От презрения и ненависти до любви - один шаг. Если, конечно, шагать с бутылкой виски.
-- Твоя шляпа выглядит невероятно глупо, -- грубо произнес Ханзо, не сводя с атрибута своей критики пронзающего взгляда. -- Ну и что? -- весело ответил Джесси, слегка шатая в руке прозрачный бокал с дешевым виски. -- Мне нравится, а остальное - неважно. -- Тебя совсем не волнует мнение окружающих о тебе? -- Абсолютно. Мне дела нет до того, что им нравится и не нравится во мне, -- он улыбается дракону, положив бокал на стол, -- По крайней мере, эту шляпу я ношу не для окружающих, а для себя. -- Хм, -- наконец, опуская глаза с ковбойской шляпы, Шимада тянется к большой пачке сырных чипсов, которые никогда, до этого момента не ел в таком большом количестве - уже вторая пачка. -- Хочешь примерить, приятель? -- Нет. -- Хах, точно хочешь. На этих словах МакКри перетащил потрепанную старую шляпу со своей головы, обнажая грязные волосы, на голову мужчины, улыбаясь во весь рот. -- Выглядишь, как самый настоящий шериф, Хан. Тебе определенно идет, -- стрелок пристально глядел, нет, лицезрел лучника в своей шляпе, чем немного даже смущал оного, который вовсе не привык к такому вниманию. -- Кто такой "шериф"? -- мужчина поправил на себе чужую шляпу так, как было удобно ему. -- Властитель порядка и закона на Диком Западе. Его глубоко уважают и слушаются все. -- Почему? -- от удивления и внезапно нахлынувшего интереса лучник даже затаил дыхание, хотя на лице даже бровью не повел. -- Потому что я тебя глубоко уважаю, дружище. И что бы там не было, всегда буду прислушиваться советов, даже самых банальных и глупых, -- Джесси подмигнул своему напарнику, после чего захохотал в кулак, жмурясь, готовясь к очередной порции грубости и отрицании всех его слов. Но вместо этого, снова услышал короткое, но отчетливое хмыканье, а когда поднял глаза, то лицезрел приятную, даже немного гордую улыбку. С этого самого простого разговора все презрение и отвращение сошли на нет и Ханзо, полностью отрекаясь от всех плохих мыслей об этом ковбое, более приветливо и дружески относился к МакКри. Они стали часто разговаривать, засиживаться на диване по вечерам, смотря, хотя более обсуждая глупость и несвязность фильма. Джесси быстро осмелел. Он рассказывал Шимаде абсолютно все - свои чувства и эмоции, пережитые как за день, так и в далеком прошлом, стоит только лучнику что-то упомянуть; свои дела и мечтания. И сам дракон тоже болтал, только вот не так красочно и многословно, ведь ему нравилось больше слушать, чем говорить, особенно этого ребенка солнца.Внезапно, у Ханзо появился первый друг.
МакКри считал, нет, даже более утверждал, что Шимада Ханзо - его лучший друг, которому он может доверить все - от тайн, до своей собственной шкуры. Лучник тоже так считал, пока не понял, что что-то неимоверно нежное и сладкое пробуждается всякий раз, стоит ковбою улыбнуться. Сначала дракон счел это бессмысленным, сводя все на то, что он просто хороший друг, с которым приятно находиться. Потом, когда осознал, что это что-то приторно сладкое - настоящее чувство любви - не поверил и отчаянно отрицал все явные факты. Позднее, признал и все верил, что это пройдет. И продолжается эта вера по сей день. А он все преданно надеется на то, что его чувства остынут, ныне уже совсем не думая о том, что на них ответят. Шимада умирал в своих чувствах. Но он с этим просто смирился. Он не улыбался с того момента, как узнал, что Джесси влюблен в Генджи. Со слов своего брата, конечно же. Но вот на вопрос: "Вы встречаетесь?", младший дракон отвечал твердое "Нет", а после лишь добавлял "Я не хочу". Цинизм высшей степени. Но его можно понять - Генджи не способен на отношения, поэтому твердо дал понять, что встречаться ни с кем не будет, даже если будет так сильно любить кого-то. Не сложно догадаться, как сильно это ранило ковбоя, но он все же любил этого дракона-разгильдяя и был таков. Но не все идет так хорошо, как кажется на первый взгляд. И даже те, кто думают, что уже ничего действительно стоящего с ними не произойдет - глубоко ошибаются. Как там говорят? Когда сидишь на одном месте и ничего не делаешь - ничего с тобой и твоей грязной тушей не произойдет. Частично это правда. Вот только так куда легче, если подумать. Зачем гоняться за любовью, которая отчаянно не видит твоих нежных чувств, ослепленная мнимой привязанностью к другой персоне. Шимада был одним из таких людей. Он ничего не предпринимал, ставя перед собой моральную норму в виде чувств своего брата выше своих. Он решил, что если ничего происходить не будет, все сойдет на нет. Но это не так. С каждым днем чувства все крепчали, мучая их носителя. Он часто наблюдал за ковбоем. Это было его самой настоящей слабостью. Конечно, подглядывания и иные образы вторжения в личное пространство -- не комильфо, но он ничего не мог с собой поделать. И каждый раз, когда он заставал Джесси вместе с братом, молча, затаив дыхание, не вслушиваясь в диалоги, прикрывал рот, закусывая кожу руки зубами, причиняя себе боль. -- Это неправильно, Ханзо. Пойми же ты наконец, -- твердил себе мужчина, морщась от привкуса железа на языке, -- Ты убил его однажды. Не повторяй ошибки.****
С этим пришлось смириться. -- О, вот как, да? -- раздался знакомый, но в то же время такой не родной голос брата, который, громко топая, выгонял ковбоя из своей комнаты. Очередная ссора. -- Да, вот так, -- не менее громко, даже более грубо ответил ему Джесси, натягивая поля шляпы на лицо, хмурясь. -- Можешь больше не заходить ко мне. Тебя больше не ждут тут, -- процедил Генджи, кидая на МакКри серьезный и хмурый взгляд. Чем-то в этот момент он был похож на своего брата - Ханзо. -- С удовольствием, -- в ответ выпалил мужчина, махая рукой бывшему любовнику и уходя прочь. Конечно, все, кто застали эту очередную ссору, не слишком были удивлены таким резким и громким словам, прекрасно зная, что через час, аки два, меткий стрелок снова будет ночевать в комнате Шимады-младшего. С такими мыслями все и разошлись по своим комнатам. Вот только не Шимада Ханзо, что остался пить свой чай, кислый и мутно зеленого цвета. Он ждал, когда хоть кто-нибудь из них сделает первый шаг, убеждаясь, что и у брата, и у Джесси все в полном порядке. Почему-то, он считал это своим долгом. Перед кем -- неизвестно. Но долг и в другой стране долг и его нужно исполнять в любых условиях. Глубоко вздыхая, Шимада все ждал. И он дождался. Правда, совсем не то, на что тратил часы своего времени. МакКри вернулся, вот только он искал не Генджи. По его взгляду было видно, как плохо ему сейчас и срочно нужно выговориться. Именно для этого некогда улыбчивый ковбой искал лучника, своего друга. Вот только правда, он молчал. Совсем против своей природы. -- Как ты? -- произнес наконец Ханзо, ощущая на себе этот тоскливый взгляд. -- А как ты думаешь, приятель? Ты все прекрасно видел, что произошло, -- он отвел взгляд, поднимая поля шляпы с глаз. -- Почему не идешь мириться? -- Надоело, -- выдержав паузу, отрезал тот, -- Да и он ясно дал мне понять, что больше ничего не хочет иметь общего. Не собираюсь же я навязываться, верно? -- Дело твое. Шимада прикусил нижнюю губу. Он не хотел прекращать диалог. Не сейчас. -- Что собираешься делать дальше? -- Выпить, покурить, все обдумать и принять. Мне некуда деваться. -- ковбой пожал плечами, словно ничего особого и не случилось. И под всеми своими словами он имел в виду не одну бутыль бурбона и пачку сигар, а целую кучу, чуть ли не до тошноты заполняя себя токсинами, отвлекаясь от этого мира. -- Ангела строго настрого запретила тебе пить. -- лучник нахмурился. Самобичевание ни к чему хорошему не приводит. И он это знает лучше всех. -- Плевать. МакКри ничего не чувствовал. Абсолютный ноль И лишь редкое, но особо острое покалывание напоминало Джесси о прошлом любовнике, заставляя опустить взгляд и сглотнуть слюну во рту. Обида захлестывала мужчину. Он открылся человеку, который втоптал все его чувства в грязь, а после еще и возмущаться стал. -- Выговорись мне, -- предложил Шимада, вставая с места и подходя ближе, чтобы заглянуть в чужие глаза, цвета кофе с молоком. Он всегда их считал красивыми и завораживающими, и сейчас не исключение. Они оставались такими же очаровательными, что пленили лучника. -- Прекрати все держать в себе. Я с удовольствием тебя выслушаю, Джесс. -- Тебе не нужны мои проблемы. Они никому не нужны, -- холодный тон вызвал мурашки, как у самого хозяина, так и у того, кто стоял критично рядом. МакКри желал заключить друга в объятия и уткнуться своим носом тому в плечо. Так, как он надеялся, он сможет справиться со своей скорбью. Друг на то и друг. -- Не неси чепухи. -- Я и не несу, дружище. -- он вздохнул, поднимая голову и вновь натягивая поля своей шляпы на глаза. -- Лады, дружок, я пойду. Не хворай. На этих словах он развернулся, посчитав, что диалог с японцем закончился и, помахав рукой, сделал шаг. Все, что он успел сделать, перед тем, как сильная рука лучника ухватилась за протез Джесси, останавливая и насильно разворачивая ковбоя. Он злился. -- Я сказал тебе прекратить нести чепуху, Джесси МакКри. -- грозно прорычал дракон, -- А не развернуться и попробовать уйти. Начни меня слушать, ковбой. Шимада в гневе сравним с настоящим драконом из притчи его семьи. Высокомерный, величественный и сильный. Присвистнув, тот послушно замер на месте, разводя руками. -- Ти-и-ише, -- протянул ковбой, пытаясь хоть как-то утихомирить Ханзо. -- Сейчас ты идешь со мной в мою комнату. Это не обсуждается. И был таков. Спорить сейчас с этим человеком равносильно идти на неминуемую смерть - бессмысленно. И уж лучше поддаться и принять помощь, чем пытаться идти против. Кивнув в знак согласия, Джесси последовал за Шимадой в его комнату, которую оный тут же закрыл за собой. Он счел немного забавным тот факт, что Ханзо так и не посмел отпустить протез ковбоя и даже сейчас, когда они оба стояли в комнате лучника, в которой пахло чем-то странным, определенно его глупыми благовониями, в которых МакКри распознал ель и пихту, а так же смесь из лаванды и, кажется сирени. Это сочетание, как говорил хозяин сей комнаты, успокаивают. Почему-то, Шимада не отпускал до сих пор искусственную руку. Она не обладала тактильными способностями, но стрелок прекрасно ощущал, как сильно Шимада ее сжимает. -- Ну вот мы и в твоей комнате, -- не выдержав напряженное молчание, начал Джесси, осматривая комнату своего друга по сторонам. Идеальная чистота. Никаких плакатов кумиров, разбросанных вещей, ненужного хлама в виде гитары, как, например, у самого МакКри в комнате. Словно здесь никто и не живет. Лишь только на подоконнике красуются маленькие светло-зеленые деревца, ровно и аккуратно подстрижены маникюрными ножницами - как их там Шимада обзывал? Точно, бонсай. Невероятно скучное хобби, как считал ковбой. -- Да, -- отозвался наконец лучник, следя за бегающим взглядом друга. -- Можно я не буду рассказывать о том, что у нас произошло? После этих слов Ханзо поднял на мужчину неоднозначный, точно непонимающий взгляд. -- Если ты не расскажешь причину, мне будет сложней тебе помочь, Джесси. -- Просто пойми, приятель, никто из нас уже не горит желанием продолжать эти... -- стрелок быстро пробежался глазами по комнате, подбирая подходящее слово, -- Этот спектакль. Виноват, как всегда, я. Это я прекрасно понимаю. Но я устал. Устал бегать за Генджи хвостом, выполнять его прихоти, менять что-то в себе чтобы ему было комфортнее и уютнее со мной. А на вопрос: "Давай встречаться?" получать простой и короткий ответ: "Не-а". Я не вижу смысла продолжать этот спектакль более, да-а. Он тарабанил почти без остановки, смотря на Шимаду и поражаясь его ледяной спокойности. Он не реагировал ни на одно слово, словно и без того знал причину ссоры. Но при этом, имел уважение поинтересоваться и даже попытаться помочь, что глубоко ценил в этом человеке МакКри. Ханзо продолжил молчать, словно ожидал продолжения. И Джесси хотел продолжить, только вот не мог подобрать слова, поэтому лишь неловко чесал затылок. -- Ну, ты знаешь. Вот как бы ты себя чувствовал, бегая за человеком, что тебе дико нравится и ты никак не можешь повлиять на его решение, как бы не старался? Он все равно не видит ни тебя, ни твоих желаний. О, Ханзо это чертовски знакомо. Правда, немного в косвенном смысле. Он отчаянно таит в себе растущие с каждым днем чувства, старается себя не выдать. -- Джесси. -- Прости, да, я опять разошелся, -- все извинялся мужчина, он почувствовал на своей живой, теплой руке дрожащую ладонь Шимады, что так робко пыталась скрестить пальцы с чужими. - Хан? -- Замолчи. В ответ МакКри тихо засмеялся. Но этот смех быстро растворился в интимной обстановке, что воцарилась вокруг мужчин. Они оба молчали некоторое время. Пока обоим же и не надоело. Ханзо поднял голову и, не успел и одуматься, как оказался в приятных, теплых объятиях стрелка. А тот, в свою очередь, гладил японца по голове, тихо насвистывая единственную мелодию, что крутится на языке. Они обнимались не так долго, как хотелось бы Шимаде. МакКри быстро, словно одумавшись, оттолкнул от себя японца, сначала быстро всматриваясь в лицо того, а после отводя свой взгляд, снова от неуверенности почесывая затылок. -- Ты это, прости. Я не хотел, -- начал тот. -- Просто, кхм, понимаешь, мне нужны были объятия. -- Все в порядке. Ты можешь обнимать меня столько, сколько захочешь, -- все таким же стальным голосом твердил в ответ ему японец, словно ничего особо и не произошло. Джесси отчаянно уверен, что его друг - покрытое острыми шипами дерево сакуры. Красивый и опасный снаружи - не лишенный нежности, добрый и чуткий внутри. -- Правда? -- с наигранным удивлением проговорил мужчина в ковбойской шляпе, словно до этого никогда не имел наглость как-нибудь обнять мужчину за плечи. Но в ответ японец кивнул, сам прижимаясь к груди американца, продолжая этот нежный жест. -- И что, мы так и будем просто стоять и обниматься? -- Сделай что-нибудь, раз тебе не нравится. -- почти что прорычал Ханзо. Его хмурое лицо невозможно не заметить. Усмехнувшись и вздохнув, Джесси чуть отстранился, уложил живую ладонь на строгое лицо японца и быстро прильнул к чужим губам своими. Он не знал, что на него нашло. Просто ковбой хотел этого ранее чисто из интереса, а сейчас в качестве руки помощи. Приятному удивлению на лице самого лучника не было предела. Резко позабыв обо всем, что было в голове, тот прикрыл глаза и с осторожностью отвечал на поцелуй, что получился тошнотворно нежным. Но увы, как и все приятное, поцелуй был разорван. МакКри кашлял в кулак, а Шимада еще мгновение застыл и принимал тот факт, что это не сон. -- Джесс, -- японец первым подал голос. -- Дьявол, -- выругался тот, -- Прости меня, приятель. Я не знаю, что на меня нашло. Японец более мужчину не слушал. Он схватил его за пончо, наклонил к себе и снова утянул в поцелуй, но уже более требовательный и властный. От нахлынувшей жажды оба мужчины потеряли над собой контроль, постоянно пытаясь захватить позицию и вести партию в поцелуе. Они стукались зубами, кусали друг другу губы и, неосознанно лишали друг друга атрибутов одеяния. Словно два сорвавшиеся с цепи пса, охочие до собачей свадьбы совокупиться и признать важность друг друга. -- Шимада, блять, -- на выдохе мямлил МакКри, на мгновение отцепляясь от губ лучника, оглаживая живой рукой рельефный торс мужчины. -- Заткнись. Ханзо грубо и так по-хозяйнически то гладил, то сминал чужие ягодицы в своих руках, то и дело вновь и вновь утягивая мужчину в поцелуй. Дракон не владел более собой. Находясь в невероятном диссонансе и поддаваясь животному инстинкту, тот продолжал требовательно того целовать и медленно вести к себе на кровать, приглушая в голове крик о том, что так делать нельзя. Пока, Джесси, которому прилично надоели эти поцелуи и касания к себе, отстранился, и повалил хозяина сей комнаты на кровать. Сам же стрелок нашел себе пристанище на полу промеж чужих ног, встречаясь своим носом, который прекрасно чувствовал чужое возбуждение, с набухшим органом Шимады. -- Я не знаю, какая муха тебя укусила, дружище, но ты сейчас чертовски горяч, -- отдышавшись и подняв на того взгляд, проговорил ковбой. -- Заткнись, -- уже во второй раз произносит японец в ответ. Он не слишком-то и падок на разговоры в такой момент. Шимада более предпочитает действовать, чем бесцелостно говорить. Слова подначивают, да. Но увы, лучник не из таких людей. МакКри и не нужно было слов, чтобы начать действовать. Так же как и не нужно разрешение, чтобы говорить. За столько времени дружбы с Ханзо, Джесси прекрасно разобрался в японском одеянии и его составляющей. Поэтому добраться до сокровенного набухшего органа рукой ему не составило особого труда, а уже потом и лишить его одежды вовсе. На его лице все еще красовалось негодование, кое ковбой счел забавным. Сам же МакКри прекрасно знал, где и как нужно надавить или прикоснуться, чтобы заслышать громкий и сладостный стон - с мужчинами у него опыт набран приличный, а вот о своем партнере он был другого мнения. Ханзо смирно сидел на месте, не сводя со стрелка пристального взгляда, опасаясь что-либо пропустить и лишь редко, но отчетливо громко вдыхая и тут же выдыхая. О, язык МакКри ни с чем не сравним - горячий, приятный и так ловко скользящий по твердому органу японца. Причем сосал он так, как бы не отсосала даже снятая на ночь шлюшка - такие старания и нежности похвалить единожды можно. Американец старался изо всех сил ублажить дракона такими ласками. Он привык отдавать себя в руки полностью, а после, словно опомнившись, сожалеть об этом вместе с бутылкой виски. Секс для него - отдушина, в которой он абстрагируются от всего мира и своих гнетущих проблем. -- Хватит, -- приказным тоном гласил Шимада и был таков. -- О, что, уже не терпится ощутить меня полностью в себе, сладкий? -- мужчина явно не стесняется говорить предельно грязно и похабно - он с этим ничего поделать не может, такова природа. Поднявшись с колен, тот назло раздевался медленно, напоказ, красуясь рельефным и подтянутым смуглым телом. Лучник - скромный на эмоции,- точно с жаждой наблюдал за этим жалким подобием стриптиза. Опустившись, МакКри улыбнулся и склонился к чужим губам, вырывая еще один жадный на власть поцелуй. Ханзо по-злобному ухмыльнулся. -- Ведешь себя, как цыпленок, с которого только сошел пух - слишком горделиво. Если мой брат и был под твоей властью, не надейся на то, что и меня подчинишь, Джесс. -- О? Стрелок ничего и сказать против не успел, как уже оказался на месте Шимады - прижатым к постели, а сверху грозно нависал сам дракон. На самом деле, американец был критично против оказаться снизу, как по факту, так и просто. Но, где-то глубоко в душе, он был не против таких резких перемен. Ханзо уложил чужие ноги на своих крепких и сильных плечах, что немного ныли после тренировок. Но это была чертовски приятная боль. МакКри брыкался, упираясь в чужую грудь и пытаясь отстранить от себя этого грозного и сильного мужчину. Но увы, от каждых поглаживаний по бедрам он лишь млел и расслаблялся, постепенно, явно неохотно поддаваясь. Вот так дракон подчинил себе степного вольнолюбивого пса. -- Не бойся. Ты взрослый мужчина, вытерпишь, -- произнес японец, облизывая свои пальцы. Прислонив влажные пальцы ко входу и легко оглаживая его, с непроизвольной команды Джесси в виде резкого вдоха, тот аккуратно, но достаточно спешно ввел один. Следом за ним вошел и второй и третий и на этом Шимада закончил, заметив, как сильно нахмурился ковбой от первичного, еще совсем легкого ощущения заполненности, что был ему контрастно чужд. Минута на привыкание истекла быстро и лучник тут же приступил двигать пальцами, замечая за собой, что его дыхание сбилось, а член предательски обильно сочился. МакКри тихо и сдавленно мычал. Он не понимал этого нового чувства - нравится ли ему такое или нет. Но он почему-то отдавался этим рукам. Хотел быть ближе. Хотел быть под этим драконом. Хлюпающие звуки быстро заполнили комнату лучника. И они не прекращались до тех пор, пока Джесси не захотелось большего. Мучать дракона опасно, а по его виду можно было уже спокойно сказать, что его терпение на исходе - все лицо потное, рука двигалась резко и уверенно, а брови, казалось, вот-вот сомкнуться на переносице. -- Блять, Шимада, сделай нам одолжение и наконец трахни меня, -- рвано на выдохе ответил мужчина, в кровь кусая собственную губу. -- Следи за своим языком, ковбой. А то придется не сладко, -- приказным тоном молвил Шимада, медленно, точно назло, вытаскивая пальцы из МакКри. Следующим движением лучника стало облизывание собственных влажных пальцев, поражаясь неожиданно приятному вкусу. То-ли дракон обезумел, то-ли так на него влияет адская влюбленность в этого лучезарного парня и похоть. Ханзо быстрым движением стянул с себя то, что так сильно давило на яркое возбуждение. Эмоции и животная страсть не давала ему покоя - он хотел действовать быстро и чертовски грубо, желал завладеть этим притягающим телом, оставить свои метки. Что он, по сути, и сделает, даже вопреки всем протестам стрелка. Дракона не остановит ничего. -- Не сдерживайся. Я хочу, чтобы все слышали, как тебя грубо и страстно имеют, -- единственное, что осилил лучник, не успевая глотать воздух - его критично сейчас не хватает. Он неосознанно быстро вошел в МакКри, не желая растягивать момент и мучать того. Лучник просто дал очередную минуту на то, чтобы тот смог привыкнуть. Джесси ожидал от этого человека всего, но точно не такого резкого движения. Он сдавленно промычал, настолько сильно прикусывая свою губу, что точно потекла теплая алая кровь. Черт подери, это было больно. Но он готов испытывать эту боль хоть каждый день - лишь бы рядом был именно этот японец. Прогнувшись в спине, что и стало сигналом для продолжения действий Ханзо, ковбой повилял своей задницей, точно дразня того. О, как же он хотел грубости. Хлюпанье и грозное рычание дракона заполнили комнату - Шимада двигался грубо и резко, не щадя своего любовника совсем. Ему так сильно нравилась податливость этого тела, что просто бессовестно принимала член лучника, полностью и без остатка. МакКри то и дело шептал лучнику нежные, ласкающие слух слова, о любви, о счастье и не прекращал до тех пор, пока тот не затыкал ему рот поцелуем. Меткий стрелок без зазрения совести царапал чужие плечи и спину, громко и глухо стонал, то на чужое ухо, то на всю комнату. Все вокруг должны знать, насколько сильно они любят друг друга. -- Джесси, блять, -- рычал Ханзо, тяжело дышав. Он не знал, почему ему настолько хорошо но он знал, что виной тому лишь этот мужчина, что сейчас кричал под ним. Так сладко и так возбуждающе. -- Ага, -- в ответ, на шумном выдохе, отвечал стрелок. Затекшие мышцы быстро дали о себе знать и лучник был вынужден сменить позу -- он насильно перевернул МакКри на живот и приподнял чужую задницу к себе, кусая одну ягодицу. Вкус крови был сладок, как самая нежная карамель. -- Мой милый, -- тянул Джесси, виляя своей задницей в ответ на укусы. Это лишь сильнее стимулировало дракона на грубые толчки, редкие колкие фразы и больные, точно до ярких следов на грядущее утро укусы. От накала страстей и всей той пошлости и грязи, что сейчас происходит, у Джесси сносит крышу по полной -- он хотел большего, всего и сейчас. А Шимада - с удовольствием это ему давал. Крики МакКри, глухие полустоны Ханзо оглушали обоих мужчин. -- Твою мать, боже блять, я сейчас... -- глухо рычал, чуть ли не давясь слюной, не смея вовсе притрагиваться к своему дрожащему члену, из которого, точно струей, течет смазка, пачкающая постель. В ответ дракон глухо рычал, желая довести своего мужчину просто до крышесностного экстаза. Мурлыкнув на чужое ухо, лучник ускорился, а после в мгновение прикусил мочку. Затронув слабое место стрелка, раздался один особо оглушающий стон -- он резко и обильно кончил, выдыхаясь вовсе. Стрелок явно ослабел, но ради пика своего партнера он держался себя в руках. Ханзо тоже был на пределе, но не успел он сделать и еще пару глубоких движений, Джесси умудрился кончить еще раз, менее резко и обильно. Но вот, экстаз настиг и Шимаду, причем с головой -- он кончил в ковбоя, содрогаясь от некоторой боли и невероятного наслаждения. Черт подери, как же давно у него не было такого яркого секса. Тяжело дышав, он устало упал рядом с МакКри. Тот, в свою очередь его тут же заключил в крепкие, пускай и липкие, объятия. -- Господи, Шимада, ты великолепен. Сейчас и всегда, -- отчаянно пытаясь отдышаться, мурлыкал ковбой, потираясь своих холодным носом о влажное от пота лицо японца. -- Ага, -- коротко, точно уже сопя, отвечал ему Ханзо. -- Теперь спи. И был таков. Через мгновение оба мужчины провалились в глубокий, почти мертвый сон.****
-- Доброе утро, засоня моя, -- пропел на ухо японцу МакКри, усаживаясь рядом со своей спящей красавицей, целуя его то в щеку, то в скулу, то в висок, почти полностью покрывая лицо того мягкими поцелуями. -- Осторожно, тут твой завтрак, -- предупредил тот. Шимада нехотя поднялся со своего пригретого места, потирая глаза. Уж чего-чего, а такого внимания он не ожидал. -- Джесси? -- вяло произнес мужчина, поднимая взгляд сначала на ковбоя, а после на миловидный и самый простой завтрак, в виде яичницы и двух тонких покупных кусочков бекона на белом подносе. Мило и тошно. -- К чему этот завтрак? Я не особо голоден. Вранье лучника выдал громкий, подобно китовому крику, звук. На что МакКри глухо захохотал. -- Моя черноглазка, прекрати быть таким недоступным. Ты построил вокруг себя эту глупую цитадель, пытаясь скрыть свои нежные чувства ко мне, -- его хохот сменился на интимный, томный голос, а улыбка продолжала сиять на его смуглом лице. -- Я прекрасно заметил, что ты просто по уши в меня втрескался, ха-ха! -- он снова наигранно засмеялся, но спустя короткое мгновение тот прильнул к чужим тонким губам, срывая утренний поцелуй. -- Признаю, я был слеп, что не сразу заметил. Ты уж извини. Мужчина попытался уйти, явно смутившись собственным словам, но увы, ему помешали сильные руки лучника, что крепко схватили его за воротник рубашки и притянули к себе -- он возобновил короткий поцелуй, тут же его углубляя, но так же резко прекращая все. Шимада облизал после свои губы, глядя на МакКри. -- А я признаю свою глупость. Нужно было признаться раньше и не мучать себя всей этой ерундой. -- Это не ерунда, Хан. -- Теперь я это понял, когда наконец обрел тебя и твою задницу, -- он улыбнулся, явно начиная забытую Богом игру в подстрекательство. -- О! -- ковбой аж присвистнул, -- То есть, теперь я твой парень? -- Ага. От глупости сей ситуации Шимада даже смутился. Черт подери, и когда это он стал таким мягким? Но зато, они оба счастливы. Пускай и на время. А как уж будет петушиться Генджи его не сильно волнует. Лучник наконец пронзил сердце своего стрелка и был таков.