2004-й год, Москва.
Новая жизнь, как известно, начинается с понедельника. Новая жизнь первоклассника — с первого сентября. У первокурсников так же незабываемые студенческие времена наступают с приходом осени. А новая жизнь у студентов, переведённых на 2, 3, 4 курс, бывает? Сегодня даже не понедельник, да и первый класс остался в далёком-далёком прошлом… В спальне, которая принадлежала восемнадцатилетней девушке, царил настоящий хаос: вытащенные из шкафа вешалки с платьями валялись на кровати; косметика, кисточки для макияжа, шпильки, заколки — смешавшись, лежали на туалетном столике. В воздухе витал приятный аромат сладких духов. Сама хозяйка комнаты стояла перед зеркалом этим ранним утром и, собираясь на занятия (да-да, у студентов постарше были поставлены пары аж 1 сентября, и таковой праздник мало кого волновал: придётся до позднего вечера торчать в университете, впитывая знания, как губка), завязывала на шее шарф. Она делала это только для того чтобы пройти мимо мамы, которая сегодня все уши прожужжала Пелагее насчёт холодного ветра и дождя. Нет, ну какой дождь, если небо чисто-голубое, и нет никакого намека на тучи? А ветер? Да если он и появится, то можно кожаную куртку застегнуть, и дело с концом. — Полюшка, — послышался из кухни голос мамы, — ты не опоздаешь? Уже без двадцати девять! — Не опоздаю, — громко, но с нотками полнейшего спокойствия ответила Поля, почесав ногтём лоб, поморщив его. Ну не нравился ей этот шарф, хоть убейте! Не нра-вил-ся. Лишним был в её сегодняшнем образе. Девушка уже представляла, как снимет его, отойдя на пару кварталов от дома, и спрячет подальше в сумку. Глупости какие! Заболеть можно. Она же не маленькая девочка со слабым иммунитетом — ветерок подует, а уже с температурой слегла… — Пелагея! — Иду-у, мам, — вздохнув и наконец покончив с ненавистным шарфом, Пелагея взяла сумку, бросила в неё ручку с тетрадью и, ещё раз глянув на себя в зеркало, вышла из спальни. — Я там вещи свои убрать не успела, ничего не трогай, — произнесла она серьёзно. — Когда вернусь, то сама всё на место уберу. — Поля, — укоризненно сказала Светлана Геннадьевна, склонив голову к плечу, — ты же знаешь, что я терпеть не могу бардака. Руки чесаться сейчас будут, чтобы убрать, — женщина мягко улыбнулась, когда Поля, погладив её по щеке, поцеловала на прощание. — Убери куда-нибудь свои руки, — хихикнула девушка и нагнулась, чтобы надеть кеды и завязать шнурки. — Тебя дома-то во сколько ждать? — Пары до половины седьмого, а потом девочки предложили посидеть в каком-нибудь кафе, поболтать, а то давно не виделись, — ответила Пелагея, разогнувшись, и сдула с лица тёмные пряди волос, заправив несколько локонов за уши. — Всё, я побежала, не скучай, — послав матери воздушный поцелуй и отворив железные двери, она бабочкой выпорхнула из квартиры.***
Если бы вы знали вечно опаздывающего Диму Билана лично, то с абсолютным спокойствием заявили, что куда-то опаздывать — это его стиль. Нет, он очень ответственный молодой человек, вкладывает душу в работу если не на все 100, то на 150 процентов. Не подумайте ничего плохого, но все мы люди, любящие немного полежать в тёплой кроватке, успокаивая себя тем, что времени ещё достаточно. А потом получается так, что регистрация на самолёт уже началась. Или, как сегодня, лежишь до поздней ночи с любимой девушкой да фильмы смотришь, а утром просыпаешься под вопли будильника, смотришь на часы и понимаешь, что нехило так опаздываешь на пары. И если та самая любимая девушка продолжает сладко спать, не обращая внимания на сумасшедшую беготню из одного угла квартиры в другой, то Дима, матерясь себе под нос, спешно натягивал джинсы, одновременно с этим ища глазами собственный телефон: — Ксюнь, — позвал он избранницу, присев на край постели, надев на голый торс футболку. Ксюша издала полу-живой/ полу-мертвый звук, будто бы разрешая Билану говорить дальше: — телефон мой не видела? — Не-а, — сонно протянула она. — Да ёб твою мать, — резко подскочил на ноги молодой человек, поднимая одеяло, которым укрывалась девушка, — да где же он? — Била-ан, что ты твори-ишь? — возмущенно взвыла Ксюша и поежилась от неприятных мурашек. — Ну-ка верни одеяло на родину! — она выхватила одеяло из мужских рук, укрывшись им, натянув выше груди. — Спасибо, любимая, за помощь, — едко-сладким голосом проворчал Дима. — Пожалуйста, — не уступая, в тон его голосу ответила Ксюша и улеглась на подушку. Вздохнув и озадаченно почесав затылок, парень все-таки вышел из спальни. Телефон был найден на диване, в гостиной. Через сорок минут он переступил порог ГИТИСа, встречавшего своих студентов привычной музыкой в коридорах во время перерывах между парами и любезной улыбкой мужчины в возрасте, который занимал пост охраны в корпусе. Охранник постоянно носил шляпу несмотря на время суток и погоды за окном. На вопрос: «Почему вы носите шляпу?» — отвечал, что любит их, старшая дочка обещала из путешествия привезти такую шляпу, какой нет ни у кого в Москве. Забавный человек. Так вот, переступив порог университета, оказавшись в фойе, напротив пропускной системы, Дима понял, что оставил дома и студенческий, и пропускную карту. «Идиот! Вот просто придурок» — ругался он сам на себя, усевшись на диванчик, и достал из кармана джинсов телефон, набирая сообщения друзьям-одногруппникам, чтобы кто-нибудь вышел и пропустил его внутрь. И вот, когда он набрал смс-ку и практически нажал кнопку «отправить», в поле его зрения попала юная девушка. Остановившись около системы, она вытащила из сумки шарф и поудобнее его перехватила в руках, а затем из кармашка достала заветную пластиковую карту. Приложив пропуск, девушка прошла внутрь. Спохватившись, Билан резко вскочил с диванчика и подлетел к пропускному пункту. — Девушка, подождите! И о чудо! , она развернулась к Диме в пол-оборота, подняв на него серо-зелёные глаза, в которых смешалась смесь удивления и непонимания того, чего от неё хотят. Её глаза были выразительными и глубокими, что по коже молодого человека побежали предательские мурашки. — Не могла бы ты пропустить меня по своей карте? — Билан взглядом указал на пропуск, что сжимала пальцами молодая студентка, скорее всего, первокурсница. — Дело в том, что я забыл свой вместе со студенческим до… — не успел он договорить, как система загорелась зелёным цветом, а железные створки отворились. — Спасибо. — Не за что, — робко улыбнулась она, усмехнувшись, и двинулась вперед по коридору.***
— Это просто… Нет, ну какой идиот составлял расписание? — на всю аудиторию, в которой с минуты на минуту должна была начаться пара, стояли возмущения студентов четвёртого курса. — У нас вообще право на личную жизнь есть? Или мы жить в этом универе должны? — Вы только послушайте! Во-первых, мы учимся по субботам с восьми утра до пяти вечера, — начал загибать пальцы одногруппник, вальяжно развалившись за партой, закинув ногу на ногу. — Во-вторых, у нас выходным является только воскресенье, которое мы должны тратить на выполнение этого дурацкого домашнего задания! Пелагея улыбнулась и, переглянувшись с соседкой по парте, ставшей за три года учёбы ей настоящей подругой, покачала головой своим мыслям. Каждый семестр одно и то же. Стоит появиться новому расписанию, так все начинают высказывать свои недовольства по поводу загруженности, а затем, привыкнув, не замечают, как пролетают недели и наступает сессия. Вскоре все разговоры прекратились: в кабинет вошла полноватая женщина средних лет. Её рыжие объёмные волосы волнистыми локонами падали на плечи. Розовая цветастая накидка органично смотрелась со строгими черными брюками. Количество украшений на пальцах преподавателя наводили на какие-то странные мысли, словно таким образом женщина, представшая перед студентами, демонстрировала собственную причудливую оригинальность. Но взгляд… Группа напряглась, когда женщина коротко и пронзительно взглянула на своих учеников, положив на учительский стол свои какие-то бумаги. Представившись, Алла Евгеньевна (так звали нового преподавателя) рассказала о составляющей работе для получения зачёта по её дисциплине, а уже потом перешла к новой теме, расписывая ключевые моменты на доске. Пелагея старалась всё конспектировать, но ловила себя на том, что история искусств стала для неё не самым любимым предметом. Преподаватель с прибабахом, требующий не понять что, считающий, что её предмет самый важный предмет в университете. — Я хочу сделать из вас толерантных людей, — сказала Алла Евгеньевна в начале пары громким голосом. — Руководство нашего университета, увы, не понимает, что искусство — это основа человеческих качеств. Без него не будет нас, людей, а без людей не будет искусства. Или… — Только не говорите, что вы не читали великого Вальтера Беньямина, я девушка со слабым сердечком, со мной нельзя так шутить. Нет, ну нормальная? Поля глубоко вздохнула, подняв взгляд на доску и попытавшись разобраться в хронологической стрелке, внизу и наверху которой было подписано много-много всяческих дат. — Поль, — толкнула девушку в бок Саша, — ты что-нибудь в этом понимаешь? — прошептала она, наклонившись к подруге, будто бы сообщая ей какую-то страшную тайну. Пелагея слабо отрицательно мотнула головой: — Вообще ничерта не понимаю. — Кажется, это самый настоящий пипец. Ещё только 1 сентября, а я представляю, как буду бегать за этой… мадам Пугачевой, — на полном серьёзе заявила Саша, осмотрев с головы до ног преподавательницу. Пелагея не смогла подавить смешок от столь верного сравнения: действительно та походила на знаменитую артистку. — Замолчи-и… — Да что? — искренне не поняла соседка по парте. — У них даже имена одинаковые. Что та Алла, что эта… Наверное, в те года всех девочек было принято массово называть Аллами. — Са-аша, — уже с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, прошипела Пелагея, — прекрати пожалуйста, пока Аллочка нас не выставила куда подальше. Глубоко вдохнув, девушка опустила голову, продолжая писать и стараясь совсем не думать о сходстве между двумя Аллами. Но получалось, откровенно говоря, плохо, и порывы смеха то и дело накатывали на Полю. Но стоило ей поднять глаза, все смешинки мгновенно испарились. Два пронзительных преподавательских взгляда смотрели прямо на неё. — Вы находите что-то смешное в эпохе Возрождения? — грозно поинтересовалась она, будто бы готовясь испепелить девушку взглядом. — Нет, что вы, — возразила Пелагея, отчаянно замотав головой. Испортить отношения с преподавателем в первый же день учёбы ей не хотелось. — А зря, — внезапно продолжила Алла Евгеньевна, — расскажу-ка я вам такую историю из жизни. — Заходил, значит, ко мне на днях… в прошлую среду, кажется, Леонардо да Винчи. Поля и Саша испуганно переглянулись. Нет, если предыдущие её выкрутасы как-то можно было понять, то понимать: как к этой полоумной мог зайти человек, умерший почти пятьсот лет назад, их юные умы отказывались. — Мы с ним посидели на моей кухне, выпили по бокалу красного полусладкого, что Леонардо великодушно принёс с собой из солнечной Италии, поговорили об искусстве, о идее создания его известнейшего витрувианского человека, завершённого в 1490 году. — Извините, — перебил замечтавшуюся женщину Ярослав, что славился своей дотошностью и частенько выводил этим преподавателей из равновесия, — а как, говорите, он к вам пришёл? На своих двух, или прилетел на аэроплане, который в шестнадцатом веке задумал? — Остроумие своё для КВН побереги, — строго заметила Алла Евгеньевна, — мы с ним не успели поговорить об этом. Даже Мону Лизу не обсудили как следует, я слишком рано проснулась. Пелагея облегчённо выдохнула и на то у неё было целых две причины: во-первых, как выяснилось, Алла Евгеньевна не была настолько уж сумасшедшей, а во-вторых, она наконец переключилась на Ярослава, оставив девушку в покое. Но в жизни всегда всё не настолько просто. — Извините, как вас зовут? — грозный взор преподавателя снова обратился к бедной студентке. — П-П-Пелагея Ханова, — дрожащим голосом еле вымолвила она. Женщина лишь кивнула, явно отмечая что-то для себя, а затем продолжила своё повествование об эпохах искусства.***
Наконец длительные занятия закончились, и молодые люди освободились, хоть всего лишь и до следующего дня. За это время погода, как и предсказывала утром Светлана Геннадьевна, кардинально изменилась. Теперь небо затянули тёмные тучи, холодные порывы ветра заставляли ёжиться спешащих в тёплые дома, дабы укрыться от непогоды, людей. Наблюдая за всем этим в окно, Пелагея зябко передёрнула плечами. Что-что, а мёрзнуть девушка не любила. Память услужливо напомнила ей о ненавистном шарфе, и в данную секунду она была готова боготворить маму за её настойчивость. Всё-таки, какое-никакое тепло. Девушка поспешно распахнула сумку: пара тетрадей, несколько ручек, карандаш, маркер, мобильный телефон… шарфа будто бы и не было. Но она отчётливо помнила, с каким трудом запрятала его в сумку, как уголок ткани застрял в замке… Нет, конечно, рано или поздно, шарф найдут, и Поля в этом не сомневалась, но тогда он уже будет ей не нужен. А сегодня, видимо, придётся обойтись и без него. Резким движением застегнув куртку и помахав наконец вышедшей из аудитории Саше, девушка вместе с подругой направилась к выходу. — Девушка, подожди, пожалуйста, — услышала она позади себя смутно знакомый голос. Позади, тяжело дыша от попытки её догнать, стоял тот самый парень, что утром попросил у неё карту. Но самое главное — в его руках был тот самый так необходимый сейчас шарф. — Это, кажется, твой? — поинтересовался он. — Да, спасибо большое, что нашёл и вернул! — сердечно поблагодарила его Пелагея, — в такую погоду без него никак. — Добро за добро, как говорится, — во все тридцать два зуба улыбнулся брюнет, — я, кстати, Дима. — Поля, — улыбнулась в ответ девушка, — Пелагея, если полностью.