Суровые будни полковника Пронькина в инопланетной армии

Йотурк Цемас/Юрик/       С каждым днём Пронькин становился всё более и более странным. Если бы я не был полностью уверен в обратном, подумал бы, что он и в самом деле беременный. Эти экономные плавные движения, неосознанное поглаживание живота и накатывавшая всё чаще на прежде энергичного и деятельного инопланетчика апатия. Словом, все признаки на лицо. Ложная беременность. Только не на психологическом уровне, а на гормональном. «Перекормили» Пронькина эти безумные гении и безответственные экспериментаторы «витаминками», ох перекормили.       У него и характер испортился. Пронькин стал капризным и слишком впечатлительным. Принимал близко к сердцу малейшие просчёты и неудачи. Успокаивал и себя, и Пронькина, что необратимых изменений с его организмом пока не произошло. Но ведь это только пока. Надо было срочно что-то делать.       Неожиданно нам помогла природная катастрофа. Пока персонал медблока предавался панике, я беспрепятственно выкрал интересующие моё начальство документы. На лётном поле меня встретили Рангар с Алирингардом и проводили к шаттлу. Да ещё и к креслу ремнями безопасности заботливо пристегнули. О Пронькине сообщили, что тот взял на себя командование эвакуацией. Кинуться ему на помощь мне очень вежливо, но решительно не позволили, аргументируя это приказом командира. Пронькин настоятельно попросил их меня в шаттл погрузить и до самого взлёта никуда не выпускать.       Как я ни бился в спеленавших меня ремнях и не требовал немедленно освободить, Рангар и Алирингард были непреклонны. Перенервничал я тогда знатно. Но попытка уговорить хвостатого и ушастого отпустить меня помогли убить время до конца эвакуации. Я бы сошёл с ума, когда челнок взлетел без Пронькина, если бы буквально в ту же секунду он не вышел на связь и не предупредил, что медики любезно согласились взять его на свой корабль. Поэтому по прибытии на станцию он надеется на тёплую встречу.       Я долго терялся в догадках, что означают эти его слова. Медицинский шаттл был одной из последней модели, и скорость он развивал куда больше обычного, такого, как наш. Почему же тогда Пронькин надеялся, что не он меня, а я его встречу? Но вскоре всё разъяснилось. Алирингард, обеспокоенный моим полувменяемым состоянием, шепнул на ухо, что когда Пронькин отдавал приказ удерживать меня любой ценой, он попутно поинтересовался, как можно снизить скорость корабля, не испортив что-либо важное для жизнеобеспечения.       — Это невозможно! — уверенно заявил я. Не зря же меня не только шпионажу, но и диверсиям в школе когда-то учили.       — Раз Алирингард сказал, что возможно, значит так и есть, — усмехнулся Рангар. — Он в двигателях куда лучше нас всех разбирается.       Хотел было ядовито поинтересоваться, что же тогда такой талантливый техник в группе для низшего полицейского звена забыл, но вспомнил свою историю и решил промолчать.       Алирингард оказался прав. Это оказалось возможно. Шатл с Пронькиным и медиками на борту прибыл на станцию почти через неделю после нашего прилёта. К этому времени все добытые мной материалы уже были придирчиво изучены моим шефом и группой следователей по особо важным делам. И по прибытию медиков, всех без исключения скоренько упаковали в антигравитационные «наручники» встретившие их стражи порядка. Не причастных к эксперименту в ходе дальнейшего расследования, извинившись, освободили и из-под стражи отпустили.       Судебный процесс был громкий. Ещё бы! Организатором эксперимента оказался вице-премьер третьего сектора Межгалактического содружества. Второе лицо по старшинству в Совете. Мне было неприятно осознавать не только, что столь могущественный разумный преступил закон, но и то, что вице-премьер был моим однорасником. По неволе задумаешься: не является ли склонность к преступлениям отличительной особенностью нашей расы? Сначала торговец живым товаром Йынвалг Йедолз, потом вот он. И если бы я не стал тайным агентом и не встретил Пронькина, может, и я бы на преступный путь со временем скатился? Ощущение полной вседозволенности так пьянит!       О причинах катастрофы, постигшей покинутую нами в спешке планеты, споров было немерено. Но шеф, то ли в благодарность за мою успешно выполненную работу, то ли ещё по какой причине, показал мне совершенно секретный отчёт службы планетарных изысканий. Причиной катастрофы оказались совсем не частые полёты шаттлов, а, казалось бы, безобидный маячок, что я установил у тайника, где на всякий случай спрятал копии медицинских исследований проекта «Гнездо».       Именно его резонансные колебания и «разбудили» спящий в толще почвы прямо на территории школы вулкан. А поскольку все вулканы, как утверждали специалисты службы планетных изысканий, представляли собой единое природное образование, то катастрофа стала неминуемой. Вопрос был только во времени.       Узнав об этом, я едва не впал в депрессию. Да, с одной стороны — я выполнил задание, добыл материалы, разоблачающие заговорщиков в Совете и их приспешников, с другой же — взорвал целую планету. Не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть этот ужас. Если бы не Пронькин, даже не знаю, как пережил бы это. Он меня успокаивал и поддерживал.       Переживая раз за разом произошедшее, я не сразу заметил лёгкое недомогание, с некоторых пор появившееся у меня по утрам. Головокружение и периодическая потеря аппетита не особо меня встревожили, зато почему-то сильно испугали Пронькина. Тот буквально силой потащил меня на обследование к медикам. На этот раз самым настоящим.       — Может, тебе тоже что-то экспериментальное тайком давали. С пищей, например, — так аргументировал свои действия мой муж.       Мы поженились сразу после завершения судебного процесса над организаторами и исполнителями проекта «Гнездо» и даже успели съездить в небольшое свадебное путешествие на популярный курорт. Моей премии и компенсации за причинение возможного вреда здоровья, выплаченного Пронькину, как раз на это хватило.       Результаты обследования однозначно указывали, что я скоро стану… Мамой? Кто у нас с Пронькиным родится: личинка или нечто человекоподобное — судить пока было рано. Нужно было пройти кучу тестов и сдать тонну анализов, тогда, возможно, сущность будущего ребёнка и прояснится, как сказали нам ошарашенные моей беременностью медики. Но я в любом случае буду любить своего малыша. Надеюсь, Пронькин тоже. Пронькин       Я скоро стану папой? Это известие серьёзно пошатнуло мою нервную систему. Не стану утверждать, что я этому не рад, но сколько страхов и волнений сулило будущее. Было страшно за Юрика, ведь не зря медики так неоднозначно отреагировали на результаты предварительных анализов. Было страшно за нашего ещё не рождённого ребёнка. Каким он будет, и как его примет жестокий мир?       До сих пор не могу до конца осознать, как круто изменило мою жизнь последнее задание генерала. Я встретил Юрика, улетел с Земли, увидел столько нового и странного в чужой галактике. У меня, всегда осуждающего однополые связи, теперь есть муж. И скоро у нас будет ребёнок. И что теперь? Хоть плачь, хоть смейся — всё так перепуталось. Единственное, в чём я стопроцентно уверен, так это в том, что ни о чём не жалею.