Школьная проза Лирика

— Ну как? — вертясь перед зеркалом, я поправляла тонкую бледно-розовую блузку. — Класс! — в подтверждение своим словам Женька выставила большой палец. — А так? — я томно закатила глаза, облокотилась на гладильную доску и прикусила колпачок ручки. — На вашем месте, Анна Николаевна, я б не стала всякую гадость в рот брать. Кто знает, где она побывала! Мы прыснули смехом, а ручка полетела в подругу. — Тебе к 11, чего так рано выходишь? — накинулась Женя. — На всякий случай! Я переживаю, пройдусь немного, подышу воздухом. — Ну как знаешь, — она пожала плечами. — Охота шататься целый час?! — Проветрюсь. Ты на стрижку записалась? Хотела же к Антону пойти, — я как раз расчёсывалась. — Ага, куда там! У него уже с прошлой недели всё забито. Грёбаные школьницы! Ладно, в сентябре схожу, а пока буду как лох патлатый, чё уж, — аквамариновый глаз подруги зыркнул из-под взлохмаченных волос. — А с Женьком сегодня встречаетесь? — это её одногруппник и дружбан с самого первого курса. Два распездола. — Скачал он программу на работе? — Ага, в час договорились у Женька. Разберёмся как раз, чё к чему. — Ты же у него ещё не была ни разу? — Не-а. — Блин, девять пятнадцать уже! Я побежала. — Хорошего дня! — И тебе, милая. Хорошо вам посидеть. Вышла из автобуса на две остановки раньше, чтобы погулять по парку. Последний летний день радовал теплыми ласковыми лучами. Я наклонилась к кусту астр, вдыхая горьковатый запах, и из цветка выпорхнула пёстренькая бабочка-королёк. Покружив немного передо мной, она перелетела на соседнюю клумбу чайных роз. Захотелось ей вслед подняться высоко-высоко в небо, расправив крылья, унестись с ветром. Чувства переполняли, заставляя идти всё быстрее и быстрее, в такт сердцу. Наконец-то у меня будут свои ученики! От удовольствия подпрыгнула, коснувшись кончиками пальцев зелёных листиков яблони. Не могу дождаться первого урока, и в то же время дух захватывает каждый раз, когда о нём думаю! А вдруг у меня не получится? Вспомнилось, как шла на собеседование в мае. Что первое бросилось в глаза и сразу подкупило — огромное раскидистое дерево во дворе. Старый могучий тополь виделся мне энергетическим центром школы, источником силы. Древо жизни. Сразу влюбилась в это место. Тогда, кстати, не так сильно волновалась. Всё казалось далёким, когда ещё будет этот День знаний! Лето пролетело, точно мгновение… Мысли о будущем и прошлом захватили целиком, я и не заметила, как вышла из парадных дверей и очутилась на спортивной площадке. Откуда-то сверху раздался свист. Не замедляя темпа, продолжила движение. Свист повторился: — Эй, мелкая! Оглохла, что ли? Я завертелась, пытаясь найти источник звуков. — Да здесь я. Сюда иди, — махнул мне русоволосый парень со стремянки и, когда я подошла ближе, добавил, тыча пальцем вниз. — Крестовую подай! — Что? — переспросила, задирая голову. — Отвертку крестовую, вон она лежит, слева, подай, — раздражённо повторил он. — Поняла. Сейчас, — покопалась немного. — На. — А это подержи, — протянул мне плоскогубцы. Какая большая рука! Он очень сильный… — Новенькая? — его слова заглушила музыка, грянувшая из спортзала. Проверяли аппаратуру. — Что? Не слышу? — прокричала я, мотая головой и закрывая уши. Незнакомец скривил гримасу, что-то произнося, губ не было видно. И тут шум резко стих. — …поеботинусвою, блядь! — громом пронёсся его голос. — Так бы сразу, — улыбнулся парень, нисколько не смутившись. Я не стала читать ему нотации на этот счёт. Он явно старшеклассник, взрослый человек, да и не моё это дело. В конце концов, сама ведь не прочь иной раз крепкое словцо ввернуть. А музыка и вправду больно ударила по барабанным перепонкам. Как сурдопедагог я была возмущена. — Здравствуйте! — подскочили две ученицы 10 «Б» Катя и Ира. Мы познакомились в августе на сборах. Они активистки, помогают организовывать праздники, выезды и прочее. — Доброе утро, — щурясь от яркого солнца, ответила на приветствие. — Анна Николаевна, мы разметили, где 1 «В» стоять будет завтра. После торжественной части одиннадцатиклассники забирают детей, ведут по кругу к главным дверям, вот сюда, и в класс. Здесь арка с шарами и плакатом будет. Кстати, когда, Соколов? — заносчиво бросила Катя. Сверху девчонкам показали фак. — Ты на лестнице, между прочим. Не выделывался бы, — Ира демонстративно поставила ногу на ступеньку. — Копыта убери. Мне недолго слезть, — прорычал парень. — Тихо-тихо. Не ссорьтесь. Ещё даже первое сентября не настало, — я решила вмешаться в разгоравшийся конфликт. Девушки фыркнули и пошли к спортзалу, оставив нас вдвоём. — Моя помощь ещё понадобится? Серые глаза зыркнули с подозрением: — Нет. — Это на пол положить? — потрясла плоскогубцами. — Оставь…те, там. — Хорошо, кладу на место. До свидания, — отчалила я, еле сдерживая смех. Загремел ключ в замочной скважине, я вылетела с котами наперегонки в коридор встречать нашу блудную овечку. — Скажи мне, милый ребёнок, в каком ухе у меня жужжит? — В левом! — А вот и не угадал, у меня жужжит в обоих ухах. А-ля-ля, а я сошла с ума-а-а-А-ань, я безнадёжно влюблена, — Женя страдальчески скривила ротик и закатила глаза. — Святые небеса! Неужели после пяти лет братско-сестринской любви вы с Женечкой… Боюсь продолжать, — накрыла лицо ладонями, глядя на неё из-за растопыренных пальцев. — Окстись, срамница! Это был бы почти инцест, — замахала Женька руками. — Чё, ржёшь? У человека несчастье. — Да как ты успела за полдня влюбиться? — А мне много надо? Блин, и ведь никак. Понимаешь, никак! — Почему? Он женат? Ему десять? Что не так-то? — Он гей! — заключила подруга, сокрушаясь. — Эм-м, с чего ты взяла? — Женька сказал. Это его сосед. — Блин, да расскажи всё толком. Я совсем запуталась. *** Женькина история *** Захожу я, значит, к Женьку, а он в коммуналке сейчас живёт, бабуля умерла в прошлом году и оставила ему хату. Пока туда-сюда, прогу устанавливали (он, естественно, сам не сделал ничего), решили чайку попить. Ну, раз Женька занят, я и метнулась чайник вскипятить на кухню, а она-то общая на всю квартиру. Стою, набираю воду, дверь душа открывается, и из неё выходит молодой мужик. Голый, на бёдрах только полотенце махровое, ноги длинные, сам стройный, поджарый, мышцы — всё, как я люблю, короче. Медовые длинные мокрые волосы по плечам, по мускулистой груди стекают капли. А я такая растрёпанная, в Женькиных стоптанных тапках, рот разинула, вода из чайника хлещет через край. — За-здрас-сте… — чё-то там выдавила я. Он остановился, внимательно рассматривая меня, с лёгкой полуулыбкой-полуусмешкой. Глаза ещё серо-голубые, как ледышки, и, знаешь, как будто насквозь видят меня, бр-р. — Добрый день! — ответил мне низкий бархатный голос. Это был контрольный выстрел прямо в кокоро. — У вас вода сбегает на пол. Тряпка за холодильником, — бесстрастно мне прямо так и сказал, и ушёл к себе, закрыв тихонечко двери. Я как дура вечно! Растерялась ва-аще. Кран закрыла, лужу вытерла, чайник поставила и вернулась в комнату к Женьку сама не своя. — Это что за мужик, — говорю, — в коридоре ходит? — А, соседушка мой. Голубятня. Проститут. — А-а? — пробасила я, возмущаясь. — Чё, как красивый, так сразу голубой? — Так если за ним на тачках дорогущих постоянно всё новые мужики приезжают?! Правда, бабы тоже бывают. Ну, значит, он этот, как их… — Бисексуал? — Точно! И стрижёт ещё, парикмахер. Таскаются к нему всякие гламурные. Он тут уже лет семь живёт. Ещё бабуля моя рассказывала, что у него в комнате резиновые хуи валяются, плётки, — Женька заржал как конь. — А она что, по комнатам чужим шарилась? — наезжала я, отстаивая свою музу. "Вот карга старая!" - думаю. — Не знаю, если дверь не заперта была, могла и заглянуть, — почесал он затылок. — Но бабуля и преувеличивала немного, говорила, что он сатанист-наркоман, пентаграммы везде рисует, развешивает и пьёт кошачью кровь. У неё кот пропал, так обвиняла соседа, поливала ему коврик святой водой. Боялась его до усрачки. Чуть завидит - в комнату молнией, про ревматизм и не вспоминала. — М-да, а у мужика крепкие нервы. Я б свалила давно от таких долбоящеров. Ладно, давай уже графики грёбаные строить! — недовольно нахмурилась. Всё настроение испортил, гад. *** Конец Женькиной истории *** — Ну и дела! Вот это приключения, Женя, — чмокнула взбудораженную, возмущённую подругу. — Не унывай! Знаешь, говорить могут всё, что угодно. Не факт, что это правда. — Да какая разница?! Он подумал, что я вообще Лох-несское чудовище! Чучундра какая-то. — Если этот Медовый видит людей насквозь, как ты говоришь, то ни за что о тебе плохо не подумает. — Правда? — Женька выпятила нижнюю губу, состряпав малахольную моську. — Сейчас двину, так и останешься на всю жизнь, — замахнулась отвесить ей подзатыльник. — Это мне наказание. Точно! За то, что слэшем балуюсь. Покарали меня, — выла она, причитая.