Поднебесье

Ленку во дворе недолюбливали. Глупой считали, смазливенькой. И зимой, и летом руки у неё были в перчатках: мараться она не любила, что ли. Ходила всегда с книжечками: все как одна они были, книжки эти, без картинок. Взрослые в Ленке души не чаяли, звали её «наша Леночка» и всегда ставили другим детям в пример. Так Вера и узнала о Ленке. Вера была маленькой бестией, всё время носилась с мальчишками, цепляла колготки и постоянно приходила домой извазюканная. Мама ругалась-ругалась, дёргала деда и отца, чтоб с ней поговорили, а те разводили руками, дескать, она ребёнок и ничего поделать с этим они не в состоянии. А однажды мама сказала ей: – Была бы ты лучше, как Леночка! – Какая Леночка? – спросила Вера, расшаркиваясь в дверях. – Какая-какая? Наша! У Леночки, в отличие от тебя, платье целое, волосы лежат ровненько, и она читает литературу. Мама часто говорила при дедушке: «А вот наш сосед, Порфирий Петрович, больше не курит трубку – занялся спортивной ходьбой». Это был её способ сказать кому-то, чего она от него хочет. Но если Порфирия Петровича знал весь двор, то ни о какой Леночке она никогда не слышала. Может, подумала Вера, никакой Леночки и нет, а мама её взяла да выдумала. Да, наверное, таких Леночек просто не существует! А если б они и были, Вера наверняка бы заметила хоть одну. Так бы всё и закончилось, даже не начавшись, если бы в один день Вера не встретила её. Она стояла в ситцевом платьице, с зонтиком через плечо и выгоревшими русыми волосами, собранными в два аккуратных хвостика. Небо над ними было ясное-ясное, без намёка на дождь – только дурак бы взял в такой погожий день с собой зонт. – Зачем тебе зонтик? – решила прямо спросить её Вера, появившись из-за спины. – Солнечно очень, – улыбнувшись, пропела девочка. – Читать сложно. Меня Лена зовут, а тебя? – Вероника, – серьёзно представилась она и протянула девочке свою руку. – Ника, – мечтательно вздохнула Лена. – Так греческую богиню зовут. – Правда? – спросила с загоревшимися глазами Вера. Девочка кивнула. С тех пор на Веру и Веронику она больше не откликалась. Так они и подружились с Ленкой. Ника не особо любила возиться с девчонками. У тех на уме были одни только куклы да дочки-матери. Мальчишки использовали воображение, бегали с невидимыми автоматами и падали навзничь, стоило только неосязаемому дулу подскочить в их направлении. Девочкам же нужно было всё видеть, держать в руках. Ника не любила такие игры. Это было скучно. – Что ты обычно делаешь во дворе? – спросила Ника, запрыгнув на бордюр и балансируя с вытянутыми руками. – Читаю, – ответила Ленка. – Если хочешь, можем читать вместе. В этом плане Ленка сильно отличалась от других девчонок. Ника знала: для чтения нужна хорошая фантазия. И если вместо обыкновенного набора букв, точек и запятых Ленка видела что-то другое, этого было вполне достаточно. Дома Нике удалось раздобыть настоящее чудо – дедовские книги по астрономии. В них рассказывалось о звёздах, планетах, целых галактиках. И хотя книжки были старые, ещё со времён, когда её дед учился в школе, Ника знала: звёзды остались те же. Девочки сидели на лавочке, вдали от шумной ребятни, и читали в полном молчании. Иногда Ленка восхищённо вздыхала и накрывала свой носик книжкой, стараясь сдержать нахлынувшие на неё эмоции. Она закрывала глаза, вдыхая пьянящий запах, и Нике казалось, что прямо сейчас Ленка воображает себя где-то далеко на страницах книги. Тогда Ника воображала тоже. Она вдумчиво водила пальчиком по карте звёздного неба, а затем задирала голову, будто пытаясь найти отголоски прочитанного там. Иногда, завидев какое-то слово, она дёргала Ленку за рукав платья и объясняла: – Эта верхняя точка – зенит, а нижняя – надир. Ленка охала, пробегалась глазами по строкам и вдумчиво кивала. Но сама никогда не предлагала Нике почитать. Та не обижалась: знала – не поймёт. Нике куда легче было ориентироваться в звёздных координатах, чем в том, о чём читала Ленка, хотя она мало представляла, о чём там вообще можно писать. – О чём ты читаешь? – как-то спросила она, положив книгу на остренькие колени, выглядывающие из-под юбки красного сарафана. – Ну, – замялась Ленка, слегка смутившись, – о любви. – А какая эта любовь, расскажи, – склонила голову набок Ника, забравшись на лавочку с ногами и умоляюще сложив руки. – Ну пожа-алуйста! – Ну хорошо, – звонко рассмеявшись, заулыбалась Ленка и посмотрела под ноги, покачивая носком, а затем вдруг устремила взгляд вверх, как делала Ника, пытаясь увидеть звёзды. – Это такое чувство, которое возвышает тебя над миром. Понимаешь? – Нет, – честно ответила Ника и моргнула в лёгкой растерянности. – Ну ладно, сейчас, – крепко задумалась Ленка, сосредоточенно сведя к переносице белёсые брови, и замолчала. – О! Луна – спутник Земли, ведь так? – Ника кивнула без раздумий. – Представь, если бы Луна была человеком и повсюду следовала за Землёй. Потому что Луна нуждается в ней. – Это ещё почему? – уткнувшись в колено локтем, спросила Ника. – Потому что иначе она будет в холодном космосе совсем одна и даже тёплые лучи Солнца никогда её не согреют. А тепло ей только рядом с Землёй. Теперь понимаешь? Ленка посмотрела на неё, прижав руки к груди, будто готовясь оторвать от себя кусочек. Она говорила так пылко и искренне, как Ника никогда не говорила о звёздах, что той даже стало как-то не по себе. Но от одного взгляда на Ленку, окрылённую внезапным порывом, наваждение развеялось и осталось только чарующее умиротворение. – Понимаю, – кивнула Ника и вернулась к своей книге. Если кто-то так говорил о любви, он точно знал, о чём рассказывает. Волосы Ники тоже имели свойство выгорать: деда шутил, что, когда у всех весна, у Ники на голове наступает осень. Выглядело не то чтобы красиво, но когда на макушку падали прямые солнечные лучи, она начинала отливать медью. Ленка любила садиться позади Ники и процеживать рыжие прядки сквозь пальцы. У Ленки и руки были золотые – недаром она их берегла, перчатки носила. И заплетать любила, жаль только, из волос Ники много не заплетёшь. Так они и сидели посреди двора, пока опускался вечер, и вокруг не было ни души. – Сейчас бы залезть на дерево, – тоскливо протянула Ника, вспоминая старые времена. Ленка высунула свою белобрысую голову откуда-то сбоку, удивлённо взглянула на Нику и сделала вид, что не расслышала её слов. – На дерево залезть? – неуверенно спросила она. – Ну да. Ты что, никогда по деревьям не лазала? – смешливо фыркнув, улыбнулась Ника и подскочила на месте как ошпаренная, заметив, что Ленка отводит взгляд. – Постой! Правда? Ленка в ответ пристыженно кивнула. Ей показалось, что Ника расстроилась. – Лена! – со всей серьёзностью обратилась Ника к девочке. – Да? – неуверенно отозвалась та и вжала голову в плечи, словно готовясь услышать что-то плохое, но вместо этого Ника восторженно вздохнула: – А хочешь залезем? И Ленка согласилась, потому что ей совсем не хотелось расстраивать Нику. Ника взбиралась резво: она излазила это дерево не один раз, знала каждую веточку и за что нужно браться, чтоб оказаться выше. Поднявшись, она оглянулась на Ленку: та стояла у дерева и неуверенно постукивала пальцами друг о друга, сцепив руки в замок. – Что-то не так? – обеспокоенно спросила Ника. – Ты боишься высоты? – Нет, – расстроено ответила Ленка, словно было бы лучше, если бы она и впрямь её боялась. – Перчатки из кружева, – вздохнула она, – жалко, испортятся. Ника озадаченно опустила взгляд. Перчатки у Ленки и впрямь были красивые – тонкие, ажурные, сразу видно – ручной работы. Это Нике можно было рвать колготы, терять заколки и приходить домой с разбитыми коленками. Ждать такого от Леночки было стыдно. Ника улыбнулась, пытаясь скрыть разочарование, как вдруг заметила, что Ленка стаскивает перчатки. Слова тут же вылетели из рыжей головы, и мир, показалось, перевернулся с ног на голову. Ленка сложила перчатки в кармашек и подала Нике руку, чтобы та помогла ей взобраться следом. Ручки у Ленки были мягкие, нежные, созданные для ласки. А она лезла за Никой, стирая о грубую кору тонкую кожу и оставляя белые полосы на ладошках. Они уселись на ветке покрепче, свесив ноги вниз к дереву, и устало вздохнули. – Отсюда так хорошо видно звёзды, – мечтательно вздохнула Ника и широко улыбнулась, чувствуя, как Ленка льнёт к ней плечом. – Ага, – завороженно выдохнула она. Ника хотела запомнить то, как они искали двух Медведиц на небе. Как она чертила вытянутым пальчиком Ориона, а Ленка крепко держала её за руку, боясь, что Ника упадёт. Наверное, так чувствовали себя Луна и Земля, кружась по орбите в танце. Ника ощутила тёплое дыхание на щеке, а затем робкое прикосновение губ Ленки. И в одночасье померкло всё. Ленка взвизгнула и вдруг оказалась так далеко, что до Ники не сразу дошло, что она упала. Дужка очков безнадёжно сломалась, всё тело в один момент налилось свинцом, а затем над ней нависла Ленка, от ужаса белая как полотно. – Прости, пожалуйста! – залепетала она, бросаясь к Нике и испуганно осматривая её. – Что болит? Сильно ушиблась? Извини меня! Я совсем не хотела... Ника глупо рассмеялась и села. Всё тело пронзила боль, но она стиснула зубы и улыбнулась. – Я в порядке, честно. Ничего такого, – щурясь, чтоб разглядеть Ленку в сумерках, выдавила Ника. – Я уже падала много раз! – Я так испугалась, – призналась она и всхлипнула, виновато опустив взгляд. – Какая я глупая. – Неправда! – запротестовала Ника и наклонилась вперёд, слегка пошатнувшись. – Ты хорошая, и вообще... ай! Девочка схватилась за голову и захныкала от боли, давясь без слёз. – Что такое? – засуетилась Ленка. – Болит, да? – Угу, – сдавленно выдала Ника и одним глазом уставилась на неё. Ленка глубоко вздохнула и вытянулась вперёд. В следующий момент голову обдало мимолётной прохладой. В её дыхании было лето. Оно путалось в волосах и щекотало кожу. Ника прикрыла глаза, подставляясь под свежий поток, зная, что это мгновение не продлится долго, и стараясь запомнить его как можно чётче. Ленка отодвинулась и снова замолчала. Было видно, что она вот-вот отважится сказать что-то. – Мама, – начала она, отводя взгляд в сторону, – целует, чтоб не болело. – И не болит? – наивно спросила Ника и тут же укусила себя за язык. Лучше б она молчала. Может, Ленка бы поцеловала её ещё раз. – Может, и болит, – ответила она, нетерпеливо ёрзая, – но об этом как-то совсем не думается. Она подняла свои большие блестящие глаза на Нику и застыла. Та в ответ моргнула и промычала, приглаживая рукой волосы на макушке и стараясь не касаться больного места: кажется, будет шишка. Они подвинулись, а затем Ленка обхватила её горячие щёки своими шершавыми ладошками и уткнулась сухими губами в волосы. Ника могла чувствовать, как дрожат её руки. Девочка помедлила, прежде чем успокаивающе сжать её запястья, не отстраняя рук, и сильнее наклонила голову, прячась за рыжей чёлкой. Нике было стыдно и ужасно хорошо. По её лицу тянулась широкая улыбка, пока Ленка продолжала и продолжала прикасаться поджатыми губами к меди её волос. Она тянула всё дольше с каждым разом, прежде чем отстраниться, словно ей было тяжело дышать, но на самом деле Ленке тоже было хорошо. Так они и сидели, стиснув друг друга и целуясь, пока губы не побелели от усталости, и Ленка наконец решила отстраниться, растерянно смотря Нику, красную до корней волос. Когда-то давно она решила, что никаких Леночек вовсе не существует. Так вот, существуют. По крайней мере, одна.