Принцесска

Аврора записывается в тренажерный зал на следующий день после того, как Филипп говорит ей, что она — спящая красавица, не способная поднять ничего тяжелее дамской сумочки. Филипп говорит ещё много чего. Ему не нравится образ жизни, к которому приучили Аврору родители — «Ты не заработала достаточно, чтобы строить из себя принцессу, опусти нос и прекрати оценивать чужие вкусы!» Ему не нравится то, что тонкая кожа Авроры сгорает, стоит только весеннему солнышку смениться летним теплом. Ему не нравится то, как Аврора поджимает губы. Ему не нравится её степень в английской филологии и любовь к американской поэзии. Он любую черту подводит к одному и тому же — «Ты же совершенно нежизнеспособна, ты белоручка, маменькина хрустальная статуэтка, тебя же жизнь раздавит, стоит только отвести от тебя взгляд!» Но больше всего, Филиппа, конечно, бесит то, что вчера вечером он не смог защитить девушку, когда на неё напал какой-то оборванец, избил и отнял сумочку. Аврора полностью отдаёт себе отчет, в чём причина этой вспышки ненависти и придирок. И Филипп знает, что она всё поняла. Но его уже слишком захватила вина, чтобы закрыть рот и прекратить сыпать словами, о которых он пожалеет наутро. А Аврора не собирается «спускаться со своей золочёной лестницы в небо» и «смиряться, что жизнь вываляет её в грязи». Пока что жизнь наградила её только отнятой сумочкой и синяками по всему телу. Грязью занялся сам Филипп. И простить ему это «макание в прозу жизни» Аврора уже не сможет. Аврора никогда раньше не бывала в тренажёрном зале. В бассейн записывалась. На фитнес ходила. Даже танцами занималась одно время. Тренажеры же имеют для неё вполне определённый смысл — я смогу. Что бы ты ни говорил, а я смогу. Это не развлечение для нежных фиалок, не разминка для галочки, а тяжёлая работа над собой. Работа над тем, чтобы чужая вина оставалась на плечах того, кто её чувствует. В зале на неё смотрят с интересом. Несколько худых жилистых дам пожимают плечами и забывают о новенькой, ожидая, что нежная девочка, непривычная к их жизненному пути под знаком диет и качалки, не выдержит здесь даже недели серьёзных занятий. Перекормленные стероидами парни красуются перед новенькой, но в этом нет ничего личного: она просто свежие глаза, которым ещё не демонстрировали мышцы-булыжники. Парочка расплывшихся домохозяек окидывает её молодость завистливыми взглядами, а какой-то длинный худой фрик, не столько занимающий тренажеры, сколько треплющий языком, с первого же дня пытается подкатить. Сама Аврора поначалу смущается. После привыкает. Гораздо сложнее приноровиться к тому, как наутро болит тело, как потом сложно в офисе просто нагнуться за упавшей ручкой. — Боль значит, что у тебя рождаются мышцы. Ты молодец, — улыбается ей в тренажёрке худенькая круглолицая азиатка, увидев, как Аврора кривится после занятий. Аврора тоже улыбается в ответ этой неожиданной похвале. Это даже приятнее ободряющих комментариев тренера — Аврора изо дня в день наблюдает, как азиатка потеет на тренажёрах, отрабатывая такую программу, после трети которой 90% остальных завсегдатаев качалки уже не поднялись бы. С этого дня при встрече они обмениваются не только приветствиями, но и парочкой вопросов о погоде или последних новинках кино. Аврора ничего не знает о своей новой знакомой, кроме того, что Мулан работает в полиции и любит фильмы о боевых искусствах. А еще клубничный сок. И у неё восхитительные длинные волосы, никак не вяжущиеся с работой в полиции. Филипп пытается помириться. Сперва он названивает с извинениями, но каждый разговор опять сползает на тему того, что Аврора сама виновата, что она — неженка и белоручка, а потому на неё и валятся шишки. Шишек Аврора в своей жизни замечает не больше, чем у окружающих, зато после каждого звонка Филиппа её окутывает мерзкое ощущение вонючего, засасывающего болота. Потом он перехватывает её у работы и настырно доказывает, что никто не сможет поддержать её в жизни лучше, чем он. Потом устраивает ревнивый скандал в кафе, где Аврора ужинает с коллегой по работе. Разговор всего-то касается нового проекта, но когда на голос Филиппа начинают оборачиваться другие посетители, Аврора уже жалеет, что это было не свидание. Потому что Филипп не имеет на неё никаких прав собственности, как бы ему ни казалось. Жалеет — и, одновременно, боится того зарождающегося безумия, которое отражается в глазах Филиппа. Когда вечером на неё вновь нападает замотанный в тряпье бродяга, Аврора умудряется ударить его сумочкой и забежать за угол на людную улицу. Но сами повадки этого нападающего, ни капли не похожие на давно отработанный автоматизм предыдущего, пугают много сильнее, чем нападение. Авроре кажется, что за нею следят. Авроре уже два раза звонили и молчали в трубку. Аврору не отпускает глупая мысль, что на неё напал Филипп. Хотя, казалось бы, как мог напасть мужчина, который не в состоянии отбить свою девушку у хулигана… Когда Мулан осторожно интересуется, почему у Авроры последнее время такое хмурое лицо, та отговаривается проблемами на работе. Рассказывать о Филиппе не хочется никому. Бывший парень превращается в своего рода постыдную тайну. Каждый раз, когда он или упоминание о нём касаются жизни Авроры, та чувствует себя именно такой беззащитной, неприспособленной, вызывающе слабой, а потому заведомо виноватой жертвой, которой её изображает Филипп. Мулан рассказывает Авроре несколько смешных случаев с работы, подозрительно смахивающих на полицейские байки: «Простите, что с вами? — КТО ПЬЯНЫЙ?!» Аврора вежливо улыбается в ответ. Через неделю, видя, что ничего не помогает, Мулан предлагает ей развеяться и сходить после тренировки в кафе. Одно место сменяется другим, после они зависают в каком-то клубе, и Авроре впервые за последнее время тепло и спокойно. Наверное, всё дело в алкоголе — Аврора наконец-то может искренне хохотать над шутками и танцевать в толпе, не задумываясь, что привлечёт этим какого-то маньяка. Впрочем, Мулан танцует рядом, а это дает заряд тёплой уверенности в мире. Мулан двигается плавно и умело, её тренированное тело напоминает о виденном в экзотариуме огромном питоне, полностью состоящем из мышц. Аврора на мгновение задумывается, сколько лет упорного труда было потрачено на то, чтобы эти плавные, гармоничные мышцы под смуглой кожей работали, словно готовая в любой момент раскрутиться пружина. Но мысли приходят и уходят, остается горьковатый вкус коктейля на губах, мигающие огни танцпола, ритм, выбивающий все мысли из головы, и мягко блестящие в полутьме глаза Мулан, когда та берет Аврору за руки и заставляет двигаться быстрее, смелее, прекраснее, очищая своей смелостью от налипшей за последнее время грязи… Они вываливаются из клуба пьяные и счастливые, какое-то время хохочут над очередной полицейской байкой, держась за стену здания, чтобы не упасть. Мулан ловит одно такси на двоих и в темноте заднего сидения Аврора укладывает голову на плечо подруги, вдыхая резкий, острый аромат её духов. — Ты похожа на фарфор эпохи Мин, — говорит Мулан. И это звучит совершенно иначе, чем «маменькина хрустальная статуэтка» в устах Филиппа. Аврора хрипловато смеётся и совершенно не удивляется, когда тонкие женские губы накрывают её рот. Всё получается до безумия естественно, словно Аврору всю жизнь целуют женщины, и сильные узкие ладошки скользят под её рубашкой, а чужой водопад волос путается с её собственными кудрями. Когда такси останавливается, и нужно из него выбираться, Аврора чувствует себя так, словно её, мокрую после тренировки, выгнали на пронизывающий ветер. Она давно не ощущала окружающий мир настолько ярко. Наверное, во всём виноват алкоголь. Наверное. И после прощального поцелуя такси уносит Мулан, оставляя Аврору раскрываться миру навстречу. В этот момент она не боится ничего, она не желает прятаться в защитной ракушке и отрезать себя ото всего вокруг. Аврора стоит у освещенного подъезда и слушает кожей ветер, а в её груди звенит детское чистое счастье от факта собственного существования в этом мире. Аврора больше не боится жить. Следующая встреча в качалке выходит немного неловкой, но в то же время — долгожданной. Их двоих теперь связывает таинство переглядываний и полуулыбок, случайных прикосновений и недоуменно поднятых в попытке понять своё отношение к происходящему бровей. В мире определённо становится теплее. Аврора чувствует, что одними переглядываниями и чуть смущёнными смешками они сегодня не ограничатся, но вечерний тренировочный зал заполнен людьми, а в раздевалке постоянно кто-то толпится. Авроре кажется, что если она сейчас подойдет к Мулан на виду у всех, то тёплое солнце, поселившееся в груди, будет растрачено на чужие взгляды, сплетни и любопытство. Она не замечает, что и так уже привлекает внимание своим сияющим видом. Впрочем, кто задумывается о причине. У красивой молодой девушки сегодня, видимо, праздник. Ей мимоходом дарят пару комплиментов, и Аврора смущается пуще прежнего, а потом перехватывает Мулан и шепчет ей на ухо: «Встретимся у заднего выхода, на улице, хорошо?» Та кивает, и солнце в груди расцветает ярче — хотя, казалось, уж куда бы. А потом Аврора стоит под единственным фонарем у двери и не может прекратить улыбаться. А потом её хватают за волосы и толкают на асфальт. Сумочка отлетает куда-то за границу освещённого пятачка, Аврора мгновенно раздирает колени в кровь, но её тащат, волокут в полумрак, словно она мешок с мусором, а не человек, и грубая ладонь, заткнувшая рот, не позволяет не то что закричать — даже испуганно молить о пощаде. Мгновенно наливается кровью и болью ушибленный локоть. — А я тебе говорил, что сама ты не выживешь. Говорил?! А ты, значит, по клубам шляешься. Безмозглая кукла! — над её испуганным лицом наклоняется мужчина, и Аврора на какое-то мгновение всё же не может поверить в то, что это действительно Филипп. При всех своих подозрениях раньше — не может, это слишком абсурдно, это слишком безумно, чтобы быть просто нормальной, обычной жизнью, а не эпизодом из дурного фильма. — Глупая принцесска, возомнила, что вокруг везде такая теплица, как та, в которой ты выросла? — шипит Филипп. Он явно приготовился заранее, потому что затыкает рот Авроры каким-то пыльным шарфом, от которого моментально хочется чихать, и связывает её руки под неестественным, болезненным углом. — Я тебе преподам урок жизни, идиотка! До тебя наконец-то дойдёт, что здесь не страна розовых пони. Аврора понимает, чем это закончится, как только он начинает расстёгивать джинсы. Она не верит всего мгновение, а потом даже умудряется подняться с асфальта в каком-то раненом полупрыжке, но Филипп грубо сшибает её обратно и пинает ботинком в бедро. Вокруг ни души, задний выход из фитнес-центра никогда не пользовался популярностью. Помощи ждать неоткуда. Когда Филипп наваливается сверху, Аврора уворачивается изо всех сил, пытается пнуть его хоть как-то, несмотря на то, что у неё всё болит. Она не согласна, не готова просто сдаться, она упорно пытается отбиться, но Филипп слишком тяжёл и груб, он играючи справляется с девушкой и, кажется, ему это нравится. Такого горящего, предвкушающего взгляда Аврора не видела от него ни разу за все время их отношений. Ей ни за что не отбиться. Потому, когда Филипп странно не то вскрикивает, не то квакает, закатывает глаза и начинает оседать, Аврора сперва сжимается в ожидании того, чем ей это может грозить. На неё стекает что-то тёплое, но в темноте ничего не разобрать. А потом тело Филиппа с трудом стаскивают на асфальт. Он не шевелится, не издает ни звука. В отблесках фонаря смутно видно большое тёмное пятно на его виске. — Всё хорошо, моя малышка. Не бойся, всё хорошо. Я помогу тебе. Всё будет хорошо. Острый и резкий запах духов врывается в ноздри и успокаивает Аврору ещё до того, как её испуганный мозг наконец-то осознает, что это Мулан. Мулан, которая держит в руке какой-то железный прут, а второй рукой пытается вытащить грязный шарф изо рта Авроры. Мулан… Аврора садится на асфальт и растирает освобождённые руки. Всё тело глухо болит, а сознание после пережитого словно погружается в какую-то вату. Она в тумане наблюдает, как приезжает полиция и забирает Филиппа, закованного в наручники Мулан. Как к ней самой подходит доктор и начинает что-то спрашивать. Аврора позволяет отвести себя к машине скорой помощи и обработать раны. Рядом мечется Мулан, разрываясь между дачей показаний и беспокойными вопросами докторам. — Всё будет хорошо, — отвечает один из них, и Аврора повторяет эти слова следом. — Всё будет хорошо, — уверяет её Мулан и успокаивающе гладит по щеке. «Это не жизнь дерьмо, Филипп. И не я — принцесска. Это просто ты — подонок», — думает Аврора, бросая последний взгляд на отъезжающую полицейскую машину.