Римская русалка

Весеннее равноденствие один из важных исламских праздников, принято воспевать предстоящий урожай и праздновать в кругу семьи за трапезой. Именно по этому поводу правящая семья собралась в султанских покоях. Падишах возжелал, чтобы этот вечер был особым и все узнали о его указе касательно Шехзаде Мустафы. Смеющаяся Хасеки с натянутой ухмылкой поглядывала в сторону Шах Султан, госпожа считала это своей личной победой над сестрой Султана. После смерти Мехмета Хюррем ощутила настоящую опасность, ее нервы были на пределе постоянный страх за жизнь других Шехзаде не на секунду не оставлял Султаным. В эти тяжёлые времена появился Рустем Ага, слуга что верой и правдой служил своей хозяйке, и в качестве благодарности просил, лишь руки Михримах. И госпожа с удовольствием отдала единственную дочь конюху, лишь бы продвинуть своего человека в совет дивана. Взгляд Хасеки упал на Шехзаде Мустафу сидевшему возле Баязида, наследники увлечённо что-то обсуждали и смеялись. Хюррем не могла оставаться спокойной от такой идиллии, Мустафа казнит Баязеда как только сядет на престол и от этой «братской» дружбе не может быть и речи. — Мустафа, — обратился Сулейман к старшему сыну, отвлекая от неприятных мыслей рыжую госпожу. — Завтра ты отправишься в Рим, нашему старому другу императору Дариусу понадобится помощь. Римская Империя на пороге войны с персами, мы должны оказать им поддержку. Я хочу чтобы ты представлял интересы Османской империи, — произнёс повелитель, присутствующие с интересом вслушивались в каждое слово. — Это большая честь меня, отец. Я не подведу вас, — мягко проговорил наследник, широко улыбаясь. Даже не верилось, что именно он удостоился такой чести. — Да, Мустафа ты уж постарайся, — ехидно подметила Хюррем. Махидевран зло сверкнула глазами по Роксолане, дабы та уже замолчала. Сулейман сделал вид будто не слышал этого, неприятная тень закралась в душу Мустафы. Очередная подколка со стороны Хюррем Султан осталась безнаказанной как и все что она делает. — Поздравляю, брат, — весело сказал Джихангир, сверкая светлыми глазами. — Так, ты увидишь римскую русалку, — подметил младший из Шехзаде, что попутно заедал слова свеже приготовленной дичью. — Какую ещё русалку? — совсем не поняв слов брата, Мустафа свёл брови вверх ко лбу. — Я читал о ней в поэме Марка Манилия он описывает ее в своих поэмах. — Да перестань ты уже Джихангир, до сих пор веришь в сказки, у Мустафы не будет времени искать по Риму всяких русалок, — насмешливым тоном проговорил Селим, заметив искривившееся лицо младшего брата. — Это не сказка, — спокойно вступился за брата Баязид, отпивая щербет. — А что же? — Марк Манилия пишет о римской принцессе Эстелле, а в народе ее называют римской русалкой из-за того что она каждый день плавает в Авсонийском море, — Селим с интересом вслушивался в рассказ брата. — Что такое, Селим? В русалку поверил, может попросишь повелителя поехать с Мустафой, а принцесса споёт тебе колыбельную на берегу моря, — с издевкой произнёс Шехзаде, еле сдерживая смех. — Баязид, клянусь ещё одно слово и я тебе. — В чем дело? — шепотом прервала братскую перепалку Михримах. — Забыли обо всех наставлениях Валиде? Никакой ругани, или вам это нужно повторять каждую минуту, что вы находитесь вместе. — Михримах, никому здесь не нужны твои наставления, — произнёс Селим, кивнув в сторону повелителя луноликая госпожа обернулась. Она увидела как Рустем увлечённо беседует с Султаном. — Кроме твоего любимого мужа, я слышал вы с ним хорошо поладили, — Султана злобно сузила глаза при взгляде на брата. Селим как и всегда мог ударить в самое больное и слабое место эту способность он унаследовал от матери. — Как жаль, что с тобой могут поладить лишь твои рабыни, которые и слова поперёк твоего не скажут. В таком обществе находится одно удовольствие, — в том же тон ответила Михримах, желая дабы ее слово было последним.