недовольство. — И я не прошу тебя полюбить Мэри. Но она моя дочь, один из самых важных для меня людей. Я обоих вас люблю и готов отдать жизнь... Готов всё отдать, лишь бы с вами всё было в порядке. Мне бы очень хотелось, чтобы ты понял это. И принял её, как часть меня. Неотъемлемую часть, Шерлок. — Я понял. Что ж, если быть заботливым папашей тебе нравится больше, чем расследовать со мной преступления... — Боже, да ты сам как ребенок! Прекрати эту дурацкую ревность, прошу. — Но, Джон, разве она важнее… — Я уже сказал. Надеюсь, ты осознаешь это рано или поздно. И на будущее, Шерлок, не смей ставить меня перед выбором, кто для меня важнее. Потому что ты сам прекрасно понимаешь, в чью пользу он будет. И на это Шерлоку действительно нечего было возразить. Кажется, Мэри злорадно ему усмехнулась. После того разговора Шерлок надолго ушел в работу. Отчасти из-за того, что злился на Джона, но в большей мере потому, что ему подвернулось действительно интересное дело. Некто Рональд Адэр покончил с собой из-за карточного долга. Факты, указывающие на самоубийство, как всегда были весьма сомнительными, а имя Адэра уж больно знакомым. Шерлок видел его в досье Себастьяна Морана. Кажется, тот тоже любил поиграть и нередко заседал за одним столом с господином Адэром. Джон не прекращал названивать уже второй час, видимо, надеясь, что рано или поздно у Шерлока проснется совесть и тот возьмет трубку. — Я занят, — сам себе буркнул Холмс, в который раз сбрасывая вызов и убирая телефон во внутренний карман пиджака. Дама, что сидела перед ним, прижав к губам платок с узорной вышивкой, всхлипнула. — Вам стоит ответить, — сквозь слезы прошептала она. — Мой Рональд тоже звонил перед тем, как… О Боже, мистер Холмс, если бы я знала, что ему так плохо. Если бы я знала… — Успокойтесь, миссис Мэйнус, — оборвал её Шерлок, крайне утомленный тем, что до сих пор не добился от женщины ни одной важной детали, которая помогла бы ему распутать дело. Зато эмоций и слез было в достатке, отчего детектив раздражался ещё больше и подумывал уже серьезно взять женщину за плечи и вытрясти из неё всю информацию в буквальном смысле этого слова. Без лишних эпитетов и отступлений. Собственно, он бы так и сделал, если бы не Лестрейд, сидевший во время беседы в соседнем кресле. — Ваш сын был игроком, так? Он проиграл крупную сумму на днях. Пару тысяч фунтов — неприятно, но не настолько, чтобы выстрелить себе в голову. Не находите? Лестрейд хотел было одернуть его, но Шерлок предупреждающе вскинул ладонь, призывая того молчать. — Для Рональда это были огромные деньги, — возмутилась дама. — Но не столь значимая сумма для вас, я прав? Он всегда мог взять деньги в долг у вас и, полагаю, так и делал после очередного проигрыша. — Да, но… — Надеюсь, вы не думаете, что ваш сын покончил с собой, чтобы лишний раз не расстраивать маму? — Нет, Боже, но… — Значит, это было убийство. Отлично, мы сдвинулись с мертвой точки. Лестрейд, мне нужно осмотреть квартиру Рональда Адэра. Если твои эксперты не успели затоптать все улики, к вечеру я найду вам убийцу. Шерлок потянулся за телефоном, морщась, когда тот вновь начал звонить — Джон, как никто, умел подгадать момент. — Джон, я занят. Вернусь поздно. Что? В каком смысле исчезла? Никуда не уходи и ничего не делай, я сейчас приеду. Лестрейд с опаской посмотрел на Шерлока, когда тот закончил разговор. — Что-то случилось? — Мэри, — едва слышно пояснил детектив, — пропала. Мне нужно вернуться на Бейкер-стрит. Такси ехало слишком медленно, а после и вовсе встало в пробку. Шерлок раздраженно кинул кэбмену десятку и выскочил из машины, решив, что остаток пути вполне пробежит пешком. В голове звучал голос Джона, непривычно дрожащий, таким детектив слышал его только раз. В тот памятный день, перед прыжком. Джон сказал только: “Мэри исчезла”, и эта фраза, не переставая, отдавалась в ушах. Отчего-то не осталось ни капли раздражения или злости на маленькую девочку, что отнимала столько внимания Джона. Ни ревности к той частичке миссис Морстен, ненавистной Шерлоку до дрожи за то, что посмела завладеть самым дорогим для него человеком. Теперь, когда ему и вправду представилась возможность избавится от ребенка, Шерлок думал лишь о том, как спасти её. Найти и, Боже правый, лишь бы привезти домой живую и невредимую. И больше никогда, никогда не слышать эту болезненно-бессильную интонацию в голосе Джона. Что бы для этого не потребовалось. Майкрофт взял трубку почти сразу же. Выслушал брата, а в конце разговора лишь насмешливо вздохнул: — Боже, Шерлок, я разочарован. Детектив хотел было огрызнуться, высказать братцу все то, что думает о нем, да ещё и с лихвой, но Майкрофт нажал на отбой раньше. Все последующие попытки дозвониться до него не увенчались успехом. — Какой же ты ублюдок, братец, — бросил Шерлок, бегом поднимаясь в квартиру. Ворвался, хлопнул дверью, с порога стал звать Джона и едва не снес журнальный столик. Доктор вышел с кухни совершенно спокойный и даже довольный. Малышка, целая и невредимая, уютно устроилась на его руках и посапывала во сне. — Тише, — мягко сказал Уотсон, — разбудишь же. Её зовут Мэри. И она оказалась не таким уж ужасным ребенком, каким представилась Шерлоку на первый взгляд. Шутка, сыгранная Джоном, конечно была довольно жестокой. — Не страшнее той, что сыграл со мной ты в свое время, — хмыкнул Джон между делом. И все же она показала детективу, что малышка не так уж ему безразлична. В конце концов, кроме генов Мэри Морстен в ней было очень много от Джона. От его дорогого Джона. Стоило акцентировать своё внимание именно на этом. Её зовут Мэри, и когда-нибудь Шерлок сможет её полюбить. Во всяком случае, ради Джона он готов стараться.