Тихое место

Тишина - понятие растяжимое. В основном это слово понимают, как отсутствие каких-либо звуков и голосов, никакого шороха, лишнего шума. Никакой агрессии, никакой апатии и депрессии, никакого раздражения. К этому же случаю можно отнести и то, как щебечут птицы или размеренно течет река, как водопад бьется об камни и листья деревьев шуршат, как бегают мелкие зверюшки и ищут пропитание, как опасные хищники, коих осталось не много, притаиваются за каким-нибудь булыжником, выслеживая шумного зайца – думаю, это тоже может быть разновидностью тишины. Тишина - спокойствие. Так считали многие, если не каждый второй. Говорят, в ней можно посвятить себя любимому делу, например, чтению книги или, может быть, вышивке, или можно просто посидеть в ней и посмотреть в окошко, наполняясь умиротворением, а лучше всего для влюбленных - лежать рядом и любоваться друг другом, смотреть глаза в глаза, прикасаться руками к чертам лица, отделять в своей памяти укромный уголок для откровенных моментов. Для кого-то тишина - неудачная шутка природы. Некоторые люди погружены в тишину с самого младенчества, они слышат немного меньше чем ничего. Для них тишина - пытка, биологическое проклятие, мучение, почти ощутимая физически моральная боль, страх, что они не такие, как все остальные, боязнь перед обществом. Сейчас, для всего человечества тишина – одно сплошное наказание. Вынужденная мера хранить молчание для сохранения собственной жизни. Скажешь одно слово вслух – и ты труп. Эти твари безжалостные, кричи не кричи – делаешь самому себе только хуже – соберешь на свой крик еще больше существ, ведь их слух – просто нечто удивительное. Нет научного объяснения этим длинным, уродливым и непропорциональным пришельцам, и скорее всего, вряд ли будет. Все ученые либо уже давно мертвы, либо не могут проводить свои опыты из-за страха быть слишком шумными. Ха, и что вообще они могут против них? Как минимум, обычный человек слабее в несколько десятков раз, медлительнее, не такой гибкий. А побежишь не по рассыпанному песку – будешь бежать по траве или среди растительности – опять же, создашь шум и тебя легко вычислят. А затем растерзают своими длиннющими когтями. Неизвестно питаются они людьми или просто выворачивают кишки наружу, ради удовлетворения собственного эго. Неизвестно разумны ли они или отчаянно тупы, как животные. Неизвестно ни-че-го, кроме того, что эти твари слепы и у них невообразимо большой радиус слуха. Этот мир погрузился в тишину примерно год назад. А может и полтора, они уже давно потеряли счет времени. Им пришлось научиться многому, даже большему, чем можно себе только представить. Изучить язык жестов, чтобы беззвучно общаться; сделать маленькие вырезки на паркете, под стопу, из мягкого материала, чтобы можно было, не скрипя полами, передвигаться по дому; заменить электричество на свечи, потому что мало ли замкнет, сразу набегут твари; научились стирать вещи без помощи стиральной машины (хотя это было и легко, но все же, приспособленным к повседневной технике сложно отвыкать); отказались от обуви, потому что под сапогами песок хрустит, а ходить в обуви по асфальту – самоубийство, они могут услышать лишний топот; приучились есть с листьев и исключительно руками, не дай Дьявол кто-нибудь случайно разобьет посуду или ударит ложкой по тарелке. Однажды, разведывая местность и рассыпая песок, они подошли к реке, дабы набрать воды. Чуя по своей неосторожности умудрился поскользнуться на гладком мокром камне и, с достаточным вскриком, плюхнулся в воду. Сердце Дазая чуть не остановилось и он с испуганными глазами таращился на парня, который в свою очередь закрыл рот ладонью, чтобы подавить громкое дыхание и истерические всхлипы. «Они услышали, они точно услышали» - показывая себе на уши, губами говорил Накахара, и будто в последний раз смотрел на партнера. – «Ты еще можешь спастись, отойди от меня. Прошу.» - роняя горькие слезы, продолжал он показывать жесты дрожащими руками. «Я не смогу прожить без тебя, даже не думай об этом. Легче умереть вдвоем, чем страдать оставшуюся жизнь» - шептал Осаму, тоже проходя в воду и обнимая Чую. – «Либо вместе, либо никак, помнишь?» - улыбаясь, говорил он целуя холодный лоб. Но никто не пришел. Ни через минуту, ни через пять. Так они поняли, что находятся в относительной безопасности, если рядом есть звук громче. В данном случае – это было течение реки. До Дазая это дошло первым и он, подрываясь, взял за руку Накахару, вытаскивая из воды. «На обратном пути наберем, пошли, кое-что покажу» - многозначительно ухмыляясь, он повел его в противоположную сторону от воды. Как позже оказалось он ведет его никуда иначе, как к водопаду. Залезая на камни, Осаму подозвал Чую к себе и, обнимая со спины, громко загорланил. Чуя вздрогнул и осел, опуская низко голову. «Первый раз повезло, так какого ты думаешь, что повезет и во второй, чертов самоубийца?» - шептал он, немо сглатывая истерику. – «В могилу решил нас свести?» Осаму громко рассмеялся, как говорится, в голос, но тут еще имеется и прямой смысл, вгоняя парня в недоумение. Они на волоске от смерти, мучительной, а этот идиот, ржет как не в себя. — Успокойся. — мягко произносит он, садясь рядом. — Они не услышат. Наши голоса скрывает водопад. — Так ты все знал с самого начала, скотина? — ударив напарника в плечо кулаком, все себя от злости кипит Чуя. — Да у меня чуть инфаркт не случился, гребанный ты дебил. — Ну Чу-я. — тянет Осаму, пристраивая голову на плече рыжеволосого. — Неужели я должен был тебе просто взять и сказать, как есть? Это же не интересно. — надул губы мужчина. — Ты был таким милым, а сейчас снова включил стерву. — Лучше заткнись, пока не пришиб. Честное слово, еще один сарказм с твоих губ – и твой труп останется плавать в той реке. — Как ты груб,— целует он его в щеку, обнимая за плечи. — Но зато смотри, какое классное место. Романтика. — Не думай, что я просто так перестану на тебя злиться. — фыркает Чуя, нежась в объятьях партнера и кладя голову на его макушку. Дома их ждут как минимум еще два молодых (ну и, конечно же, живых) парня, которые младше их буквально на года четыре. Рюноске и Ацуши – восемнадцатилетние . Они вполне могут постоять за себя в случае опасности. Ладно, Рю может. Но они точно уверены, что даже под страхом смерти он не отставит товарища (любовника) на растерзание этим тварям. — За что ты так с Акутагавой? — спрашивает Чуя, поднимая на Дазая свои голубые глаза. — Как «так»? — приподнимает он бровь, смотря на парня. — Всегда так резок. Никогда не хвалишь его. — Не понимаю, к чему ты ведешь. — Он до сих пор винит себя в смерти Кью. И думает, что ты его презираешь из-за этого. Ведь он тогда дал ему ту игрушку, которая запищала по пути. Осаму снимает улыбку с лица и поднимает взгляд с партнера, переводя его куда-нибудь, но точно не в его глаза. — Это… неправда. — тихо отвечает Дазай. — Я так не считаю. — Тогда почему ты ему это не скажешь? — задает вопрос Чуя. Но ответ он так и не услышал. За этот год они приспособились к жизни в тишине. Как бы им не хотелось иногда накричать друг на друга, они держались весьма стойко. Каким-то давним вечером, мелкие лежали на теплом пледе и играли в настольную игру, пока старшие готовили ужин. Ничего необычного – семейная обстановка в полной тишине. Но не тут то было. Кидая кубик на толстый плед (опять же, чтобы не стучать им по полу), Ацуши задел рядом стоящий подсвечник, опрокидывая его. Долго ждать не пришлось – дерево вспыхнуло, но вовремя подоспевший Осаму все потушил с помощью покрывала, прикладывая палец к губам. Акутагава уставился на покрасневшего Накаджиму, еще больше угнетая и так расшатанные нервы паренька. Чуя со страхом в глазах уставился на Дазая, который прислушивался к посторонним звукам. «Поздравляю, идиот» – со злым лицом жестикулирует Рю. – «Теперь нас найдут». «Не говори ерунды». – агрессивно отвечает Осаму. – «Точнее, не каркай. Тоже хорош. Кто додумался поставить свечу рядом с собой?» – он знал, что на этот звук точно придут, тем более посреди ночи. Он знал, что все обойдется, но параллельно готовился к наихудшему исходу. Чуя, откровенно говоря, устал. Устал от такой жизни, от такого стресса, от такого давления, от такой ответственности за чужие жизни. Если он что-нибудь уронит в доме – сюда сразу сбегутся и тогда точно погибнут все. Да даже если погибнет кто-нибудь один, он себе этого не простит. И сейчас почти такая же ситуация, только в главных ролях Ацуши Накаджима – хрупкий милый паренек, который и так молчал все время, так что жизнь в пожизненной тишине ему далеко не в тягость. Можно сказать, что даже ничего особо не изменилось, с тех пор как все началось. «Я случайно» – одними губами говорит Ацуши, сминая плед. – «Я…не хотел» – он скривил лицо, будто собирался заплакать. – «Д-давайте я выйду и убегу подальше. А там закричу» – он перевел взгляд полный слез на Рюноске, что у того все сжалось. – «Я не дам вам умереть из-за меня» – грустно улыбаясь, он поддался вперед и чмокнул Акутагаву в губы, после чего собирался уже встать, но крепкая рука оставила его на месте. «Только посмей» – хмурил брови он, беря парня за ладонь. – «Посмей сдохнуть и я тебя из-под земли достану». У Чуи в голове всплывают воспоминания, когда он, прогуливаясь по тропам в поисках чего-нибудь полезного, гулял. Просто гулял, отвлекаясь от глобальной проблемы, пытался смириться с тем, что больше никогда не сможет беззаботно смеяться и в целом разговаривать вслух, ему придется свыкнуться с таким ритмом жизни. Издалека он увидел… мужчину. Престарелого возраста, с седой бородой и лысой головой и с ужасно пустым взглядом. Чуя боялся подходить. Боялся чего-то непонятного, неизвестного, но, черт возьми, он не мог оставить его тут в одиночестве, мало ли что случится. Подойдя ближе, он почуял странный металлический запах. Свежий. Похожий на тот, который он почувствовал когда-то на скотобойне в детстве. Старик смотрел на него горькими глазами, почти не моргая, напрягая дряхлую шею. Его губы были собраны в одну тонкую линию, он глубоко дышал и пытался не смотреть вниз, под свои ноги. Накахара не до конца понимал, во что вляпался, пока сам не перевел взгляд вниз, испуганно распахивая глаза и открывая рот, чтобы вскрикнуть, но на его губы легла чужая рука человека подошедшего сзади. Осаму бы ни за что не отпустил гулять одного, в этом мире стало слишком опасно. Дазай уже по привычке прикладывает напряженный палец к губам, четко смотря на мужчину, которому, похоже, нечего терять. Возле его ног лежит свежий труп – пожилая женщина, видимо, жена старика, с выпущенными наружу кишками. Сложно не догадаться, что здесь случилось. Чуя прижимается спиной к груди партнера, чуть ли сам не рыдая от такой картины. Старец роняет скупую слезу, закрывает глаза, сжимает кулаки. И…кричит. Осаму бросается в сторону, забегая за дерево и опрокидывая Накахару, нависая над ним, сжимая ногами чужие ноги, зажимает рот ладонью. Чую откровенно трясет от рассечения воздуха чем-то острым, от молниеносно приближающихся в сторону старика темных существ со странно устроенной головой – без глаз, но с закрывающимися и раскрывающимися ушами. «Все будет хорошо» – твердит немо Дазай, поглаживая рыжую голову, стирая ладонью слезы с щек. – «Все хорошо, веришь мне?». Парень сглатывает ком в горле и кивает, обнимая его за шею. «Верю» Чуя отходит от кухонных тумбочек, медленно, осторожно передвигаясь по паркету. Подходит к Осаму и обнимает со спины под руками, прижимаясь щекой к его спине. Мужчина кладет свои руки на его, что сжимают его грудь, смотря на Ацуши и Рюноске. «Никто не умрет» – на языке жестов показывает он. – «Ни сейчас, ни сегодня, только если от старости, и то, до нее еще не скоро». – приподнимает губы в приободряющей улыбке. Трогательный момент портит лишь то, что по крыше их дома ходят твари, ищущие источник звука и открывающие свои уши, прислушиваясь. «Все обошлось» – думают все, пока монстр не прошелся по крыльцу и не вонзил свои когти в деревянную стену. Чуя сильнее сжимает Дазая, Акутагава рукой прижимает к своей груди начинающего глотать слезы Ацуши и гладит по белым волосам. Пришельцы (если их можно вообще так называть) уходят ни с чем. После них остались лишь глубокие дыры в крыше и одна сломанная ступень на крыльце, пробитая когтями стенка. Ацуши нужна помощь. Они поняли это по приближающимся к их дому монстре. Ну и, конечно, по их системе – лампочки, что были обвешены по всему кукурузному полю и вокруг дома, горели красным светом. Ацуши нужна помощь и Рюноске сразу бежит по мягкому песку в самую середину растительности. Он хочет провернуть почти невозможное – запустить салюты и отвлечь внимание. Чуя глядит на спокойного Осаму и хочет протянуть к нему руку, но тот дергается и отходит от него на шаг. «Дай ружье» – показывает он на огнестрельное оружие. – «Я ему помогу». Накахара раскрывает глаза еще шире и не понимает, что он задумал. «Зачем?» – губами спрашивает он, подходя к нему. Но Дазай снова отходит. «На всякий случай». – хмурит брови он. – «Я смогу ему помочь» «Что? Нет, даже не думай» – вертит головой Чуя, хватаясь за ремешок оружия, которое весело у него за спиной. – «Это опасно, тем более, нам неизвестно, умрет ли он от выстрела» «Чуя» – парень снова мотает головой, уже сам отходя от Осаму. – «Дай сюда ружье». «Я сказал – нет». «Да? А если Ацуши умрет?» – идет ва-банк Дазай, резче показывая жесты. У Чуи сердце пропускает удар, и он сильнее сжимает руки. — «Кто мне говорил, что из нас никакущие родители, если мы даже не можем защитить этих детей?» Он дал ему ружье скрипя сердцем, смотрел, как отдаляющаяся высокая фигура бежит со всех ног в дом и чуть ли не спотыкается, когда нога слишком глубоко входит в рыхлый песок. Рюноске запускает салюты и молниеносно бежит, бежит и бежит. Главное где-нибудь спрятаться или вернуться обратно к «опекунам». Они встречаются с Чуей и обнимаются, но Акутагава не видит рядом с ним Дазая, но зато чувствует, как быстро намокает его рубашка. «Что случилось?» – удивляется он, отрывая мужчину от себя. – «Где Дазай-сан?» «Он побежал к Ацуши. С ружьем» – дрожит Накахара. – «Быстрее, бежим к ним» Осаму заходит в пустой дом, прислушиваясь к посторонним звукам, но слышит лишь звон будильника из подвала и копошение существ на верхних этажах. Он заходит в ванную и чуть ли не орет от отчаянья, когда видит кровавые шаги подопечного. По некогда белому ковру растекаются красные пятна, а рядом расплывается лужица. Он недавно был здесь. Дазай подрывается с места и хотел было уйти, но его останавливает ладонь , что легла на внешнюю сторону душевой кабинки. Он открывает дверцу и видит слабо улыбающегося Ацуши. «Наступил на гвоздь» – показывает он, кивая на ногу. – «А потом задел что-то железное животом». Задел – было мягко сказано. Осаму подхватывает его на руки, напрочь забывая об ружье, и несет в сторону бункера. Зайдя за дом, он ногой открывает железную дверь и заносит парня, кладя его на мягкие подушки. – Здесь нас не услышат. – говорит Дазай, кивая в сторону обклеенных газетой стен. – Можешь спокойно разговаривать. – Где… Рюноске? – шепотом все же спрашивает Накаджима. – Где он? Почему он не с вами? – Пришлось использовать салюты. – успокаивающе ухмыляется он, взъерошивая белые волосы. – Все будет хорошо. Вы все будете живы. – Да…живы. – в ответ улыбается Ацуши, прикрывая глаза. Дазай понимает, он отключился. Судя по пятнам в ванной, потерял много крови. Нужно бы наложить повязки, но его ждут, и ему нужно скорее предупредить Рюноске, чтобы он помог бедному парню. Они встречаются отнюдь не в выгодных положениях. Чуя лежит в машине, пытаясь не подавать признаков жизни услышавшему их существу. Монстр разбил стекла, продавил капот и рвет когтями крышу. Под самой машиной лежит Рюноске и во все глаза смотрит на полуживого Дазая – пытаться убить тварь обычным топором был дохлый номер, и теперь на его груди рваная рана. Он поднимается, шатаясь и пытается обратно вернуться в реальность. Локти дрожат, руки не держат. Осаму садится на колени и грустно улыбается, смотря в ответ на Акутагаву. «Я люблю тебя» – показывает он жестами окрававленными ладонями. – «И всегда любил. Наравне со всеми» Рюноске распахивает глаза, его зрачки сужаются, и он мотает головой, губами говоря «Нет. Нет. Нет» несколько раз. «Передай Чуе» – он проглатывает образовавшийся ком в горле и смотрит на монстра, что шатает автомобиль из стороны в сторону. – «Что ему ужасно идет та шляпа. И пусть…он меня простит, если сможет». Ему удается подняться на полусогнутых ногах и собраться наконец с духом. Он спасет их. Он не позволит им умереть. – Чуя Накахара. – кричит во все горло он и пользуясь замешательством твари, улыбается и роняет слезы, крича дальше. – Я тебя просто охереть как люблю и ненавижу. Чуя готов молиться всем Богам за то, что ему это показалось и это просто предсмертные галлюцинации, чтобы мозг не чувствовал себя таким несчастным. Монстр рывком отрывается от крыши и одним четким движением перерубает Осаму. Рюноске закрывает глаза и надеется, что это просто страшный сон и он скоро закончится. Но нет. Вот он - труп Дазай, а сверху него пытается подавить истерику Накахара, свернувшись комочком. Они стоят над надгробием (обычным деревянным крестом с его фотографией и датами, который Чуя сделал своими руками) своего самого лучшего наставника и любимого партнера.

Осаму Дазай 19.06.1994 - 19.04.2020

Чуя стоит в шляпе, плачет и ненавидит себя за те слова, за слишком откровенные, слетевшие с его губ не подумавши. Все могло быть иначе. Он мог не стоять над его могилой, а лежать рядом с ним в теплой кровати, таким теплым и главное живым. В голове крутятся его предсмертные слова и пересказанное Рюноске сообщение. И он понимает, что никогда не простит, как минимум, самого себя.