***
Чтобы проснуться пристегнутым к кровати. — Какого?.. — Соник пытается вырваться из охватывающих его ремней, но тело давно уже не может предоставить ему прежнюю силу. Разве что скорость, и то не бесплатно. Генос сидит рядом на стуле и что-то пишет в любимом дневнике. — Отпусти меня! Немедленно! — И медленно не отпущу. Никак, — Генос перелистывает страницу и продолжает делать записи. — Переломаешься, дальше легче будет. Сам не слезешь — силой тебя вытяну. Соник прицельно плюет на дневник Геноса. Незаконченная фраза «упертый идиот Сони» расплывается пятном чернил. Ему настолько плохо, что он искренне желает смерти. Если бы киборг только отпустил его, он бы, не задумываясь, прекратил собственные мучения. Только сперва убил бы Геноса. И еще было бы здорово успеть вколоть себе очередную дозу. «— Соник, а это правда, что ты колешься? — Ну да, я же, типа, еж». Старый каламбур уже ничуть не веселит. Наоборот: Соник ненавидит себя за то, что раскрылся Геносу. Надо было тогда ответить что угодно, но не это. Промолчать, в конце концов. Но нет: вспыхнуло в воспаленном сознании желание съюморить. Какой же он идиот. Генос тоже считает, что Соник идиот. За свою способность и сам киборг заплатил немало, но в итоге все же улучшил свое тело — хотя и ценой важных функций. Соник же предпочел свое уничтожить: медленно и мучительно. Генос смотрит на выгибающегося в ремнях Соника и думает, что несомненно бы трахнул его, если бы мог. Насадил бы так, чтобы тот орал в голос. Продемонстрировал бы свою заинтересованность в его жизни иным способом: раз его, радикальные уже, меры заботы Соника не впечатляют.***
Пересаживать страдающего "типа ежа" на более слабый препарат нелегко. — Дай я сам, — требует Соник, жадно смотря на заветный шприц. — Обойдешься, — ненавидя сам себя, Генос находит на теле Соника рабочую вену и делает укол. Соник счастливо забывается. После они переходят на таблетки. Слезть с них еще труднее: кажущаяся несерьезность формы препарата обманчиво тянет глубже в болото привязанности. Реабилитация длится долго. Несколько раз Генос все же пользуется возможностью, приникая к губам пленника, и один раз даже, сжалившись, обхватывает губами его член. Соник, уже получивший относительную свободу перемещения, стонет под ним на кровати, вцепившись ему в волосы. И киборг снова сожалеет о том, что не может ввести в него, отсутствующую ныне, часть тела, принеся удовольствие иначе. Так бы ему самому принесли наслаждение хоть крики боли этого невыносимого идиота. Соник выдирает с его макушки прядь волос, но Генос не замечает.***
— А теперь катись, — после всего совершенного, у Геноса получается выдать только эту фразу. Соник смотрит на распахнутую дверь своей импровизированной темницы. На равнодушное лицо киборга. И торопливо выскальзывает прочь, скрываясь в ночи. Генос ненавидит себя за то, что не умеет проявлять эмоции. — Эй, — Соник появляется у двери знакомого дилера спустя время, за которое тот уже вычеркнул его из списка клиентов, равнодушно записав в смертники, и как ни в чем не бывало улыбается. — Мне не хватает скорости. Может, у тебя есть какие-нибудь колеса… Генос ненавидит эту дрянь Соника. Неисправимую, лживую и умудрившуюся каким-то образом подчинить его себе. Он его наркотик. И, в отличие от настоящего, завязать с Соником невозможно. А вот связать его самого — его же шарфом, прижав руки к бокам и лишив возможности вырваться — очень даже. — Какого?.. Там же… мой дилер… пусти!.. Соник выгибается в его руках, увенчанный издевательским бантиком шарф скользит Геносу по лицу, и тот сам не понимает, за что ему такой подарок. — Заткнись, — велит Генос. Помогает Сонику исполнить его требование, заткнув ему рот частью его же шарфа. И тащит ненавистного и одновременно до невозможности любимого парня, в очередной раз проколовшегося на привычной выходке, прочь из темного подъезда.