***
Опомнился я, когда понял, что завернул не туда. Шёл к центру, но повернул в другую сторону, к окраине. Вообще место дикое. Идёшь себе, и вдруг дома заканчиваются, и словно в другой мир попадаешь. Старый парк, заброшенная общага с чёрными провалами вместо окон, и за ней — гигантский пустырь с редкими деревьями. Горы мусора и вонючий прудик с бурой жижей вместо воды, из которого периодически жмуриков вытаскивают. Здесь не только бомжей, даже собак бродячих нет, одним словом — дрянь место. Чертыхнувшись, я пнул несколько камней и, поскользнувшись, рухнул на землю, приложившись головой. — Твою мать! — взвыл я. — Блядь, весь теперь в дерьме! Встал… и застыл как вкопанный. Пустыря не было. Метрах в ста от меня возвышалась нескончаемая каменная стена. Я зажмурился и головой помотал, но когда глаза открыл, стена не исчезла. Высокая, сложенная из огромных валунов, и местами разрушенная. А за ней виднелись крыши каких-то зданий. — Нехило меня приложило, — пробормотал я. — Знатный глюк. Кому сказать — не поверят. Зачем я к ней, к стене этой, пошёл, я потом так и не мог себе объяснить. Страха не было, я был полностью уверен, что это галлюцинация. Необъяснимая и охрененно реалистичная галлюцинация. Ворот не было, я подошёл к одной из развалистых прорех в каменной кладке и заглянул. Вроде как улица какая. «Чертовщина какая-то», — подумал я, но упрямо полез в дыру.***
Улица напоминала средневековую, по крайней мере, так в кино показывают. Мощёная булыжниками мостовая, дома странные, с узкими щёлками вместо окон. В некоторых мелькали тусклые огоньки, но стоило приблизиться, как они гасли, и снова воцарялась темнота. И всё же казалось, что на меня оттуда смотрят невидимыми глазами. Жутковато было ещё, потому что очень тихо. На пустыре тоже тихо, но там ветер всё равно доносит то отголоски музыки, то пиликанье сигнализации, псины где-то лают. А здесь была абсолютная тишина. И всё вокруг серое-чёрное, будто все краски остались снаружи. Сколько я шёл — не знаю. Может, полчаса, а может, всего несколько минут. Было ощущение, что эта улица бесконечна, дома уходили далеко-далеко и терялись в темноте. И внезапно у одного из домов я увидел мелькнувшую фигуру. Закутанная во что-то длинное, она появилась непонятно откуда и теперь стояла в темноте. Я тоже остановился, думая: подойти поближе или всё-таки свалить по-хорошему? Мужик я не слабый — справлюсь, если что. Идиот во мне победил. Я приблизился, руки поднял, показывая, что вроде как с миром пришёл. Рот уже открыл и так и забыл закрыть. Из темноты на меня смотрел… Дар. Я шагнул к нему, но тут же остановился. Что-то было не так. Вместо привычной одежды на нём длинный ободранный плащ и больше ничего, только узкая полоска голого тела. Длинные волосы, которые он всегда забирал в хвост, растрёпаны, на лице грязь. — Ты… Ты что здесь делаешь? — Жду тебя. И пока я стоял, разинув рот, он подбежал и горячо зашептал: — Я знал, что ты придёшь. Ждал так долго и дождался. Забери меня отсюда, здесь так холодно и темно. Я домой хочу. Я сглотнул и попятился. Да, это был Дар… но это был не он. Мой сейчас у своей матушки, в тёплой и светлой квартире, и на нём эти дурацкие тапочки с ушами. Я хорошо их помню. И, почему-то вспомнив сейчас, снова посмотрел вниз. Тот, что стоял передо мной, был босой. — Кто ты такой? — спросил я. Губы у него скривились жалобно, и на глазах слёзы блеснули. — Ты что, не узнаёшь? Я живой, не призрак. Вот, дотронься, если не веришь, — и коснулся меня. Рука его в моей была вполне живой, хоть и холодной. У моего Дара тоже вечно лапы ледяные. Но всё равно это был не он, хоть и похожий как две капли воды. — Забери меня! — продолжал умолять он. — Только одного здесь не оставляй, я умру! — Кто ты такой? — повторил я, выдирая руки. — И что это за место? — Я не знаю, — всхлипнул он. — Я не помню. Мне страшно очень! Забери меня домой! Спокойно смотреть дальше я не мог. Если это глюк, то лучше ему поскорей закончиться. Я развернулся и бросился вон. За мной слышалось шлёпанье босых ног и прерывающийся голос: — Не оставляй меня, ну пожалуйста, ты же меня любишь! Я тут пропаду один! Ну пожалей меня! Я затормозил так резко, что чуть не упал. Юноша налетел на меня и остановился. Он уже плакал в открытую, слёзы чертили светлые дорожки на грязном лице. И повторял без остановки: — Пожалуйста, пожалуйста… Потом ссутулился и зарыдал навзрыд. Этого я перенести не мог. Протянул к нему руку, несмело дотронулся, ощутив под грубой непонятной тканью плаща знакомое костлявое плечо. — Вот что… Кто бы ты ни был, я тебя тут не брошу. Не плачь! Пойдём ко мне и там разберёмся, кто ты такой. Или что ты такое. Он поднял голову, взглянул счастливо сквозь слипшиеся от слёз ресницы. Брови и нос покраснели, как у всех белокожих и светловолосых. Как у моего Дара. Всхлипнул напоследок, успокаиваясь, и взял меня за руку. Так и пошли. Со всех сторон я снова чувствовал взгляды, но оборачиваться побоялся. Всё, чего хотелось — это побыстрее свалить из этого места и оказаться уже дома. Там ничего не страшно. И вот там действительно разберёмся. Пытался что-то у мальчишки спросить, но он лишь всхлипывал и прижимался крепче. Ладно, дома ответит на все вопросы, никуда не денется. У стены Дар внезапно крепко сжал мою руку. — Только не отпускай, — просил он. — Держи крепче, ладно? А то мне страшно. Я улыбнулся ободряюще, мы влезли в знакомый развал и выбрались наружу. Ещё несколько шагов, и я увидел далёкие огоньки жилых домов. Вон двадцатиэтажка над деревьями торчит, а за ней мой дом. Мне вдруг захотелось обернуться. — Не надо, — мне сжали руку сильней. — Не оглядывайся. Я пожал плечами и прибавил ходу. Вот и общага заброшенная, чёрными дырами окон смотрит, рядом дорога, а на ней тонкая фигура, волосы длинные развеваются — я её из тысячи узнаю. Человек тоже замахал руками и побежал навстречу. Но тот, что был со мной, внезапно остановился и потянул назад. «Чего ты?» — хотел спросить я, но не успел. Удар по голове и — темнота.***
Первое, что я увидел, когда очнулся — это встревоженное лицо Дара надо мной. — Егор, слава Богу, очнулся! Я так испугался! Башка гудела, словно молотком приложили. Со стоном я сел и огляделся. Стены и города за ней не было. Только знакомый нескончаемый пустырь и вонища, как всегда. Рядом возился Дар, пытаясь помочь мне подняться. — Ты же вроде у мамочки своей... — У тебя ведь день рождения. Мама не хотела отпускать, но я всё равно ушёл. Я вернулся — тебя нет. Сосед сказал, что видел, как ты сюда пошёл. И я за тобой. Зачем ты пошёл сюда, глупый, ведь здесь опасно! Сюда и днём не ходят, а ты на ночь глядя. — А что со мной? — Упал. Я видел, как ты руками взмахнул и на землю полетел. Здесь же чёрт ногу сломит. Я ужасно испугался. Ты несколько минут без сознания был, и у тебя кровь. Пойдём скорей домой, обработать надо. Я дотронулся до затылка, попал пальцами во что-то вязкое и поморщился. Здорово долбанулся! Стоп. Или меня долбанули? — А этот где? Второй? — Какой второй? — удивился Дар. — Э-э-э… парень со мной был. Дар растерянно поморгал: — Егор, ты, по-моему, сильней ударился, чем кажется. Тут никого, кроме нас нет. — Значит, всё-таки глюк, — пробормотал я. — Это ж надо такому померещиться! — Что ты бормочешь, вставай! — волновался Дар. Держась за Дара и кряхтя, я встал. Голова ещё кружилась, я вздохнул несколько раз, приходя в себя окончательно, и тут взгляд зацепился за знакомый предмет на земле. — Что это? — Тряпка какая-то, — пожал плечами Дар. — Вроде плащ рваный. Тут же свалка, вон сколько всякого валяется. Слушай, я замёрз. Мы идём или будем тут в мусоре ковыряться? Волосы у него растрепались, моська вся в грязи — испачкался, пока со мной колупался. Он выглядел точь-в-точь, как тот… И я не знаю теперь… мой это Дар… или нет... Который из двоих?