Jilt.

Она не просила его любви, да и не особо хотела ее. Ей просто нужно было чувствовать его рядом. Зарываться носом в непослушные темные пряди, которые приятно ласкали пальцы; вдыхать горький аромат дорогой туалетной воды; целовать чуть грубые, но такие соблазнительные губы. Да, большего ей было не нужно. Да и зачем? У него своя жизнь, у нее своя. У него: работа, постоянные встречи и куча дел. У нее: семья, любящий и верный муж, трое детей и огромный блохастый пес. Что ещё нужно для счастья обычной, ничем не примечательной женщине, которой давно перевалило за двадцать? Она бы ответила — ничего, но тогда соврет. Ей нужен он. Нет, не его любовь, как утверждают влюбленные девицы в типичных бульварных романах. Ей нужно его тепло. То маленькое, совсем кроткое, которого так не достает в объятиях законного мужа. Измена — грех. Она это знает, но ничего не может с этим поделать. Как и он сам, когда раз в неделю, словно заведенный, обрывает все свои дела, спеша на десятый этаж их старенькой, родной квартирки. Там нет изысков, как в их обжитых домах, зато там есть какой-то свой уют, который поймут не многие. Малые. - Изменница, - усмехается он, целуя гладкую нежную кожу. Женщина под ним грациозно выгибается, тут же зарываясь рукой в непослушные темные пряди. Если бы ее спросили, что она нашла в этом строгом, с виду совсем ледяном мужчине, она бы ответила... пламя. Дикое, внутреннее пламя, которое никто раннее так и не смог заметить. Но она заметила, и за это он благодарен ей. Немыслимо. Она — его семья. Она та, кто стала для него всем. Готов ли он бросить все, если она попросит? Да, готов. Только знает, что эта женщина никогда не сделает подобного. Она сама ограничила их. Точно разъяснила, что и почему. Он не противился. Впервые он увидел в ком-то равного себе. Да, не тех приставучих девиц, что липли к нему из-за денег. Нет, он увидел сильную властную женщину, что горы могла свернуть, даже не коснувшись их. И его всегда удивляло то, что она этого не делает. Нет, вместо власти и силы она выбрала теплый семейный очаг. Почему?.. Он когда-то задал ей этот вопрос, получив весьма простой ответ: - Лучше синица в руках, чем журавль в небе, - он не мог согласиться, однако молча принял ее ответ, вновь терзая пухлые алые губы. Касаясь рукой нежной кожи, что сама подставлялась под его ласки. Этого ему было достаточно. Пока достаточно... Когда она нежно улыбалась ему при случайных встречах, придерживаемая за руку законным мужем, он ревновал. Дико. Страстно ревновал, но ничего не мог с этим поделать. Просто встречно улыбался в ответ, скрывая глаза под темной челкой. Солидный мужчина, в темном дорогом костюме и скромный — по сравнению с ним - мальчишка в потертых джинсах и клетчатой рубашке. Почему она выбрала второго? Он не знал. Да и ответ боялся услышать. Каждый раз касаясь пленительных алых губ, он мечтал, чтобы она задержалась до утра. Но ни разу его мечте не суждено было сбыться. Она всегда уходила за пару минут до рассвета. Она часто встречала с ним закат, но никогда не разделяла рассвет. Он был ночной тайной ее жизни. Она была самой жизнью для него... И пусть он никогда не признается в этом; пусть никогда не прошепчет ей тихое “люблю”, боясь потерять ее; для себя этот мужчина давно понял. Он любит ее. Странную. По-детски милую и родную. Зеленоглазую женщину, с копной густых русых волос, которые так смешно щекотали его кожу, когда она нежно прижималась к его обнаженному плечу. В те моменты время для них останавливалось. В те моменты ничего не было важнее... Она не помнила, когда все это началось. Он не хотел, чтобы все это когда-нибудь закончилось. Он ужасно боялся однажды не увидеть ее в их маленьком шалаше на десятом этаже. Но всякий раз забегая в квартиру, он замечал эту пленительную женщину, что с тоской смотрела на ночной город. Однако стоило ее взгляду наткнуться на его чуть растрепанную помятую фигуру, как на губах тут же появлялась улыбка. - Мой воробушек, - нежно шептала она, подступая и обнимая его за плечи. Теплые губы касались прохладной щеки, тут же перемещаясь на губы. В эти моменты перед ним раскрывались все двери, что он так тщательно запирал сам. Воробушек? Сначала он не понимал, почему она всегда зовет его так, сравнивая со смешной пернатой птицей. Раньше ему казалось, что тут куда более подошло бы сравнение с вороном или орлом, но воробушек... - Я просто люблю воробьев, - шутила она, признаваясь в самом сокровенном. Признаваясь в том, что сама так долго хранила в своем сердце. Он это не сразу понял, но потом... Потом до него все же дошел смысл так легко брошенных ею слов. Сокровенных слов. - Я люблю... - она не дала ему договорить, укоризненно коснувшись пальцем чуть прохладных губ. Он замолчал, она заговорила... - Не связывай себя, мой воробушек. Двум птицам не взлететь вместе в небо, если одна из них уже окольцована, - грустная улыбка завладевала ее губами, но быстро сцеловывалась жадным лобзанием чужих уст. Такие поцелую были жарче любых других. - Ты любишь его? - нервно спрашивал он, прижимая ее к себе и касаясь губами тонких хрупких плеч. В такие моменты она казалась ему фарфоровой. Маленькой. Хрупкой. Лишь его. - Я люблю детей, - кротко шептала она, опять путая его своим ответом. Такие головоломки он слушал от нее слишком часто. И тогда ему было интересно... Лишь с ним ли она общается в подобной форме? - Лишь с тобой, воробушек... Это было приятно. Он продолжал терпеть. Делить ее с тем другим, которому она принадлежала. Но принадлежала ли? Утопая в его объятьях и ласках, думала ли она о том, что ожидает ее дома? Догадывался ли он, к кому его любимая так резво спешит каждую неделю? Ответ пришел сам собой. Тогда, когда она впервые опоздала на их ночное свидание. Уставшая, с темными кругами под глазами, она молча прижалась к его спине, опустив худые ладони на живот мужчины. Тогда она впервые не скрыла от него свои слезы. - Ох, воробушек, что же мне делать теперь? - тихо прошептала она искусанными до крови губами. Лишь позднее он узнал, что муж догадался о их ночных свиданиях. Лишь позднее он узнал, что она теперь не окольцована. Радовался ли он? Был ли счастлив? Да... Была ли счастлива она? Он не знал. Он вновь боялся услышать ответ... - Теперь ты останешься до утра? - тихо спросил он, чувствуя, как внутри зарождается тревога. - А нужно ли? - спокойно ответила она, накидывая на плечи легкое одеяло. Русые волосы тут же спали на спину, мягко касаясь его ладони. - Зачем я тебе, воробушек? - мягко спросила она, с улыбкой заглядывая в глаза своей погибели. Он не знал ответа, что заставил бы ее остаться. Он просто признался ей в том, что так давно желал произнести. А она? Она осталась...