Ты не ничтожество!

      Флэш бежит. И пусть ему привычны такие скорости, но сейчас хочется, как обычный человек, жадно вдыхать воздух, прерывисто его выдыхать. Потому что это хоть как-то помогает перебить мысли. Сейчас, когда сзади маячит здание БобСок, ему хочется окунуться в что-либо с головой, чтобы забыться. Чтобы не погружаться все дальше и дальше в пучину отчаяния. Чтобы отсрочить кару — нет, не от Шрама, если бы тот узнал об поступке, не от Диктора, который бы разозлился из-за излишней привязанности Флэша к революционерам. От самого себя, от собственного разума.       Предатель. Он предал друзей. Хотя… как он смеет называть их друзьями? После того, как он с ними обошелся? На лице — истеричная, безумная улыбка. У нормальных людей такой не бывает. «Хотя, ты, Флэш, во всех проявлениях исключительный», — очередная мысль в голове, вернее сказать, в буре, что творилась в мыслях Боба Ртути. Воспоминания, мысли пролетали с бешеной скоростью. Но при этом он знал каждую из них. Как только пытался забыть, так вся буря поднималась с новой силой.       Флэш влетел в штаб революционеров. Фальшивая улыбка и ответ «Все в норме» на вопрос «Ты в порядке?». Он даже не запомнил, кто именно спрашивал это. Покажи Боб Флэш улыбку, отображающую все, что творилось у него внутри, заперли бы его в комнате и подавали бы еду и питье через кошачью дверцу. Нет уж, лучше эта гримаса, полностью пропитанная неискренностью. Не обращая внимания на то, как отреагировали остальные, Ртуть вбегает в комнату, захлопывает дверь. И все с той же улыбкой садится на край кровати. Садится — и сам удивляется, когда слышит всхлип. Лишь через несколько минут понимает — это он плачет. И слезы перемежаются со смехом. И это только новый толчок мысленной буре, которая несет Флэша неизвестно куда. Он уверен, что за краем обрыва — обитель безумия. Но ничего не может сделать. Только, спрятав лицо в ладонях, погружаться все дальше и дальше в дебри своего сознания.       Скрипнула дверь. Флэш поднял взгляд и увидел вошедшего. Боб Шизофреник. Чаще всего именно тот и оказывался не в то время, не в том месте. За что и нередко получал. Ртуть мог за секунду убежать из комнаты, привести себя в порядок, да что угодно еще сделать. Но ему почему-то было все равно на то, что его увидели в состоянии безумия. Что пугливый клон вполне мог рассказать остальным об увиденном. Обычно люди не так реагируют на то, что их застали за плачем и смехом одновременно, но Флэш лишь опустил взгляд обратно. Он возражать не собирается, пусть зашедший делает что хочет.       Вопреки ожиданиям, Шизофреник не собирался с криками убегать из комнаты, а присел рядом. «Может, очередная личность», — мысль абсолютно безразличная. А гость тем временем терпеливо ждал, пока Ртуть не скажет что-либо. «А если ничего не скажу, так и продолжит сидеть до скончания веков?» — неплохой прогресс, хоть какие-то нормальные эмоции. Но, похоже, Шизо как-то просчитал действия Флэша, поскольку последний словил себя на том, что уже что-то шепчет под нос. Что-то о предательстве, о ненависти, о друзьях. Молчаливый собеседник лишь задумался о чем-то, выводя в воздухе странные узоры. А тем временем в душе Флэша поднималась буря — уже не безумия, а нелюбви к себе, осознания жалкости, и еще чего-то, кажется, вины. Ртуть удивился, когда начал уже говорить громче. Было гораздо легче различить слова. А огни эмоций лишь больше разгорались.       — Я — ничтожество! — в запале крикнул Флэш. — Я струсил, пошел к Диктору, молил его об сохранении моей жалкой, ничего не стоящей жизни… Я предал всех вас, я предал тебя, мне нет прощения. Ты меня ненавидишь, да?       — Нет, — тихо прошептал Шизофреник. — Нет, я тебя люблю.       — Любишь? — тот самый безумный смех. Теперь уже без слез — по своим ощущениям, Боб Ртуть исчерпал их запас как минимум на месяц. — Любить предателя, продавшего друзей за свою лишь жалкую жизнь? Хорошая шутка, жаль, не смешная.       — Я серьезно, — все еще не повышая тона, говорил Шизо. Распахнул объятья, мол, хочешь — бросайся в них, не хочешь — сиди себе и дальше. Флэшу было нечего терять: ни чести, ни чувства достоинства он не имел, поэтому он выбрал первое, упав в руки гостя. Как ни странно, но помогло. Буря все еще бушевала, но обрела некую упорядоченность. — Каждый из нас поступил бы точно так же. Но у каждого был якорь. У Шрама — все Бобы, у меня — ты… — на это Ртуть пробурчал нечто, слегка напоминающее «Значит, ты будешь моим якорем». — И даже если ты уже предал, ты можешь все вернуть. Не отвечать на зовы Диктора, просто вычеркнуть из памяти этот эпизод. Было бы ради кого…       Боб Флэш понял, что таки будет, ради кого. И чтобы показать это неожиданно понявшему его безумие, его эмоции гостю, поцеловал его в щечку, перехватив его чуть поудобнее. То, что Шизофреник не выпустил его из объятий, показало правильность намерений Ртути.