Бравые домохозяйки на страже семьи

      Тело у миссис Уизли сработало раньше мозга. Она вскочила, а Манящие чары от шока получились настолько мощными, что неудавшуюся самоубийцу с силой вздернуло вверх и отбросило обратно, впечатав в спасительницу со всей дури.       Молли, не удержавшись на ногах, рухнула на землю, придавленная прилетевшим телом, не слабо приложившись о торчащий на поверхности корень дерева. Ее затопила боль, пару мгновений спустя сменившись на тупое тянущее ощущение в месте удара. Женщина громко охнула и раздраженно сбросила неподвижную идиотку с себя, после чего, морщась и держась за бок, выпрямилась и решительно задрала подол платья, оголив ногу.       «Так и есть, — с досадой констатировала, и ее когда-то прекрасное настроение окончательно испарилось. На казавшейся молочно-белой в летних сумерках коже наливался огромный синяк в половину бедра. — Я убью эту безмозглую кретинку, придушу собственными руками, но сначала стребую компенсацию — она меня изуродовала, мерзавка», — решила Молли, раздраженно одергивая подол и кипя праведным гневом, повернулась наконец к виновнице происшествия, которая так и лежала в траве лицом вниз, не подавая признаков жизни.       — Эй, ты, вставай, чего разлеглась, — громко потребовала Молли, легонько ткнув ее носком туфли, хотя очень хотелось пнуть от души, а потом еще встряхнуть как следует и надавать пощечин. Но незнакомка не шелохнулась и так и лежала в сгущавшихся сумерках недвижимая, словно мертвая.       «А вдруг эта балбеска и впрямь умерла», — похолодела женщина, пытаясь отогнать от себя зарождающуюся панику. Но долго бездействовать не умела, потому решительно нашарила в траве выпавшую от удара палочку и бросила в ведьму пару медицинских чар.       Поверхностное сканирование показало, что девчонка жива, просто без сознания.       «Наверное, у нее болевой шок от резкого рывка», — решила женщина, и ее злость на дуреху испарилась от невольно промелькнувшего чувства вины — ведь, может, это ее Акцио так сильно приложило беднягу. Тем временем сумерки все больше сгущались, и нужно было что-то решать. Молли, убедившись, что ведьма сильно не пострадала, все больше склонялась к мысли привести ее в чувство и оставить здесь, а самой по-тихому сбежать домой. Но никакие чары реанимации не действовали, а оставлять живого человека без сознания, лицом вниз, было как-то неправильно, на ее взгляд. Поэтому взмахнула палочкой, и тело у ее ног воспарило, плавно перевернувшись, явило изумленной женщине бледное изможденное лицо подростка.       — Моргана великая, да она совсем ребенок. Не старше моего Билла, — изумилась Молли и решительно передумала оставлять бедняжку одну. — Крок, — позвала она и перед ней возник холеный и важный домовик Мюриэль. Он оглядел поляну, зацепившись взглядом за парящее тело, и удостоил племянницу хозяйки легкого кивка, всем своим видом показывая, что не обязан ее слушать. Но Молли было не до его спеси.       — Скажи тетушке, что я хочу ее видеть, немедленно, — приказала она и, решительно подхватив тело девочки, аппарировала вслед за домовиком.       — Что такого срочного случилось, дорогая, что ты решила нанести мне незапланированный визит, да еще в такой час? — недовольно протянула Мюриэль, торопливо вплывая в гостиную, потрясая кружевными воланами на капоре и запахивая на ходу шелковый пеньюар. — Мерлин мой, это что? Ты притащила в мой дом мертвую магглу? — ужаснулась она и прижала руки к груди, увидев на диване бесчувственное тело. — Это ты ее убила, дорогая, и не знаешь, как избавиться от тела? Советую Эванеско, так будет надежней.       — Это ведьма, тетя, — как можно доброжелательней ответила племянница, — и она жива, просто без сознания. Я спасла ей жизнь, но не смогла привести в чувство. Ей нужна помощь, а я переполошу весь дом, если принесу ее к себе, когда она в таком состоянии. — И Молли коротенько поведала тетке всю историю.       — Не надо было вообще ее спасать, — недовольно брюзжала Мюриэль, кидая горсть порошка в камин. — Джонс, зайдите ко мне, — отрывисто приказала она, опустив объяснения. Вернувшись, упала в кресло и картинно заломила руки. — Это просто немыслимо, — сокрушалась старуха, — притащить в мой дом маглокровку. Надо было просто оставить ее там, они все равно живучие, как кошки. Подумать только — грязнокровка в этих стенах, на антикварном диване, я не переживу, — после чего театрально закатила глаза.       — Но я не могла так поступить, тетя, — упрямо возразила племянница, стараясь не сорваться и не нахамить вредной старушенции, — она ребенок, как бы я оставила ее там одну, в темноте, да еще и без чувств, — добавила она и невольно охнула, когда ребра внезапно прострелила боль.       — Ты что, ранена? — всполошилась та, на время забыв свои возмущения.       — Ничего серьезного, тетя, — немного раздраженно ответила племянница, — просто ушиб. - Старушка, видимо, хотела возразить, но тут в комнату из камина шагнул мужчина. Но ему не дали даже поздороваться.       — О, Джонс, вы просто обязаны спасти мою племянницу, — слишком пафосно выдала Мюриэль, и, словно без сил осев в кресле, приложила к сухим глазам невесть откуда взявшийся кружевной платок. — Немедленно ее осмотрите, — капризно потребовала она, — и окажите необходимую помощь. Вы же видите, бедная девочка так страдает.       Мужчина на эту тираду только молча кивнул и послушно направился к Молли, но был остановлен решительным взглядом и взмахом руки.        — Не стоит, сэр, — ответила «девочка» и подошла к дивану, — вот ваша пациентка, а у меня только ушиб и синяк.       И пока Мюриэль громко возмущалась, на все лады костеря грязнокровок, доставляющих проблемы честным благовоспитанным волшебникам, молчаливый мужчина махал над девушкой палочкой, бросая чары диагностики. Молли рассказала ему о случившемся и вернулась к тетке, пристроившись в кресле напротив.       — Тебе нужно связаться с семьей, дорогая, — вдруг совершенно серьезно и без всяких ужимок бросила тетка, принимая обычный деловой вид. — Как я поняла, ты решила не оставлять этого ребенка на произвол судьбы. Но сегодня мы от нее вряд ли добьемся внятных объяснений — после зелий она, скорее всего, проспит до утра. Только предупреди Артура, что задержишься, а то видеть на ночь глядя твое многочисленное семейство, мечущееся в поисках матери, у меня нет никакого желания.       И Молли, внезапно вспомнив о муже, о котором в этой суматохе совсем забыла, резво побежала к камину, чтобы соврать обеспокоенному мужчине, что ее внезапно зазвала в гости приболевшая тетя, и домой она вернется не скоро, а может и вовсе придется остаться тут на ночь. Артур ожидаемо расстроился, но не возражал, да и кто бы посмел возразить его Молли.        Тем временем целитель привел пациентку в чувство, чтобы сразу погрузить в лечебный сон, после чего подошел к хозяйке дома.       — Ну, что там, Джонс? — манерно прогнусавила Мюриэль, продолжая ломать комедию и небрежным жестом указывая, куда мужчина может присесть, вновь поразив племянницу странным поведением старой кокотки.        — Случай интересный, — отрапортовал целитель, удобно устраиваясь в кресле. — Сильное магическое и физическое истощение, отсроченное родовое проклятие на имя и три месяца беременности. С ребенком, к слову, все в порядке.       — Что? — возмущенно вскинулась Молли, тогда как тетка нахмурилась, задумчиво пожевав губами, — она же совсем ребенок.        — Девочке от тринадцати до шестнадцати лет, леди Уизли, — ответил мужчина. — Сложно сказать точнее, ее магию долгое время откачивали, поэтому ее развитие несколько запоздало.       Молли никогда не доводилось слышать о подобном, и она уже хотела возразить — как такое возможно? Но ее решительно перебила Мюриэль, которая, судя по серьезному виду, в отличие от племянницы, все поняла. Так что дальнейший разговор происходил без ее участия.       — Она не сказала к какому роду относится? — на прощание спросила леди Блаунт.       — Нет, миледи, — ответил мужчина, — ее психическое состояние на фоне стресса и истощения оставляет желать лучшего. Я сразу погрузил ее в сон. На столе во флаконе успокаивающее зелье. Когда девочка проснется, капните в него пять капель правдивого эликсира, три капли зелья доверия и одну болтливости. У вас будет около часа, чтобы ее расспросить. И спросите, как она планирует поступить с ребенком. Ваши зелье и мазь тоже на столе, — кивнул он Молли. — Засим разрешите откланяться. Миледи… Леди Уизли, — после чего галантно приложился к ручке обеих дам и скрылся в камине.       — Крок, подай нам чай и перенеси гостью в комнату экономки, — приказала хозяйка согнувшемуся в три погибели эльфу. — Что? — ответила она на недовольный взгляд племянницы. — Предлагаешь устроить ее в гостевых покоях? Много чести для маглокровки, а старая Хеллингс умерла уже лет двадцать как, и возражать не будет, — припечатала она, усаживаясь в кресло поближе к камину и берясь за чашку.       — Что это сегодня был за спектакль, тетя? — спросила Молли, отпивая чай. — Ваша игра на публику делает честь любой актерке второсортного театра. Никогда бы не подумала, что вы способны на подобное жеманство, — съязвила она, надеясь ее задеть.       — Не обращай внимания, дорогая, на мои выходки, — ничуть не обидевшись ответила та. — У стариков мало развлечений, и такие небольшие представления меня забавляют. Иногда просто необходимо построить из себя богатую, капризную и пустоголовую леди, тем более, когда знаешь, что твой единственный зритель под клятвой и никому не расскажет о твоих маленьких причудах. Учитывая, что я более чем хорошо ему плачу. Но оставим эту тему. Лучше скажи, ты ведь мало что поняла из нашего разговора с лекарем?       — Я никогда не слышала, что магию можно откачивать, — призналась Молли. — Как такое возможно?       — Милая, в мире магии возможно все, — грустно усмехнулась Мюриэль. — И я бы не назвала этот способ «откачивать», скорее, «делиться», как происходит у магических побратимов, только в одну сторону. Нельзя перекачать магию от одного мага к другому.       — Надо признать, что этот старый маразматик, Дамблдор, внес значительный вклад во «всеобщее благо», когда с его подачи министерство запретило ритуалистику, магию крови, демонологию, некромантию и другие магические науки, знатно подчистив общественные библиотеки. А с помощью аврорских рейдов значительно проредили частные. В наше время и при современном воспитании эти знания принесли бы больше вреда, чем пользы. Хотя, как видишь, в старых семьях еще сохранились знания предков, усиливавших свой род за счет чужой жизни и магии.       — В древние времена, Молли, — продолжила старушка, устало откинувшись в кресле и прикрыв глаза, — все маги несколько столетий воевали за территорию и магические источники. По-настоящему магически сильных мест не так много, и каждый хотел отхватить кусок пожирнее. Поэтому выигрывали те рода, где было больше детей, родственников и вассалов. Ведь война уносила много жизней, а захваченные территории требовали надежного управленца. Ну, а кто в этом качестве больше подходил, как не сын, брат или верный вассал? А, удачно отдав дочь в жены соседу, ты приобретаешь еще одного союзника. Когда все поделили, наличие большого числа родственников какое-то время еще приветствовалось, поскольку было выгодно для родственной связи с другими древними родами через брак. Это способствовало укреплению власти в местном обществе, ведь надежнее, когда на всех ключевых постах свои люди и родственники. Но потом все на десять раз друг с другом переженились, лакомые места у кормушки расхватали по своим, магическое население разрослось, а новых территорий не появилось. Естественная убыль — процесс медленный, ведь маги живут долго, а частые войны и набеги, обеспечивающие ускорение этого процесса, остались в прошлом. В итоге, излишние родственники становятся роду в тягость, поэтому их знатно подчистили за пару столетий.       — Но как же так? — не выдержала племянница. — Дамблдор говорит, что маги на пороге вымирания и принимает меры, продвигая законы, чтобы этого избежать, а вы утверждаете, что волшебники сами избавляются от родственников.       — Просто ваш Дамблдор — полукровка, и видит ситуацию только со стороны магглов, — ответила тетка с интересом склонившись к племяннице, отслеживая ее реакцию. — У него нет связи с наследием предков, хоть он и принял род. Ведь его не воспитывали в древних традициях, он не участвовал в родовых ритуалах, он даже не женат, как и его брат. Потому ему не дано понять, как все устроено у чистокровок, — философски пожала плечами Мюриэль и долила опешившей от новостей племяннице чай. — Ему не с кем бороться за титул и имущество, некого защищать, кроме себя самого.       — Возьмем сквибов, к примеру, — продолжила старушка тоном светской беседы, заботливо подвигая Молли тарелку с печеньем, тогда как племяннице кусок в горло не лез от охватившего ее возмущения. — Раньше о них заботились, не скрывали, а их одаренных потомков вводили в род боковой ветвью или вассалами. Потом их стали прятать, но их детей, в ком пробудилась искра волшебства, забирали и тоже пристраивали в род. А дальше, их стали убивать сразу после рождения или выбрасывать в мир магглов, не отслеживая их дальнейшую судьбу. Отсюда увеличение количества маглорожденных, которых местное население презирает, которые раздражают, мешают и никому не интересны. Учитывая, что магглы и маги не могут иметь детей, ведь это совсем разные виды, то все эти магглокровки и полукровки — потомки когда-то выброшенных в мир простецов сквибов, и, соответственно, родственники кого-то из чистокровных. То же самое с бастардами. Если не находили способа уничтожить их еще в утробе матери, старались убить сразу после совершеннолетия. Все еще помнят Вильгельма-бастарда, который, тем не менее, стал королем, потеснив законных наследников. Никто из древних родов не хотел такой участи для своих детей, никто не хотел борьбы за титул и богатство, поэтому от потенциальной угрозы без колебания избавлялись, — равнодушно добавила Мюриэль, невозмутимо пригубив из своей чашки. — Из пяти бастардов, что учились в Хогвартсе в мое время, до старости не дожил никто. Все они погибли в разное время от несчастных случаев, прожив после совершеннолетия не дольше месяца, — неожиданно жестко подытожила женщина, а ее взгляд затуманился, словно она увидела что-то там, в прошлом. Она, не глядя на Молли, резко покинула кресло и подошла к камину погреть руки, пока ее племянница пребывала в шоке от новостей. Магический мир, такой знакомый ей с детства, показал ей сегодня другую, неприглядную и страшную сторону. И какой бы циничной женщина не считала себя, подходящих оправданий для магического мира на этот раз у нее не нашлось.       — Так что там насчет девчонки? — спросила Молли, немного хриплым от волнения голосом, когда пауза затянулась. — Как можно откачать из мага магию?       — О, для этого есть несколько способов, дорогая, — охотно отозвалась Мюриэль и вернулась в свое кресло, тогда как предупредительный домовик принес им новую чайную пару и десерт. — Такое практикуют, когда хотят усилить кого-то в роду, хотя чаще, когда род теряет главу, а наследник еще мал. Отец, в таком случае, не может подпитывать сына, а материнской подпитки мало, особенно, если в роду есть еще дети. Тогда берут донора со стороны, но только родственника, чтобы магии совпадали, ведь обмен идет посредством родового источника. С этой целью некоторые рода и не теряют связи со сквибами, ведь именно их потомки и становятся подходящим материалом для подобного. Ребенка привязывают к роду малым ритуалом, и он до своего совершеннолетия подпитывает магией своего хозяина. Отток магии происходит постоянно, но не критично для общего состояния донора, хотя его ядро почти не развивается. В конечном итоге к своему совершеннолетию донор становится сквибом или остается слабым магом. Иные семьи откупаются от таких деньгами и снова их выбрасывают в мир простецов, а при плохом раскладе приносят в жертву родовому алтарю, ведь жизненная сила ценится в данном случае не меньше магической. Твою находку ждало бы то же самое, но она забеременела и, видимо, от родственника, раз ее не убили, а прокляли. Она стала бесполезна как донор, ведь ребенок для развития стал тянуть магию от родителей, причем в приличных количествах, раз ей их на аппарацию хватило. Родня, что ее к магии рода привязала, сама убить ее теперь не может, чтобы откат на весь род не словить. Ведь ребенок к роду прямое отношение имеет, пока ему шестнадцать не стукнет или двадцать один, если других наследников нет, а проклясть, чтобы сама убилась — пожалуйста. От бастардов предпочитают избавляться, как я уже говорила, — добавила Мюриэль, незаметно зевнув. — Давай-ка, дорогая племянница, спать ложиться, а то я с ног валюсь, — призналась она, поднимаясь из кресла и с удовольствием потягиваясь, — завтра договорим. Ты, как я вижу, совсем ничего не знаешь. Чему тебя только мать твоя учила столько лет, да еще хвасталась твоими успехами. По всему выходит, врала, или память у тебя как решето, — со смешинками в глазах добавила старушка, забавляясь возмущенным взглядом племянницы. — Хотя, чему я удивляюсь, когда ты в живого человека манящими чарами бросила. Вообще-то, для таких целей заклинание Карпе Ректактум существует, что плавно живой объект притягивает, а не превращает его во взбесившийся бладжер. На третьем курсе проходят, или не слыхала о таком? — поддела покрасневшую родственницу тетка и откровенно хихикая направилась к двери.       — Знала, — крикнула ей в след пристыженная Молли. — Просто я не ожидала, что девчонка со скалы сиганет, и крикнула первое, что вспомнила.       — Хорошо хоть не Бомбарду, — донеслось до нее из-за двери фырканье тетки.        Выпив зелье от ушибов и смазав синяк мазью, Молли улеглась в постель роскошной гостевой спальни, от щедрот выделенной теткой для любимой племянницы, и полагала, что не сможет уснуть от множества мыслей. Но, видимо, в зелье была добавлена снотворная настойка, и женщина провалилась в сон, как только голова коснулась подушки.       Утром проснулась рано и нежилась в постели. У нее было время как следует обо всем подумать и решить, как поступить.        Они с Мюриэль как раз заканчивали завтракать, когда домовик сообщил, что больная проснулась.        Девушка при свете дня оказалась очень хорошенькой, только изможденной, как после долгой болезни, и очень напоминала Нарциссу Блэк в детстве, такую, какой Молли ее запомнила. Такие же длинные светлые волнистые локоны, большие голубые глаза и изящная аристократическая хрупкость. Вот только простоватый, наивный и слегка затравленный взгляд, выдавал в девочке деревенскую простушку. «Не иначе как какой Блэк бастарда наблудил, — мелькнула у Молли паническая мысль, — или Малфой». Связываться с воротилами магического мира у женщины желания не было.       — Милочка, — мое имя леди Блаунт, а это — леди Уизли, — без подходов начала Мюриэль, царственно усаживаясь напротив гостьи, когда как та при их появлении села и повыше подтянула на себя одеяло, настороженно глядя на вошедших женщин. — Но я позволяю обращаться ко мне мэм или миледи, но пока прошу молча меня выслушать. - Услышав, что перед ней леди и сама хозяйка, девочка попыталась встать, но небрежным жестом была остановлена, и послушно вернулась на место.       — Мне импонирует твое знание этикета, но сейчас не тот случай, — властно сказала Мюриэль, хотя было видно, что ей понравилась покорность гостьи. По крайней мере, тон ее стал гораздо мягче.       — Вчера моя племянница спасла тебя от смерти, — поведала миссис Блаунт растерянной гостье. — На твое имя наложили проклятье. Как только ты его произнесла, оно активизировалось, и ты почувствовала непреодолимую тягу покончить собой. Теперь оно исчезло. Частично от того, что ты его выполнила, добровольно прыгнув со скалы, а остальное трансформировалось в долг жизни моей племяннице. Сейчас ты выпьешь зелье, и прежде чем мы продолжим, ответишь на мои вопросы.       Девушка приняла из рук домовика флакон и под суровым взглядом хозяйки безропотно выпила, после чего подняла на женщин доверчивый взгляд, всем своим видом показывая, что готова к расспросам. Молли очень удивила такая невозмутимая реакция, сама бы она, на ее месте, наверняка с ума от страха сходила и волновалась, несмотря на зелье.       — Прекрасно, — одобрила Мюриэль и подобралась в нетерпении, — продолжим. Как твое имя?       — Мэри Кетлин Роули, — без запинки выдала гостья и замолчала в ожидании следующих вопросов.       — Но ведь раньше тебя звали не так, — возразила хозяйка. — Расскажи о себе все, и как ты попала под покровительство рода Роули.       — Моя фамилия была Роулинг, — начала девушка свою печальную историю…       Если коротко:  родители Мэри держали большую ферму на острове Уайт. Отец погиб от несчастного случая, когда девочке было семь, мать пережила его на два года, сгорев от магловской болезни. Незадолго до смерти она узнала, что дочь пытается магичить, причем вполне успешно, и очень огорчилась. Она рассказала, что они с мужем сквибы, но ее род давно исчез, а вот со стороны Джона их один раз, на свадьбу, навещал надменный мужчина, то ли дядя, то ли кузен. Кетлин он не понравился, она всю жизнь боялась, что ребенка заберут, если он окажется магом, но дочь не демонстрировала своих умений, и мать думала, что она такой же сквиб, как они с мужем.       Опекунами назначили друзей семьи, живших на ферме. Мэри они нравились. Но однажды за ней пришла красивая женщина, представилась тетей и забрала с собой. Женщина показалась строгой, но у нее оказался огромный дом, полный волшебства. Леди Эспер взяла у нее каплю крови, прочитала красивый напевный стих и сказала, что отныне Мэри ее дочка, и теперь у нее есть брат и сестра. Со старшим братом Торфинном они почти не виделись, он учился в волшебной школе на четвертом курсе, возвращаясь домой только на каникулах, и ему до малявки дела не было. А с сестренкой Лаурой, одногодкой Мэри, они подружились и стали ждать письмо из Хогвартса. Но Мэри оно не пришло…       Тетя Эспер сказала расстроенной девочке, что она слишком долго жила у магглов, поэтому ее магическая сила невелика, и отдала ее в ремесленное училище обучаться на гувернантку.        Пусть большой магической силы у девушки не было, но училась она прилежно. Учителя ее хвалили, и после окончания обучения обещали дать хвалебные рекомендации. Но тут, на беду девушки, домой вернулся Торфинн.        Мэри не видела брата несколько лет. После Хогвартса он на пару лет исчез. Тетя говорила, что он путешествовал с друзьями по миру. Хотя сплетники из училища шептались, что парень никуда не уехал, а примкнул к плохой компании, и они развлекаются тем, что мучают и убивают магглов. Но Мэри отказывалась этому верить. Ей было трудно представить, что тот красивый голубоглазый подросток, вежливый и важный, как принц из сказки, способен на подобное зверство. Он появлялся в маноре набегами, не задерживаясь дольше разговора с матерью, который всегда заканчивался скандалом и последующей мигренью леди Эспер. Иногда тетя кричала очень громко, и до Мэри доносились редкие фразы о девках, ставках, пьянках, почти промотанном состоянии и скандальном поведении. А на Пасху они неожиданно собрались все вместе за одним столом. Из Хогвартса на каникулы приехала Лаура, и они весело провели время. Торфинн весь вечер казался очень веселым, расточал сестрам улыбки, все время шутил, рассказывал интересные истории про свое путешествие, и Мэри в который раз удивилась злой фантазии завистников, выдумывающих всякую чушь про хорошего человека. На следующий день брат не уехал, и на следующий тоже, к радости и довольству его матери. Лаура сказала по секрету, что матушка заморозила банковский счет сына, с условием снять запрет, если он проведет дома хотя бы две недели и поставит магическую подпись под договором о магической помолвке с девицей Кэрро из испанской ветви рода Кэрроу, в данное время обучавшейся в частном магическом пансионе для девочек. Но заскучавший поначалу парень нашел себе развлечение в общении с сестрами. Правда, девушку стало напрягать его внимание, уж слишком развязным было его поведение и нескромными прикосновения, когда они оставались наедине, да и разговоры, на ее взгляд, были довольно фривольны и двусмысленны. Но он, казалось, не придавал этому значения, а Мэри жила уединенно и в высшем свете не вращалась. Она назубок знала этикет, но кто его знает, как у молодых людей принято общаться в кругу семьи и по-простому с друзьями. И девушка корила себя за необоснованные подозрения и глупые нескромные мысли.        Но дальше брат стал более настойчивым, признался в любви, хватал за руки, пытаясь утянуть за собой в нишу, лез с поцелуями и очень злился и угрожал, когда девушка сопротивлялась и сбегала. А за два дня до отъезда Торфинн показал свое истинное лицо. Вскрыл ночью чарами ее комнату, взял под Империо и изнасиловал. Когда Мэри проснулась, то уже не могла сопротивляться, и парень получил, что хотел. Он даже не требовал сохранить произошедшее в тайне. «Ты приживалка в этом доме, а я наследник, — глумливо ухмыляясь сказал он, — кому мать больше поверит, тебе или своему сыну. Просто выкинет на улицу. А будешь послушной, я привезу тебе подарок».        На следующий день его в особняке уже не было. Шокированная Мэри была растеряна. Она не знала, как поступить, винила себя за то, что не окоротила его сразу, стыдилась смотреть тетке в глаза и все время проводила в своей комнате.       Торфинн больше в поместье не появлялся, а в начале июня состоялась магическая помолвка, ради которой вся семья, кроме Мэри, ездила в Испанию. Девушка сказалась больной, ей было страшно встретиться со своим насильником лицом к лицу.       Время шло, и девушка немного успокоилась, утешая себя тем, что сразу после выпуска уедет из этого дома, когда пару дней назад случилась катастрофа. Домовики обнаружили странность на семейном гобелене, и леди Эспер с удивлением обнаружила от медальона сына новый росток наследника, связанный с Мэри. Произошел небывалый скандал. Леди кричала, обвинила девушку в совращении наследника, коварных планах, надавала пощечин, а потом отрезала от рода и приказала домовику выставить ее из дома.        Так Мэри оказалась посреди магловского города, без вещей и денег, оглушенная новостями, что ждет ребенка. Немного помыкавшись, она с помощью отвлекающих чар, которые у нее вышли на диво хорошо, добралась сначала на поезде, потом на пароме к своей ферме. У бывшего дома оказалась только в сумерках, но, постучав, вместо опекунов обнаружила незнакомых людей, которые сказали, что получили ферму в наследство и никогда не слышали ни о Роулинг, ни о Хьюзах, и закрыли дверь перед ее носом. И девушка расстроенно поплелась прочь. По дороге ей встретилась женщина, ее лицо показалось знакомым. Она держала магазин сувениров в деревне, а Мэри с ее сыном ходили в одну младшую школу. Мэри бросилась к ней, ни на что не рассчитывая, просто от радости встретить знакомую, но женщина, хоть и отнеслась к ней доброжелательно, но не смогла вспомнить никого по фамилии Роулинг, и совершенно искренне утверждала, что семейство Скотт живет в доме на холме, сколько она себя помнит. Девушка поняла, что всем, кто знал ее семью, стерли память, а ферму тетя продала, и теперь у нее никого и ничего нет. «Напомните, как ваше имя, мисс Роулинг», — окликнула женщина незнакомку в странной одежде, которая утверждала, что ее знает.       — Мэри, меня зовут Мэри, миссис Батлл — не оборачиваясь ответила девушка. Что случилось после, Мэри помнила смутно. Навалилась тоска, все казалось безнадежным, темнота вокруг наполнилась шепотками. Они гнали ее прочь, торопили, не давая сосредоточиться, пока она не оказалась на краю и не шагнула вниз.       — Ну, мне, в принципе, все ясно, — подытожила Мюриэль, вставая и направляясь к выходу, — отдыхай, Мэри. И не бойся, здесь тебя никто не обидит.       — Сколько тебе лет, Мэри? — спросила Молли у девушки, прячущей пылающее лицо в крае одеяла, — шестнадцать?       — Четвертого октября будет пятнадцать, мэм, — ответила она и опустила взгляд.       Молли не испытывала к девочке жалости — такие истории были не редкостью в их среде, как и книги похабного содержания, ходящие в Хогвартсе среди старшекурсников. Это было частью обычной жизни, которая, как и многое, проходило мимо нее и других наследниц, не задумывающихся о таких неприличных вещах. С девушками своего круга парни были сдержаны и предупредительны, а с кем они удовлетворяли свои потребности, и какими победами хвастались в кругу друзей, никого не волновало, а верность предусматривал магический брачный контракт, если это было выгодно роду. Но нельзя было не посочувствовать этому одинокому подростку, в юные годы лет пережившему насилие и столкнувшемуся с несправедливостью этого волшебного мира.       — Как ты собираешься поступить с девчонкой, Молли, — отвлекла ее тетка от раздумий, — у тебя слишком решительный взгляд. Мне уже начинать бояться?       — Знаешь, тетя, — совершенно спокойно ответила племянница, — эта история помогла мне понять одну вещь. Я никогда не буду поддерживать темного лорда и примкну к Дамблдору.       — Но тебе необязательно принимать чью-то сторону, дорогая, — возразила тетка, отставив чашку. Такая Молли ее пугала. — Вы чистокровные, вас не тронут при любом правлении.       — Э нет, тетя, — ухмыльнулась племянница, гневно сверкнув глазами. — Я хочу власти, а ее не добиться, служа лорду или сидя дома, сохраняя нейтралитет. Дамблдор говорит, что Волдеморт вернется, и я ему верю. Вот пусть светлейший сделает сам всю грязную работу и убьет конкурента, попутно подчистив ряды чистокровных и освободив место для своих людей, а там посмотрим. Что касается Мэри… Сначала я хотела предложить ей работу гувернантки у младших детей, вы же обещали оплатить учителя, а мантия и тарелка супа для нее и ребенка меня не разорит. Все равно ее беременную на работу не возьмут. Пусть живет, не помешает. Но теперь я придумала кое-что получше. Я возьму с нее вассальную клятву и привяжу к нашему источнику, а вы, тетушка, подскажите ритуал сокрытия, чтобы родственники ее не нашли, и ребенок на гобелене не отражался. Пусть думают, что она умерла.       — Это хорошая идея, дорогая, — согласилась Мюриэль. — Ты получишь верного и преданного помощника.       — Вообще-то, я мыслю гораздо шире, тетя, — возразила племянница. — Я тут подумала… Если у Мэри родится мальчик, а его отца совершенно случайно убьют в предстоящем противостоянии — на войне все бывает — то он станет наследником Роули, оставаясь вассалом рода Уизли. Конечно, если к тому времени Торфинн не женится, и супруга не родит ему сына. Но ты же слышала, что ей всего пятнадцать и у нее три года, чтобы закончить обучение. Надеюсь, что в Англии все не затянется так надолго. Но, если с наследством не выгорит, то в любом случае наша семья ничего не потеряет. Ладно, — сказала Молли, отставляя чашку и вставая, — мне пора, тетя. Мэри пока, с вашего позволения, останется тут, а вечером я ее заберу, если у нее на свою жизнь других планов нет. Спасибо за гостеприимство, и не забудьте про ритуал — мне еще одержимой убийством мамаши в доме не хватало.       С этими словами женщина вышла, оставив родственницу в глубочайшем удивлении. «Кто бы мог подумать, что клуша Молли превратится в такую продуманную и хваткую особу. Истинная ведьма, — невольно восхитилась старушка. — Будет занятно посмотреть, чем все закончится», — кивнула она своим мыслям, покидая гостиную.