Кардамон

      Мастер боевых искусств Фонг по праву считался самым спокойным обитателем дома, где временно поселились будущие Аркобалено. Большую часть своего времени он медитировал, четыре часа в день — два утром и два вечером — тренировался во внутреннем дворе, надежно скрытый от любопытных взглядов каменной стеной, огораживающей поместье в одном из пригородов Италии. Ни с кем не конфликтовал, не ввязывался в споры и был островком адекватности в шумной, своеобразной и слишком могущественной компании, вынужденной взаимодействовать друг с другом. Но даже у такого как он есть слабости, а некоторые чувства не удержать железным самоконтролем. От прошлого нет лекарства, а воспоминания обжигают куда сильнее яростного Ураганного Пламени.       Фонг ненавидит кардамон. Луче этого не знает.       Беременная женщина-Небо с улыбкой ставит перед мужчиной кружку с чаем из любовно и самолично выбранных трав с добавлением различных пряностей во время уже ставшей привычной вечерней посиделке на кухне, на которую собираются все, даже находящийся на своей волне гениальный учёный Верде, в любое другое время за попытку оторвать от своих исследований готовый кинуть неслабым зарядом электричества, что «необразованные тупицы» коротко называют молнией.       Фонг привычно подносит кружку к лицу, отпивая небольшой глоток. И чудом заставляет себя не выплюнуть обжигающий напиток прямо в лицо Луче, остро жалея, что не проверил содержимое кружки как параноик Реборн. С трудом проглотив ставший комком в горле чай, мастер боевых искусств стискивает пальцы с такой силой, что кружка в его руках разлетается на осколки, а кипяток, стекая по ладони, разливается на пол. Но слишком поздно. Остро-сладкий вкус с нотками цитрусовых горечью застыл на языке, а пряный, камфорный аромат забивается в ноздри, удушая. Пробуждая воспоминания, засунутые в самые дальние уголки сознания.       Аркобалено поворачиваются в сторону звона осколков, удивленно смотря на всегда тихого и спокойного выходца из Китая, чьё лицо сейчас искажено бессильной яростью и болью. Вокруг него вьётся, угрожающе кружась, алое Пламя. Они хмурятся, настораживаясь, Реборн тянется за пистолетом, а Луче аккуратно смещается за спину стоящего с непонимающим лицом клоуна-Скалла, в глазах которого, если внимательно присмотреться, виднеется холодная сосредоточенность. — Хи-хи, — слышит на краю сознания Хранитель Урагана, одним ударом кроша стол в древесную пыль и почти выбегая из комнаты, с трудом сдерживая рычание и готовый вырваться из глотки отчаянный звериный вой. — С тебя десять тысяч лир, — долетает мастеру боевых искусств в спину за секунду до того, как захлопнется дверь. Жадный Вайпер никогда не упускает шанс пополнить свой счёт в банке. — И что это было? — в пустоту интересуется Скалл, за что получает подзатыльник от стоящего рядом Колонелло. Луче виновато улыбается, Реборн пожимает плечами, Лар хмурит брови, а Верде зевает. Вайпер мысленно пересчитывает деньги.       Хранитель Урагана, запершись в своей комнате, слышит только насмешливый голос мёртвой возлюбленной в голове. — Фо-о-онг, — издевательски тянет она, обнимая за плечи призрачными, ненастоящими руками. Мужчина сдавливает пальцами виски, стараясь глубоко дышать, но от этого становится лишь хуже. Липкие от проклятого чая пальцы пахнут ею. Ставшая привычкой медитация не помогает. — Скучал? — задает свой вопрос его личное проклятие. Фантом, неупокоенный дух, сотканный из боли, гнева и чувства вины, живущий только у него в голове. А ведь почти смог забыть. Отпустить прошлое.       Но только почти.       Он ненавидел её сейчас. Так сильно, как только любил при жизни. Вспоминая окровавленное тело, с тонкой алой струйкой, тянущейся от уголка губ к подбородку, даже в таком состоянии пытающееся сказать что-то ласковое, улыбнуться, поддержать, уговаривающее отпустить, не винить себя… О, Фонг, озлобленный яростный Ураган, участвующий в подпольных боях без правил, убивающий так же легко, как дышащий, боялся до дрожи. Ужас, охватывающий его от одной мысли, что эта милая и добрая девушка, прекрасная, яркая, живая, по какому-то недоразумению выбравшая его, разглядевшая что-то в том комке грязи и крови, что он из себя представлял, умрёт - был невыносим. И, конечно, он не смог простить себя. Заставить жить дальше — да. За неё тоже. Измениться — тоже да. Стал спокойней, внимательней к другим, милосердней. Не озлобился ещё больше. Даже, кажется, помудрел. Старался быть похожим на неё, раз живет за двоих. Но простить себя — нет. Опоздал, не успел, не спас. И теперь наказывает сам себя, когда, закрыв глаза, видит вместо растянувшей тонкие губы ласковой улыбки кривую усмешку. В теплых карих глазах — холодное превосходство, самоуверенность. Даже её каштановые локоны, всегда аккуратно лежащие на плечах, разметались в стороны и будто потемнели, цветом становясь похожими на его собственные волосы…       Кривое зеркало. Удушающий аромат кардамона.       Фонг идёт во двор и шесть часов подряд сражается с невидимым противником, испуская волны Пламени, оставляя трещины в земле и ломая деревья. К концу тренировки он почти не слышит её голос. Почти успокаивается. Но только почти.       До следующего случайного, удушающего, но самого любимого аромата…