Тьма, что всегда с тобой

Щелчок выключателя, и комната погружается во мрак. Очертания предметов теряют четкость, если не сказать, пропадают вообще. Темнота приятно обволакивает глазные яблоки, просачиваясь сквозь полусомкнутые веки. Отдых усталому зрению, покой усталому разуму. Скоро глаза привыкают к темноте, и она уступает место полумраку, рассеявшись по комнате тенями разной глубины. Но этого недостаточно. Хочется, чтобы ночь заполнила каждый уголок пространства, раствориться в ней окончательно. Филипп откидывается на спину, закрывая глаза тыльной стороной ладони. Теперь – абсолютный мрак. Прекрасно. Он никогда не боялся темноты. Слишком рано понял, что люди куда страшнее того, что она скрывает. А скрывать, по сути, и нечего. Темнота просто существует как отсутствие света. Она перестает быть помехой, когда к ней привыкаешь. Настолько, что перестаешь замечать. А потом уже и не представляешь, как жил до этого. Тьма становится домом, который не ждет твоего возвращения, потому что всегда находится рядом. «Если долго вглядываться в бездну…» Кто бы мог подумать, что эта заезженная фраза станет такой правдивой. И Филипп продолжал всматриваться в темноту, не страшась ее колючего ответного взгляда, по началу такого враждебного. В конце концов, что ему было терять? И тьма стала частью его жизни, окружая и не отставая ни на шаг. У его собственной тьмы есть имя. И ужасный характер, скрытый за напускным безразличием. Дэмиен Торн все такой же резкий и угрюмый социопат, но Филипп знает – он не причинит никому вреда. Людские страдания подождут до Судного дня, а пока ему нет до них дела. Дэмиен и Филипп всегда держались в стороне от общей суеты. Да и люди держались от них подальше. Это оставалось неизменным со времен младшей школы. С той лишь разницей, что теперь «пару странных типов» презирали молча. Антихриста боялись, а на британца давно махнули рукой. Это даже к лучшему – никто не мешал. У них был свой мир старых заброшенных зданий, прогулок у кладбища и черного юмора. Их не сводили азиатки, они не были супер-лучшими друзьями. Они просто были. И оба считали, что этого достаточно. Дэмиен приходит поздно вечером, нередко оставаясь на ночь. Его прикосновения обжигают, от объятий трудно дышать, а от одного взгляда все так называемые бабочки в животе превращаются в золу и пепел. И Филиппу это нравится, ведь с Дэмиеном можно послать свою сдержанность в пекло, отдавшись совершенно искренним чувствам. Его одежда пахнет костром. Скоро Филипп заметил, что от его собственной рубашки тоже исходит едва ощутимый запах гари. Раздражающий, но ставший таким родным. На подозрительный взгляд приемной матери Филипп отвечает просто – в школе был субботник, сжигали мусор. Ей незачем знать, кто приходит к ним по ночам, пока она на дежурстве. И в этот раз – не исключение. Тихий, но настойчивый стук в стекло заставил подняться и отдернуть штору. Серые глаза блеснули в случайном свете фар за окном. Филипп улыбнулся и открыл окно. Здравствуй, тьма.