Визит к демиургам

Самой прекрасной Светлой Хардола была Яролика — её шерсть, грива и перья переливались огненными оттенками алого, рыжего, оранжевого и жёлтого, делая её похожей на осенний лес на закате. Однако никто бы не смог влюбиться в неё более, чем был влюблён ныне, потому что именно Яролика и была Соборной — правителем Светлых, а так же ответственной за сбор их доброй энергии и направлением её демиургу. Радвер, высокий светло-коричневый пушистый дракон, имел очень странный вкус — всегда одетый в яркую красную мантию, стеснявшую движения его крыльев, на задних лапах он носил серебряные пластины - поножи, защищавшие его стопы от соприкосновения с землёй. В отличие от большинства драконов, Радвер передвигался исключительно на задних лапах, опираясь при ходьбе на длинную, покрытую витиеватой резьбой, деревянную трость, набалдашник который был сделан из полупрозрачного золотого камня, внутри которого переливались волны какой-то магической суспензии. Трость нужна была ему не для опоры — сильный, статный и с приятной, хотя и немного длинноватой, мордой, Радвер носил её скорее для поддержания своего образа. И, по мнению Яролики, трость в него идеально вписывалась. — Ты задумалась о чём-то, — констатировал демиург, когда встретил Яролику на небольшом балконе Башни, более обзорном, чем взлётном. С этого места просматривался не только Верхний Слой, но и обычный мир, видевшийся как далёкие земли под золотистыми облаками. — Не знаешь, чем ещё помочь подопечным? — Нельзя же заниматься каждый день лишь работой, Прародитель, — Яролика легко улыбнулась, оборачиваясь на Радвера чистыми синими глазами. Серьёзную выражение на морде демиурга изменила широкая улыбка. — Даже низменные потребности иногда стоит удовлетворять, — он переложил трость из правой лапы в левую и слегка приобнял свою пассию за шею, когтями проведя по её пламенной гриве. — Только странно, что ты решила выбрать именно этот день. — Я… — Яролика замялась, пряча глаза. — Я вовсе не думала об этом… — Неужели? — коготки дракона слегка нажали на её шею. — Я читаю желание в твоих глазах уже давно, но сегодня искры сверкают гораздо ярче, чем обыкновенно. Так почему же ты молчишь? Или ты думаешь, что тот, кому по нраву любовь и свет, откажет тебе разделить их? — Я ещё не придумала, как назвать нашего ребёнка. Даже не решила, будет это сын или дочь, — развела соборная крыльями. — Есть ли смысл в плоти иначе? — Есть — ведь и ею можно показать, как ценишь, одарить своими чувствами. Просто отдохнуть и набраться сил. Почему на непозволительно то, что возможно даже нашим подданным? — Радвер взял в свободную переднюю ладонь Яролики и приложил её к своему носу, мягко и нежно. Драконница попробовала отвести лапку, но от прикосновения к тёплому носу демиурга внезапно ощутила, что не хочет этого делать. — Я не думаю, что наши действия одобрили бы… — Кажется, ты пытаешься найти причину, чтобы меня отринуть, — убрав мешающую ему трость под крыло и мягко взяв соборную под мышки, Радвер поднял её над полом. — Но неужели тебе хочется сдерживать себя и дальше? Или ты предпочитаешь меня своим собственным лапкам? — он рассмеялся смущению, возникшему на мордочке дракошки, которая от стыда поджала задние и хвостик. — Да, ты определённо лучше, — Яролика приняла лапу Радвера крепче и сама потянула его вглубь Башни, а потом и наверх, где и располагалась их спальня. — Надеюсь, пока мы уединяемся, с нашим народом ничего не случится. — Ты же меня не на день к себе ведёшь? — С притворным сомнением Радвер оглядел свою избранницу, вместе с которой он возносился по взлётной шахте. — Посмотрим… Яролика приостановила набор высоты и через арку вышла на спальный этаж. Несмотря на напускную развязанность, Радвер испытывал лёгкое сомнение, которое рассеялось, когда самочка подошла к нему и развязала плащ дракона, скинув его на пол и взяв демиурга за плечи, повернув его к себе. Её глаза, глаза самой обычной самки, испытывающие скользнули по его телу, оценивая все параметры, которые только могли заинтересовать самочку. Сомнений у неё не было, и она озвучила то, что знала уже давным-давно: — Ты великолепен… — Ты ещё лучше, — демиург поднял соборную на лапы, чтобы собственными силами перенести её к ложу и переложить на него, сев подле. И Радвер определённо не врал! Ведь не только внешнее привлекало его в Яролике, но и внутреннее. Тот свет, без которого невозможно быть примером для всех остальных Светлых драконов. То совершенство, которое позволяло Яролике быть мудрой соправительницей и верной соратницей в сражениях против Тьмы. Трость полетела на плащ, и дракон, расправив крылья, провёл правым по грудке Яроликой, щекотливо скользнув по сокрытым в её шерсти соскам и тем самым вызвав не только весёлый смешок, но и чувство… влечения к этому самцу. Сомнения, нет, скорее даже опасения заполонили драконницу, но маховые пёрышки Радвера снова легли на её грудь и скользнули вдоль неё, вызывая новые смешки, которые словно острыми пиками пронзили всякое стеснение и погнали его прочь, освобождая место для разгоравшейся страсти. А дальше оба дракона потеряли всякий страх, потому что предались тому внутреннему объединению, которое и отличало их от эгоистов-Тёмных. Ведь любили не тела, а души. Они и должны были слиться в одну, чтобы лучше прочувствовать эмоции и мысли друг друга. И донести до любимого больше душевного света. Радвер сначала окружил Яролику своей аурой, а потом и просто принял в себя, растворяя границу между их сознанием, передавая всё благое и радостное, что имел своей избраннице, не теряя этого в себе, а лишь приобретая и чувствуя отчётливее и рельефнее все радостные позывы душ и тел. Но демиургам были известны догмы, о которых иные и не подозревали. Чтобы соитие душ было полным, нужно соединить и тела — а потому, пока драконница блаженно закатила глаза, его лапы опустились на её бока и мягко прошлись по ним коготками, не причиняя боли или неудобства, а только лишь лёгкую щекотку, пока длинный и пушистый хвост оплетал её заднюю правую, и задвигался по стопе самочки, раздражая её своей шёрсткой. Но Яролика действительно имела долгую и страстную любовь в себе, что стремилась выразить всем средствами — потому обняла своего Радвера крепче и сильнее, словно стремясь, чтобы и материя слилась так же плотно, как и энергия. Это действительно возымело бодрящее действие, стоило только соприкоснуться промежностям, порождая мощный разлив теплоты по всей сущности, вызывая стремление объединиться ещё полнее — проникнуть друг в друга и остаться там. И не послушаться этого зова Радвер не мог — но ему нужно было держать свой статус, а потому его хвост, сильно изогнувшись, скользнул к подхвостью самочки, пройдясь по нему щекотливой щёточкой, а крылья дракона опустились на их тела, словно пытаясь скрыть их соединение. Его стержень, покинувший своё убежище, прикоснулся самым кончиком к дракошке, и та замерла под ним, а её шумное дыхание стало неровным и прерывистым. А когда пасти вновь сомкнулись в поцелуе, то и вовсе на время пропало. Нежность и любовь были во всех действиях светлых существ, не только лишь в душах — через них оно передавалось и телу, что было столь же неотъемлемой их частью. Теплота общей души переходила в материю и возвращалась обратно, лишь возрастая, дыхание становилось чаще, а движения из плавных — немного резкими, но сохранявшими грацию и благородство. Драконочка застонала в демиурга, дрожа от ощущения его горячего стержня в себе, коснувшегося её там, где ещё никогда не был ни один самец. Она болезненно вонзила когти в его тело, но Радвер простил ей это, и медленно отодвинулся от преграды, со всей возможной в этот момент серьёзностью взглянув в её глаза. Дрожащая мордочка слегка качнулась и демиург вновь двинулся вперёд, его хвост взметнулся вверх и заходил из стороны в сторону, крылья мелко затряслись, так же, как и тельце соборной. Едва ощутимые коготки страха пробежались по её сердечку, но она отринула их и сама двинулась вслед за ускользавшим драконом, приподнявшись над постелью, и безумно возжелав, чтобы следующий удар разрушил стену её крепости. И желание это было общим — общим и непреложным к исполнению. Радвер не мог оставить свою подругу в одиночестве, не подарить сей себя навсегда — как и она ему. Потому демиург и соборная соединились так, как никогда прежде. Оба вскрикнули от боли, но это были необходимые муки — без них они бы не смогли обрести ещё большее блаженство, распалившее ещё ярче жаркий и немного безумный огонь воссоединения с единственной и неповторимой парой. — А у вас всё то же самое… — крылатые отстранились друг от друга, когда услышали голос внезапно вторгшейся к ним драконессы. Рыжая самка с наглым, но незлобным оскалом стояла в проёме спальни, опираясь плечом о косяк и дожидаясь финала сцены. Прарод отреагировал немного быстрее, чем его самка, концентрируя свою энергию для лучшего творения магии и внимательно изучая прилетевшую. Тёмная - судя по ауре - и ещё, к тому же, мутантка с копытами на задних. Такое существо имело мало шансов попасть на Верхний Слой самостоятельно, вне атакующей группы демонов. Да и то ангелы бы не пустили её до Дворца. — Вот этого я бы делать не стала, — заметила рыжая, кивнув на собранную энергию. — Во-первых, ты можешь повредить стены. Во-вторых, поскольку пальцы у тебя дрожат от перевозбуждения, отклониться мне не составит труда. В-третьих, я тебе не враг. — Да неужели?! — дёрнув крыльями, вопросил самец. — Тогда что тебе нужно здесь? — Так вышло, что у нас общий противник — Тьма, — уже не находя нужным ждать на пороге, рыжая прошла в комнату. — Кажется, я догадываюсь, кто ты, — Яролика отнеслась к гостье более миролюбиво. — Инанна, сар-волод Нашара. Та, кому удалось прогнать Тьму на Нижние слои. — Тьма сама от меня убежала, — Инанна не стала скрывать правду… но не удержалась и приукрасила её в свою пользу. — Однако я не верю, что Она отстала от моего народа и тем более меня насовсем. Тьма способна на большее, чем просто запугивать, и мне кажется, Она готовит нечто неслабое. — Это уже ваши проблемы. Тёмные избрали такой путь задолго до твоего рождения, — отмахнулся Радвер. — Но если ты решила обратиться к Свету… — О, нет-нет, мне хватает Светлых в своей жизни, — Инанна попробовала пальцами передних мягких ковёр, устилавший пол в комнате, и встала на копыта. — Но я подумала, что став чуточку сильнее, смогла бы лучше защищать свой народ. Удерживая Тьму от опрометчивых действий. — Если ты не желаешь лететь ко Свету, лети к Тьме. На бой, — Яролика медленно распахнула крылья. — Борьба за души идёт и на Хардоле. Раньше Тёмные были нужны для наказания преступников, но, когда Тьма научила получать из их страданий энергию, «наши» Тёмные захотели получать больше энергии за счёт разложения морали народа. Только наши слуги, ангелы и ратники, удерживают драконов от превращения Тёмными в анархию эгоистов. — Я бы с этим поспорила, — драконница скользнула взглядом по их телам и присела на ковёр. — Сейчас я покажу вам, что уже стала эгоисткой. В отличии от некоторых Светлых, я всегда летаю со своим народом в бой. Не вашим армиям, а нам приходилось испытывать на себе близость Тьмы, подчиняясь её воле и желаниям, отдавая свой разум в её когти. И только благодаря мне и парочке других драконов получилось хотя бы отсрочить дальнейшее продвижение Тьмы. Умей бы вы заглядывать в память или прошлое — могли бы полюбоваться на то, как много усилий прикладывают Тёмные, чтобы не служить Тьме. — Мне это известно, поэтому я и удивляюсь, почему вы называете себя Тёмными, — Яролика снова присела на кровать. Инанна отмахнулась крылом: — От привычки сложно избавиться. Государство вообще не должно строиться на морали, оно должно защищать всех своих жителей… в том числе друг от друга. — Не только, — Прарод поводил носом из стороны в сторону. — Народ нужно не только защищать, но и улучшать его, делать чище и добрее. Без развития в науке и нравственности можно легко отстать от остального мира. — Это как раз входит в мои планы, — объявила рыжая. — Я не стану вдаваться в подробности и хвастаться тем, чему мы обучились и что ещё изучим. Но… — она выдержала паузу. — Есть одна проблема. Тьма тоже желала развития — и не только новые технологии, но и ваши правила нравственности. Неужели и вы так печётесь о процветании моей расы, что станете навязывать, с кем дракону встречаться и в какой позе… лежать в постели? — Мы ничего не навязываем, ты сама прилетела, — Прарод поднял кисточку на хвосте. — Если ты желаешь перевести Нашар из юрисдикции Тьмы под защиту Света, мы этому будем только рады, но и заставлять тебя не будем. Это должен быть осознанный выбор, за который понесут ответственность ты и твой народ. Но, думаю, ты поймёшь, что пока Нашар официально вне Света, мы не можем помогать вам прямо и постоянно. — Об этом я и прошу… — начала Инанна, но Яролика её перебила. — Сама сар-волод Инанна решила прийти к нам за помощью? Рыжая не обратила на неё никакого внимания. - …Я не прошу у вас войска или покровительства. Я хочу обрести силу, с которой могла бы противостоять Тьме, силу под стать моей воле, — она быстро посмотрела на самку. — Раз ты так много обо мне знаешь, то должна и помнить, кто меня обучал. — И от кого у тебя будет детёныш, — Прарод слегка подался вперёд, вглядываясь самке в глаза. — Ответь мне только — ты сошла с ума, вконец обнаглела или просто всегда была такой дурой, раз возомнила о себе столько? — Чего же здесь идиотского? Вы, как правители Хардола, обладаете достаточной силой, чтобы защищать свой народ от Тьмы. Вам же будет выгоднее, если Тьма не сможет одолеть и Нашар. Но без силы, равной вашей… шансов у меня гораздо меньше, — Инанна присела на кровать подле Яролики, но не нагло, а аккуратно, взглядом спросив разрешения. В этом ей не отказали, а вот в самой просьбе… — Наша сила исходит из нашего почтения Добру, — Яролика подобрала задние. — Без достаточной нравственности эту силу нельзя никому отдавать, иначе ей распорядятся во зло. Пока что при всех своих заслугах, Инанна, ты не походишь на заботливую и справедливую правительницу. Ты до сих пор используешь, подобно остальным Тёмным, души как валюту. А значит, всегда есть опасность, что драконы будут убивать друг друга просто ради денег. — Но это не значит, что для приобретения силы Света ты должна будешь лишь сменить экономику, — продолжил Радвер. — Возвращение к Свету — процесс трудный, хотя и радостный. — Я не собираюсь переходить на сторону Света, — ответила ему Инанна и перевела взгляд на Яролику. — Упрекать меня ты можешь, но оскорблять — не смей. Может быть, я и не идеальный правитель, и наверняка буду не идеальным родителем для своего детёныша, но я в меру своих сил буду заботиться и о нём, и о своём народе. Если бы мне нужны были души, то при помощи Герусет я бы сейчас погнала всех людей и велнаров, всех Истов и спасшихся деструкторов в пирамиды для укрепления своей власти. Если бы мне требовалась ваша энергия, я бы прирезала вас спящими и использовала ваши души для укрепления собственной. Вместо этого я прихожу к вам за помощью и слышу вместо этого предложение по смене своей экономики! — она невесело рассмеялась. — Мне кажется, я снова разговариваю с Воплощениями! — А мы хотели как лучше, — Радвер сел на кровать, оказавшись по другую сторону Инанны. — Что же, если ты не желаешь принимать нашу точку зрения сразу, мы готовы предложить союз, вести с вами торговлю, только первую партию товаров придётся доставить вам, потому что за души мы ничего продать не будем. Вам незачем нападать на нас, как и нам на вас, мы все сородичи, зато мы имеем общего врага, так что вполне возможен и военный союз. Плюс, в Нашаре живёт не так уж и мало Светлых, и им будет приятен культурный обмен с братьями на старом материке. Хотя и «бывшим Тёмным» он не повредит, по моему мнению. Так мы защитим Нашар, заручившись при том его поддержкой… Но моей совести этого мало. Я хочу защитить и тебя, Инанна, и твоего ребёнка, от мести Тьмы или её возвращения. — Хорошо, — согласилась Инанна. — Я согласна пойти на это. Но… Мне будет трудно сотрудничать с вами, когда моё сознание окажется во власти Намиры. Да и Светлым в Нашаре будет тогда жить несладко. — Вот для этого тебе и нужна защита Света, — Яролика взяла рыжую лапку в свои.