«Чёрная Маркиза»

* * * Три дня спустя Дидье Бланшар от всей души сожалел о том, что не сидит сейчас на верхушке грот-мачты, выискивая взглядом затерянный в океане островок. Да он с удовольствием готов был очищать днище «Маркизы» от чёртовых ракушек, palsambleu! Лишь бы не стоять в собственной каюте с низко опущенной головой – перед воинственно подбоченившейся Жаклин Бланшар, голос которой осколками стекла резал ему уши. Судя по кислым физиономиям Грира и Морана, оба они тоже с радостью улетучились бы отсюда куда глаза глядят, будь на то их воля и воля Божия. Но сегодня Всевышний явно от них отвернулся. – Вы бросили меня тут одну в окружении стервятников, Эдвард Грир, а сами помчались спасать моего разгильдяя-муженька от невесть какой беды! – прокричала Жаклин, сверкнув изумрудными глазами и ткнув капитана «Разящего» в грудь своим изящно сложенным веером, будто алебардой. – Мы могли лишиться всего золота, которое с таким трудом добыли! – Я оставил тебе «Эль Халькон» и почти всех своих людей, – хмуро пробурчал Грир. – Я знал, что кто-кто, а ты справишься с любым стервятником. И мы быстро вернулись. Так что не преувеличивай, Джекки. – А я не знал, что ты тут, ma puce, – уныло пробормотал Дидье, уперевшись покаянным взглядом в свои босые ноги. – Прости. – Конечно, кто бы удосужился тебе об этом сообщить! – едко заметила Жаклин, раздув ноздри. – Похоже, вам было не до таких пустяков там, где вы без толку болтались, par ma chandelle verte! Дидье и вправду не подозревал о местонахождении своей супруги, пока «Разящий» и «Маркиза» не вернулись к острову Сан-Висенте и не обнаружили близ места крушения испанского галеона не только «Эль Халькон» и «Сирену», но и три неизвестных посудины, которые подняли паруса и стремительно улепетнули при их появлении – так стремительно, что «Разящий» не успел даже выставить пушки в боевую позицию. А потом к борту «Маркизы» причалила шлюпка с «Сирены», где нетерпеливо подпрыгивала Жаклин, и вот тут-то и началась настоящая бойня. – Не сердись, ma puce, я виноват, но я больше не буду, – всё так же покаянно и горячо пообещал Дидье, боязливо косясь на свою венчанную супругу. Жаклин пренебрежительно фыркнула, но Дидье показалось, что её уничтожающий взгляд слегка смягчился. – Можно подумать, кто-то здесь этому поверит! – Она так же искоса, как Дидье на неё, взглянула на Грира. – И куда же его носило, Эдвард? Небось за какой-нибудь очередной юбкой? Дидье вскинул голову, собираясь возмущённо запротестовать, но тут дверь капитанской каюты вновь распахнулась, и низкий спокойный голос Франсуа произнёс: – Не браните Дидье, мадам. Он отправился выручать из беды нашу сестрёнку Мадлен. Но получилось так, что он выручил нас обоих. Дидье машинально отметил, что для его брата это был очень длинный монолог. Из-за могучей спины Франсуа высунулась растрёпанная кудрявая головка Мадлен и энергично закивала, а Дидье, расплываясь в облегчённой улыбке, переглянулся с Мораном. Тот пошевелил губами, складывая ладони в молитвенном жесте, и Дидье едва не прыснул, но вовремя спохватился и снова скорчил постную мину. – Боже мой… – протянула Жаклин, взирая снизу вверх на воздвигшегося посреди каюты смуглого и серьёзного великана. – Вы – брат Дидье? Франсуа переступил с ноги на ногу и утвердительно кивнул. Жаклин сосредоточенно нахмурилась и шагнула вперёд, пронизывая Франсуа испытующим взором, который тот встретил совершенно невозмутимо. – Почему я раньше никогда и ничего не слышала о вашем существовании? – требовательно вопросила хозяйка «Сирены», и Франсуа повёл широким плечом – так, как это обычно делал Дидье: – Но и я ни разу не слышал о вас, мадам. Скупая улыбка тронула его губы, когда он столь же пристально разглядывал из-под нависших бровей крошечную – особенно по сравнению с ним самим – рыжеволосую женщину. А потом они оба повернулись к Дидье и укоризненно уставились на него. Тот выставил перед собой ладони, словно защищаясь, и зачастил скороговоркой: – Ну да, все мы теперь родня. И у тебя даже есть племянница, Франсуа, и у тебя, Мад. Её зовут Ивонна, ей уже три года, и она умница и красавица, – с гордостью провозгласил он и лукаво добавил, взглянув на супругу: – Совсем, как её достопочтенная матушка…Уй-й-й! Он не успел увернуться – Жаклин, взметнувшись, как кошка, вцепилась ему в вихры и от души потрясла. Впрочем, он принял это как должное. – Ты не старше собственной дочери, несусветный ты балабол! Всеблагой Господь в неописуемой милости своей наградил меня муженьком, за которым нужно присматривать, будто за малым дитятей, чтоб он не выкинул каких-нибудь дурацких коленец! – Она ещё раз хорошенько встряхнула хохочущего Дидье и, запыхавшись, повернулась к Франсуа и Мадлен, которые поспешно попятились к двери. – Вы… вы капитан соседнего судна, мадам? – выпалила вдруг Мадлен, во все глаза уставившись на роскошно разодетую красавицу, которая, о чудо из чудес, приходилась ей невесткой. – Сэмми сказал мне, что оно ваше… Жаклин по-корлевски величественно вскинула голову: – Да, я владелица и капитан собственного брига «Сирена». И хозяйка усадьбы «Очарование» на острове Пуэрто-Сол. И я добилась всего этого, не дожидаясь ни от кого ни защиты, ни помощи, сама, своим разумом и трудом. – А также прочими славными добродетелями, например, разными замысловатыми уловками и интригами, – ехидно, но со странным уважением в голосе ввернул Грир и, смеясь, ухватил тонкую руку Жаклин, когда ему в бок снова воткнулся веер. – Зачем тебе какой-то правильный добропорядочный супруг, Джекки? С таким тебе стало бы скучно до зевоты, а что касаемо защиты, так ты в ней вовсе и не нуждаешься. – Впору самому защищаться… – пробормотал Моран, ухмыляясь и на всякий случай отступая подальше. Однако Жаклин не удостоила его вниманием. – Если ты хочешь добиться того же, девочка, – властно проговорила она, переводя суровый взгляд с босых ног Мадлен на её всклокоченные кудри, – ты не должна уподобляться своему непутёвому брату, который горазд только драть глотку в трактирах. Я про своего супруга говорю, – пояснила она, быстро глянув на Франсуа. – Он и на один день вперёд не хочет заглядывать, оправдываясь Святым Писанием, и всё твердит своё дурацкое «patati-patata»! Дидье почесал в затылке, широко улыбнулся, но промолчал. – Зато он самый добрый! – пылко воскликнула Мадлен, хватая брата за руку. – Вот что главное! Строгий взгляд Жаклин смягчился, и она пожала точёными плечами: – Да я и не спорю. Дидье бережно взял обе руки сестры в свои, заглянул ей в глаза и тихо промолвил: – Но мадам Жаклин права, малышка. Если ты хочешь стать капитаном, тебе действительно нужно многому научиться. Лазить вверх и вниз по вантам умеет и обезьянка. – Близнецы могут научить её всякой учёной дребедени, – небрежно заметил Грир, поведя бровью в сторону Мадлен, – а ты, Джекки, обучишь её манерам знатной дамы, вот и всё. Хотя того золота, что мы подымаем с галеона, с лихвой хватит на целый полк дармоедов-учителей – выписывай их, Джекки, для неё и для вашей малышки хоть из Парижа, хоть из Лондона. Ну а я… – Он повернулся и, хищно прищурившись, уставился на Мадлен, которая чуть побледнела, но ответила ему таким же твёрдым взглядом. – Я обучу тебя премудростям морского дела, маленькая обезьянка, но для начала ты должна уметь хотя бы читать и писать. Мадлен вспыхнула до ушей, услышав про «обезьянку», блеснула глазищами из-под пшеничных кудряшек, но только сдержанно кивнула: – Если это всё нужно для того, чтобы выиграть у вас пари, то я готова учиться. Грир фыркнул, снова язвительно приподняв бровь: – Что ж, я погляжу, как ты справишься, бесёнок. – Справлюсь, можете не сомневаться, – безапелляционно заявила Мадлен. Дидье затрясся от смеха, а Жаклин покачала головой: – Что ж, пусть так. Я выпишу из Европы учителей для обеих девочек. Но… – Она раздумчиво покусала пухлую нижнюю губку, явно колеблясь, и наконец проговорила, снова обернувшись к Франсуа: – Я совсем не знаю вас, но вы кажетесь мне надёжным человеком… и вы теперь мой родственник… мой и Ивонны… – Она набрала побольше воздуху и решительно закончила: – Словом, мне нужен управляющий моим поместьем на Пуэрто-Сол, и я хотела бы, чтобы это были вы… если вы решитесь оставить море. Дидье затаил дыхание. Все взгляды обратились на Франсуа, который, оказавшись в центре такого внимания, вновь неловко затоптался на месте и наконец негромко проговорил, смущённо улыбнувшись: – Что греха таить, я привык стоять на земле – прочно, двумя ногами, а не болтаться посреди солёной пучины. И я стал бы защищать вас от всякого зла, мадам Жаклин, хоть вы и говорите, будто не нуждаетесь в этом, но вы же такая… маленькая. – Голос и взгляд его странно смягчились. – И я хотел бы быть рядом с Мадлен, коль уж вы пока что забираете её к себе. И посмотреть на свою племянницу хотел бы тоже. Враз выпалив всё это, он умолк и сконфуженно потупился. – Всё-таки медведям не место в море, – подытожил Грир, разводя руками. Жаклин молчала, сжав губы и растерянно глядя на Франсуа, а Дидье просто ласково и крепко похлопал брата по плечу: – Я видел, что ты не в себе, mon frère. Что ж, если ты выбрал земную твердь, так тому и быть. Все заговорили одновременно, пытаясь перекричать друг друга, – столько всего сразу потребовалось обсудить, а Дидье, даже не вслушиваясь, выскользнул прочь из каюты На душе у него было смутно – вот оно, самое подходящее слово, и он, как это обычно с ним бывало, поспешил скрыться от посторонних глаз, чтобы поразмыслить в одиночестве. Благо «Маркиза» прочно встала на якорь возле остальных судов. Лёгкая зыбь чуть покачивала бриг. Дидье безмолвно сидел на юте вблизи одной из шлюпок и наблюдал за тем, как близнецы, радостно примчавшись с «Эль Халькона», завладели Мадлен и Франсуа и помчались вместе с ними в трюм. Жаклин отбыла на «Сирену» – перед отбытием всё-таки найдя Дидье и неловко обняв, что его весьма удивило. Но потом он сообразил, что её, должно быть, мучает совесть за все нелестные слова, сказанные о нём. Вот уж ерунда какая, ведь она же была совершенно права, его венчанная супруга. Он по-прежнему жил одним днём, не заглядывая далеко вперёд и оправдываясь присловьем из Библии. А ведь он грешник, вовсе не Божий угодник. Грир с Мораном тоже отправились восвояси на свой «Разящий», и даже не стали искать Дидье. От этого ему почему-то взгрустнулось ещё сильней. Его сестра, которую он только что обрёл, и брат, с которым он только что помирился, покидали его, как и Жаклин. Его дочка росла вдали от него. Никто, похоже, не верил в то, что он хоть на что-то путное годен. «Маркиза» досталась ему под начало случайно, как и потерянный испанский галеон с индейским золотом – по милости людской и Божией. Ну а чего же он добился сам, своим умом и трудом? С горечью размышляя обо всём этом, Дидье так и сидел, обхватив обеими руками колени и слушая печальные чаячьи крики, когда из-за борта «Маркизы» донес плеск вёсел и тихий свист. Дидье так и подскочил. Вмиг оказавшись у борта, он перегнулся через планшир и ахнул. Грир сидел на вёслах маленькой шлюпки, а Моран стоял, нетерпеливо выпрямившись во весь рост, и оба они смотрели на него выжидательно и требовательно. На душе у Дидье враз потеплело, и он поспешил сбросить вниз швартовочный конец, потом – трап, а потом поочерёдно протянул каждому руку, помогая вскарабкаться на палубу. – С чего вы решили, что я буду тут? – с любопытством осведомился он, склоняя голову к плечу и с удовольствием рассматривая капитана и канонира «Разящего». Грир не спеша отряхнул с камзола капли воды и так же не спеша отозвался: – А где тебе ещё быть? Ты, конечно, любишь шебутиться на людях, но если припекло, всегда прячешься там, где тебя не ищут. Вот ведь как. Дидье никогда раньше не задумывался о том, что его, оказывается, можно читать, как книгу, но эта мысль не задела его, а, наоборот, принесла облегчение. – Что с тобой такое, Ди? – Моран подошёл поближе, тревожно заглядывая ему в лицо. – Ты не хочешь расставаться с родными? Или тебя так обидела твоя гарпия? Так значит, они заметили… – Ну какая же она гарпия? – торопливо запротестовал Дидье, мотнув головой. – Она ведь правду сказала. Я… – Он пожал плечами почти беззаботно. – Я воистину веду себя совсем как малое дитя, а ведь я муж ей и отец Ивонне. От меня никакого проку. Моран даже захлебнулся от возмущения, и Дидье безотчётно фыркнул, увидев, как сердито запылали его глаза. – Не пори ерунды, – опередив Морана, отрезал Грир – так же серьёзно и сердито. – Ты раздобыл для всех этот чёртов галеон, благодаря которому и твоя дочь и твоя жена, и сестра смогут до конца жизни не заботиться о куске хлеба и о шёлковых тряпках, если на то пошло. – Но я ничего не предпринял, чтобы раздобыть его, – пробормотал Дидье и потупился. – Я просто… – Просто был самим собой, да, – Грир выразительно постучал ему по лбу костяшками пальцев. – Я уж молчу о том, что вся твоя многочисленная семейка обязана как раз тебе своим благополучием. Как и твой почтенный батюшка, между прочим, из которого до сих пор пила бы кровь его мегера, если б не ты. Так что выброси из головы всю эту муть, Дидье Бланшар, и живи как живёшь. Ну что ты молчишь? В голосе его вдруг прозвучала такая тревога, что Дидье, помолчав ещё несколько мгновений, тихо и сдавленно вымолвил: – Что бы ни случилось, вы оба всегда на моей стороне? Что бы я ни выкинул, в чём бы меня ни обвиняли? – Если что, мы всегда сами надерём твою дурную и распрекрасную задницу, – проворчал Грир, опуская широкую ладонь на его плечо. – Но мы будем за тебя, против всего этого паршивого мира, если понадобится! Понял? Хватит уже киснуть. Он тряхнул Дидье за плечо, а Моран горячо закивал, сверкнув глазами. – Да он вовсе не паршивый, мир-то, – всё так же серьёзно проговорил Дидье, на мгновение сжав руку Грира. – Он… просто наш мир, такой, какой есть – иногда жестокий, иногда добрый… прямо как мы сами или как наш всемилостивый Господь. И его надо просто… просто веселить почаще, вот и всё. Чтобы он был добрее, мир. Он прикусил губу и умолк. – Да ты прямо провозвестник слова Иисусова, а не пират, – съязвил Грир чуть дрогнувшим голосом, не зная, что и сказать в ответ на эту пылкую тираду, которая и смутила, и тронула его. – Хватит проповедовать, улыбнись ты уже, чёрт тебя подери! Делать мир добрей, ну надо же... – Это не всегда получается, кэп, – торжественно произнёс Дидье Бланшар и забавно сморщил нос перед тем, как наконец улыбнуться от уха до уха. – Не всегда получается… но надо стараться. 30.12.2013 г.