Genom 2 - The following story

В дверь моей комнаты постучали, мои родители не стали врываться ко мне и выяснять все сразу, а очень деликатно подождали, пока я проплачусь и успокоюсь. Я села на кровати, обняв дракошу, который выступал в качестве моего слушателя и подушки для слез, бедняге еще в школе доставалось от моих страданий по Дарреллу. — Открыто… — произнесла я, и мама вошла в комнату. — Ну как ты? Расскажешь, что случилось? — я вздохнула и кивнула. Мама присела рядом, погладив меня по спине, отец же подпер плечом дверной косяк. — Что произошло, Эмили? — Произошло то, что человек, которого, как мне казалось, я любила, сказал очень обидные и очень болезненные слова… Я даже представить не могла, что он Так обо мне думает… — Милая, ссоры случаются у всех. — Не у всех. Вы с папой никогда не ругались. — Ох, если бы так, в молодости мы ссорились вплоть до разбитых тарелок, но потом, обдумав все, обязательно мирились… — произнесла мама, с полу-улыбкой взглянув на отца, — Может, и вы с Дарреллом обдумаете все и спокойно поговорите… — может и так, но сейчас, единственное, что я хотела, это чтобы даже его имя не упоминалось при мне. — Я не хочу его ни видеть, ни слышать, — обиженно произнесла я, — он мой телефон разбил… — И ты так злишься из-за телефона? — Нет, я злюсь из-за того, что он мне сказал. — И что же? — Он, как бы помягче выразиться, не прямо, но косвенно назвал меня блудливой девкой. — Кхм, это конечно чересчур, и я с ним поговорю насчет этого по-мужски, — отец нахмурился, — но прости, дорогая, с другой стороны, я его как мужчина понимаю… — Стефан, ты пришел успокаивать нашу дочь или до слез ее доводить. — встала в мою защиту мама. — Я хочу просто понять, что между ними произошло, не бывает ссоры без причины. — Причина в том, что Даррелл просто не захотел ждать, когда я наконец решусь на отношения с ним. — произнесла я. — Ну, учитывая, что парень столько времени ухаживает за тобой, а ты каждый раз на свидание как на казнь идешь… — Папа… — не дала я отцу продолжить его выражение. — Что, не так, скажешь. Я ни разу не видел, чтобы ты последнее время приходила после прогулки счастливой, ты словно на кукурузном поле пахала, а не на свидании была, если Даррелл тебе не нравился, то не нужно было обнадеживать парня. — Он мне нравился! И я ему это говорила, но я не хотела торопиться, чтобы не получилось так, как с Гордоном. — Гордоном? — родители переглянулись. Ну да, об этой моей интрижке знал только брат. — Я встречалась с ним на втором курсе университета, как оказалось, серьезные отношения этому парню были совсем не нужны, и он дал мне это понять не самым приятным образом, — я поджала губы и съежилась на кровати, сильнее прижав к себе дракошу, — не хочу даже вспоминать. — Он не… — начал было отец, но я опередила его, пока он не надумал что-нибудь. — Нет, я всего лишь застукала его с другой девчонкой. — Ладно, похоже, сердечные разговоры не мой конек, пойду поставлю чайник… — отец ушел на кухню, оставив меня наедине с мамой, позволяя нам поговорить. — Не сердись на отца, Эмми. Он просто переживает за тебя. — Я не сержусь… просто я ничего не понимаю, мама… ведь все было хорошо… Даррелл мне правда нравился, и я была с ним честна. А он все это время в чем-то меня подозревал, ревновал, почему было просто не поговорить, зачем вот так срывать на мне злость… — Иногда, когда любишь слишком сильно, совершаешь невероятные глупости. Я думаю, что он просто боялся, что потеряет тебя. Ты всегда рассказываешь о своих друзьях, как о героях, которые тебя восхищают. Даррелла могло действительно обидеть, что его ты таким героем не считаешь, — я хотела возразить, но лишь прикусила губу. Черт, мама ведь права, ненамеренно я, получается, унизила парня. — Я никогда не сравнивала их и никогда не говорила, что Даррелл хуже или лучше в чем-то. — Не нужно говорить, он сам делал это… Я понимаю, милая, отношения не всегда могут быть просты, как их показывают на экране. Я думаю, вам нужно просто спокойно поговорить еще раз и расставить все точки над «и». Только прежде ответь сама себе на несколько вопросов. Любишь ли ты Даррелла? Или ты любишь кого-то из тех парней, что остались в Нью-Йорке? — Мама, и ты туда же… да почему вы все думаете, что я влюбилась в кого-то из них?! — Хотя бы от того, как ты на это реагируешь. Ты каждый вечер ждешь звонка и радуешься, когда наконец твой телефон подает признаки жизни. Так же было и когда ты училась в школе, стоило мне произнести имя Даррелла, как ты тут же смущалась и говорила, что совсем его не любишь, — я от этих слов стала прятать лицо между крыльями дракона, а мама лишь тихонько засмеялась. — Эмили, да твой отец хотел бы, чтобы у тебя все сложилось с Дарреллом, потому что он знает его, как своего сына, но намного важнее, чтобы ты была счастлива, и если твое счастье где-то там в Нью-Йорке, то пусть так. Главное, чтобы ты действительно любила этого человека, а он любил тебя… Так что подумай над моими словами, хорошо? — Хорошо, мам… спасибо… — мама, поцеловав меня в щеку, вышла из комнаты, оставив меня в полном смятении. Может, она, конечно, в чем-то и права, но… влюбиться в кого-то из черепах. Она бы так не говорила, знай, кто они на самом деле. А если все же… Так, нет, Эмили, даже не думай, чем больше развиваешь какую-то мысль, тем более реальной она может показаться, ты уже убедилась в этом, и вот к чему все привело… всё, хватит на сегодня странных мыслей! Я поднялась с кровати и, благодарно чмокнув динозавра в плюшевый нос, посадила его обратно на тумбочку. Из кармана куртки я достала то, что осталось от телефона. При свете настольной лампы все выглядело вполне сносно. Экран был цел, основная плата тоже вроде бы не пострадала, батарея на первый взгляд нигде не пробита, но будет ли телефон работать, неизвестно. Собрав гаджет, я с надеждой нажала на кнопку запуска, но аппарат никак не откликнулся, оставаясь совершенно мертвым. Но я не собиралась сдаваться так сразу, и в надежде, что я могла что-то упустить в сборке, какой-нибудь проводок или шлейф, попробывала подключиться кабелем к компьютеру, чтобы на крайний случай вытащить журнал звонков, но чуда не произошло, компьютер не видел никаких подключенных устройств. Ну вот. И как мне теперь позвонить? И почему я не подумала записать номера телефонов или на крайний случай электронку по старинке в блокнот, да что там, я даже не запомнила, как подписан Донателло на сайте фрилансеров… Побоялась, что кто-нибудь найдет, вот почему. Опасение раскрыть тайну перевесило мое повсеместное - «На всякий случай». Похоже, теперь все, что мне остается, это ждать, пока изобретатель либо взломает мой компьютер либо домашнюю телефонную линию. То, что он знает, что с моим телефоном что-то не так, сомнений не вызывало. Я спустилась на кухню и, съев уже довольно поздний ужин, приняла душ, и собралась спать. Компьютер оставила включенным, лишь погасила экран, чтобы не мешал своим светом. *** Однако следующий день заранее не задался. Во-первых, я не выспалась из-за кучи непонятных и беспокойных снов. Во-вторых, почти сразу же в голове всплыли вечерние события. Ну, и в-третьих, сегодня был Валентинов день, и я просто уверена, что весь наш маленький городок превратится в шоколадно-плюшевый зомби-апокалипсис, подпоясанный розовой ленточкой. Не понимаю, почему иногда совершенно разумные на вид люди в этот день словно теряют весь свой здравый смысл, будто это единственный день в году, когда можно в любви признаться. Мы, конечно, с братом дарили друг другу в детстве валентинки, но они, во-первых, были не розовые или красные, а какие-нибудь зелененькие или синие, и было это скорее выражением именно дружеской и семейной привязанности брата и сестры. Все же остальное казалось мне форменным сумасшествием, а может, меня еще раздражало и то, что за время обучения никто из потенциально симпатичных мне парней не дарил мне открыток, а те что и были, были либо анонимны, либо с открытой издевкой. Так что я сравнительно рано перестала верить в романтику этого дня. В итоге, спрятавшись от страны Шоколандии за дверью своего дома, я, сидя с кружкой чая и вооружившись блокнотом, стала размышлять над своими чувствами. Может, и странно пытаться систематизировать подобные чувства, но держать все свои мысли в голове я не представляла возможным, мне нужно было вынести хотя бы опорные точки. Отодвинув пока куда подальше мысли о возможных чувствах к черепашьим братьям, я жирненько написала имя Даррелла и, обведя его в овал, начертила две стрелочки с плюсом и минусом. Начнем с простого, выведем качества и недостатки. Я писала все подряд, вплоть даже до того, что он обожал арахисовое масло, а я его терпеть не могла. В итоге плюсов и минусов, которые я могла привести, оказалось почти поровну, только вот напротив некоторых из них стояли знаки вопроса, ибо я не видела прямых подтверждений некоторым качествам или чертам, как уверенность, смелость или эгоизм даже невзирая на вчерашнее. Ладно, попробуем иначе… В дверь позвонили, я спустилась и посмотрела в дверной глазок. На пороге стоял Даррелл с какой-то коробочкой перевязанной красной лентой. С одной стороны, чем быстрее я со всем разберусь, тем лучше, но сейчас я еще не была готова, чтобы спокойно с ним разговаривать. Поэтому я тихо отошла от двери и вернулась к себе. Первый лист блокнота, скомканный в шарик, полетел в урну. Следующим, что пришло мне в голову, это вспомнить свои ощущения во время наших свиданий. Тут потребовалось покопаться в памяти. Да, во время первых встреч после Рождества, пока, как говорится, разгорелась старая искорка в сердце, я действительно чувствовала себя счастливой. Мне нравились наши прогулки, разговоры ни о чем, да и просто иногда сидеть с ним перед телевизором, смотря какой-нибудь фильм, было приятно. Но, похоже, потом эйфория девичьих воспоминаний прошла, и искра стала угасать. Не было больше тяги, просто на автомате собраться, пойти по уже известному маршруту, попивая кофе или шоколад, и даже разговоры стали повторяться из раза в раз… Я вспоминала свои ощущения, когда парень брал меня за руку или приобнимал за талию. Да, это было приятно, но это не было волнующе. У меня не подкашивались ноги, не подрагивали пальцы и сердце билось ровно, и я не забывала дышать когда Даррелл оказывался ко мне достаточно близко. А уж если вспомнить тот последний поцелуй, ничего даже не ёкнуло нигде, словно не со мной это было. И дело даже не в ссоре, я уже не злилась на парня, просто был неприятный осадок на душе. Просто… просто я его не люблю… даже тот факт, что я сейчас занимаюсь всей этой писаниной, а не рисовала сердечки вокруг его имени, говорило о том, что я его не люблю. Я не люблю Даррелла Мэверика. Простая мысль, после которой не возникло никаких противоречий, только полное безразличие. — Я его просто не люблю… — произнесла я вслух, и мои губы сами собой разъехались в улыбке. Ведь все оказалось так просто. Весь оставшийся день я предпочла провести дома в тишине и уюте, читая ненавязчивую фантастику про путешествия по вселенной и времени, несколько раз за день в дверь снова раздавался звонок, и я, выглянув в окно, видела по куртке, что это был Даррелл. Можно было похвалить парня за настойчивость, однако я все же не спешила идти на контакт, хоть вроде и определилась с чувствами к нему, вдруг к вечеру меня переклинит, и я решу, что этот парень моя судьба и вечная любовь… Вечером с работы вернулись родители, и я, разогрев нам ужин, слушала, как прошел их день. Отец выглядел взволнованным, и было заметно, что он хочет о чем-то или о ком-то меня спросить, а мама лишь коротко улыбнулась пару раз, поймав мой спокойный взгляд. Наконец отец не выдержал и как бы издалека спросил: — Эмили, к нам никто не приходил? — Неа… Но, если ты про Даррелла, то он был тут раза три или четыре… — ответила я, продолжая невозмутимо выскребать йогурт из баночки. — И ты с ним не говорила?.. — Нет… Может, если он появится снова, поговорю… а может, не поговорю… не знаю… — Я-я-ясно. Ты решила вконец измотать бедного парня, а ведь он хочет извиниться перед тобой. — Я знаю, только вот у меня нет настроения слушать его извинения. Пап, ты, по-моему, за Даррелла больше, чем за меня переживаешь. Конечно, меня не было тут четыре года, но вроде бы я твоя дочь, а не он твой сын… — возможно, мои слова прозвучали грубо, но в самом деле, я уже просто устала, что отец сватает меня ему в невесты с самой школы. В дверь снова позвонили, и отец поднялся из-за стола, — Пойду открою, и если это Даррелл, то даже не думай отвертеться от разговора, милая, — отец вышел в коридор, а мама тихо меня спросила. — Ты можешь не говорить с ним, если еще не решила… — Я все решила. Знаешь, мам, я не уверена, есть ли у меня какие-то чувства к кому-то из ребят в Нью-Йорке. Но я точно уверена, что чувств к Дарреллу у меня не осталось. Глупо было пытаться зажечь уже сгоревшую свечу. Я встала и вышла в коридор. Даррелл стоял и говорил с моим отцом, и я под пронзительный взгляд последнего, молча одев куртку, взяла парня за руку и вывела его на улицу, чтобы наш разговор был тет-а-тет. — Ну, здравствуй, Даррелл. Что-то хотел? — Не надо говорить так, Эмили, будто бы не знаешь, зачем я пришел… и пришел не первый раз за день. Я хотел извиниться за вчерашнее. Знаешь, я не должен был все это говорить, и ты заслуженно меня ударила. Просто я боюсь, что ты снова уедешь, и я больше не увижу тебя. Прости меня еще раз, — парень осторожно меня поцеловал, и я окончательно поняла, что я ничего к нему не чувствую. Да, мне было его сейчас немного жаль, ведь он-то меня любил, но… Встречаться из жалости, хуже не придумать. Я отстранилась, осторожно выпутываясь из его объятий. — И вот, я думаю, тебе пригодится. — Даррелл протянул мне коробочку, и я поняла, что это был новенький телефон, но я лишь отстранила его руку с подарком. — Не нужно, Даррелл. Подаришь своей девушке, которая действительно будет тебя любить. Прости, ты хороший парень, ты друг моего детства, но я не люблю тебя, больше не люблю. Я уже не та Эмилия Кельвин, которую ты знал, и как я не пыталась, я не смогу ей стать, слишком многое со мной произошло, слишком многое во мне изменилось, — пыталась я все ему объяснить. — Ты все еще злишься на меня, да?.. — Даррелл выглядел растерянно, он явно не до конца понимал то, что я ему сказала, возможно, он надеялся, что я его прощу, и мы снова будем вместе. — Нет, я не злюсь. Я понимаю, что ты меня любишь, но я не хочу больше обманывать ни тебя, ни себя. Я хочу, чтобы мы расстались как друзья, Даррелл. Прости, что я давала тебе ложную надежду, я ведь и сама до последнего верила, что у нас все может сложиться, но увы, это не так. Прости… — я слегка его обняла, — …и, возможно, прощай. Уверена, ты скоро встретишь именно ту свою единственную, которая тебе так нужна. Я же не буду более мешать тебе своим присутствием. — О чем ты, Эмили? — Я возвращаюсь в Нью-Йорк. — Когда? — Скоро. — Я помахала на прощание рукой и скрылась за дверью дома, как ни странно, но мне было совсем не сложно все это ему сказать. Значит, я не ошиблась, Даррелл Мэверик остался для меня лишь другом детства и соседом. И я его не любила. — Ну что, поговорили? — спросил отец, как только я вошла в дом. — Ага. — Помирились? — Помирились. — Ну вот и хорошо, все влюбленные через это проходят… — Может, надеюсь, что следующие мои отношения расставанием уже не закончатся, — лицо отца приняло озадаченное выражение, похоже, что совсем не этого результата он ожидал, а мама, как мне удалось заметить, чему-то улыбнулась. — Подожди-подожди, вы что, расстались? — Да. — Но почему? — Потому что, милый, они не подходят друг другу, о чем я тебе не раз говорила… — мама обняла отца со спины, прижавщись щекой к его плечу, — твоя дочь уже взрослая девочка и может сама принимать решения. Главное дать ей хорошо подумать, а не кидать в омут с головой. — Да, похоже, мама, ты была права. Мне давно нужно было разобраться в своих чувствах. — И что же, разобралась? — Не совсем, и чтобы это сделать, я вернусь в Нью-Йорк. — Зачем? — отец понимал, что на этом поле он точно вот-вот проиграет, но сдаваться не хотел, — Зачем тебе ехать в Нью-Йорк? — Там мое будущее. И я собираюсь его найти, — я улыбнулась и, поднявшись на лестницу, облокотилась на перила. — Стой, милая, ты что, поедешь снова к этим парням? — Именно. — Ты что, влюбилась в кого-то из них? — Не знаю, вот и разберусь. Если нет, ничто не помешает мне устроить жизнь, найти себе парня и завести семью, а если да… — я сама замерла от этой мысли. А что, если да?.. — а если да, то вас, дорогие мои родители, ждет о-очень большой сюрприз… — вырвалась фраза, и я, больше не говоря ни слова, скрылась в своей комнате, пока родители не стали искать заложенный в ней смысл. Ну вот, осталось последнее нерешенное задание, и думаю, разобраться с этим вопросом я смогу только столкнувшись нос к носу с моей проблемой. Я не стала подвергать анализу мои чувства к кому-то из парней просто потому, что стоило мне только подумать об этом, как я просто физически ощущала, что лицо начинает гореть, а самой хотелось спрятаться под одеяло и не выбираться, пока все само собой не разрулится. Я просто боялась того, что, во-первых, я могла сама сейчас себе напридумывать того, чего нет, а, во-вторых, что мама окажется права. Ведь на то она и мама, чтобы замечать за своим ребенком все изменения, даже если сам ребенок об этом не говорит. Она почти сразу поняла, что я влюбилась в Даррелла в школьные годы. И пыталась всячески подтолкнуть меня к действиям, хоть я и говорила, что это не так, и отрицала все ей сказанное, сама же я внимательно слушала ее советы, но не могла найти сил применить эти знания должным образом. Мне не хватало смелости, решительности признаться парню в своих чувствах. Боялась, что он не примет их. А сейчас я боялась признаться сама себе потому что, если мама оказалась права и в этот раз, то это просто выходит за все рамки не только здравого смысла, но и в принципе здравого существования. Да уж, у меня будет эпичное возвращение в логово. Я просто боюсь, что все то, что сейчас крутится в моей голове, изменит отношение к ним, что я просто не смогу также свободно с ними общаться, и что самое пугающее, что они догадаются почему… Но я должна вернуться… Мама постучала в дверь и позвала меня на вечерний чай, и я не стала заставлять семью меня ждать. Отец все еще хмурился, видимо, недовольный моим решением, отказать довольно перспективному и хорошо знакомому кандидату на роль моего будущего супруга ради неизвестного и потенциально опасного в его глазах парня, о котором единственное, что ему было известно, это то, что он из Нью-Йорка. А я не хотела уезжать, оставив это возникшее напряжение. — Пап, я понимаю, меня не было четыре года, и что эти полтора месяца ничто по сравнению с этим, но жизнь здесь, в Ирвингтоне, совсем другая. Да, здесь тихо, все друг друга знают, но в этом-то и есть моя проблема. Я просто не найду здесь то, что мне нужно. Я понимаю, что ты за меня переживаешь и хочешь мне лучшего будущего, с тем человеком, который, по-твоему, меня достоин, но Мэверик, каким бы хорошим парнем он ни был, давно уже перестал быть для меня центром вселенной. Я попробую найти работу, сниму комнату и буду жить как взрослый самостоятельный человек, и поверь, я достаточно ответственна в поисках будущего мужа, чтобы он отвечал всем твоим критериям. Взгляд отца потеплел, и он, вздохнув, вначале обратился к маме, — Как я не пытался, а она все же больше твоя дочь, Джесс… — и мама, налив ему чаю, взяла слово.  — Конечно, милая, мы понимаем, что ты уже взрослая девочка и у тебя есть свои стремления и интересы. И удержать тебя дома рядом с нами, если ты сама этого не захочешь, у нас не получится, и хоть после всего, что произошло с тобой, страшно снова отпускать тебя в большой город, но это твое решение, и мы его примем, просто будь осторожна и не попадай больше на работу к таким людям, как Сакс. — Нет, я, пожалуй, откажусь от заманчивой должности биоинженера, если только не буду уверена, что это мое призвание. Я лучше поработаю кем-нибудь более приземленным. Займусь репетиторством для студентов, или, на крайний случай, официанты требуются всегда. — Я так понимаю, мне даже не стоит пытаться тебя отговаривать, — отец взглянул на меня с надеждой, но я лишь отрицательно покачала головой, — но запомни, Эмили, если узнаю, что тебя там хоть кто-нибудь обидел, приеду, поймаю, свяжу, и он узнает, что дантист в гневе страшен еще более, чем обычно… — Хорошо, папа… но перед этим я сама выбью пару зубов, если такое случится, у меня неплохой удар правой. — Наслышан, — усмехнувшись, произнес отец, — и когда собираешься паковать чемоданы? — Я все обдумала, думаю, нет смысла откладывать до какого-то особенного дня. Завтра соберу вещи и на станцию? — Отец так и замер, не донеся кружку с чаем до рта. — Ты собираешься уезжать так скоро? — но поняв, что отговаривать меня бесполезно, окончательно смирился с моим решением, — Ладно, милая, что ж, если ты все решила, я не в силах тебе препятствовать, но давай лучше я сам тебя отвезу. Нечего тебе с сумками по электричкам таскаться. — Не стоит, ты знаешь, какие в городе пробки? Я на электричке быстрее доберусь. Правда. — отец недовольно вздохнул, но кивнул, соглашаясь. — Я поеду вечером, так что дождусь, когда вы придете с работы. К счастью, папа не стал настаивать, иначе я могла оказаться в довольно сложной ситуации. Если бы отец повез меня сам, а я понимаю, почему он хотел это сделать, возникла бы проблема, ибо не скажешь же: «Тормозни у коллектора, приехали». Тогда точно родные бы решили, что я сошла с ума. После ужина я лежала на кровати, смотря в окно, где было видно безоблачное черное небо с еле заметными крапинками звезд. Не думала, что вот так внезапно сорвусь назад. Когда я только вернулась, то рассчитывала прожить дома как минимум полгода, может, даже временно поработать здесь. Но нет, не сложилось… А может, я и сама не хотела, чтобы сложилось? Я поднялась и дотянулась до мыши, заставляя компьютер проснуться, ни на электронке, ни в социалке, ни даже каким бы то ни было другим способом мне не было сообщений. Странно, неужели Донни не заметил, что у меня телефон выключен более суток, он же всякие датчики цепляет везде, где только можно, не удивлюсь, если найду один из таких в своей сумке или в куртке… Ну конечно, как же я могла забыть! Я покосилась на браслет на своей руке, который появился у меня фактически на следующий день, как я оказалась в логове черепах. Это был своеобразный ключ, чтобы я после могла свободно войти в убежище, а также в случае чего послать сигнал тревоги. Подобные штучки были у всех в семье и у друзей. Так что мешает Дону просто отследить мое местоположение по GPS?.. Хорошо, с тем, почему за мной еще не выехал отряд спасения, все, вроде, стало понятно. Но почему не связаться и не спросить, что это вдруг за молчание в эфире с моей стороны, тем более, если я хотела им перезвонить… Ну ничего, вот завтра приеду и все спрошу. Завернувшись в одеяло и устроив под боком дракошу, я заснула, улыбаясь своему пока еще неизвестному и туманному будущему.