Что вы знаете о жизни под вечным давлением..

      Что Вы знаете о жизни под вечным давлением? Когда все в доме ожидают от тебя Величие, поистине достойное и преумножающее славу предков. Учат, что Йоргенсоны не имеют недостатков, никогда не отступают и добиваются совершенства во всём. От этого постоянного напряжения не замечаешь, как уже и сам ставишь такую высокую планку, что любая ошибка пропорциональна бесконечному падению.       Если у тебя сточился меч, ты обязан выкинуть его и взять новый. Если плечи налились свинцом, гордо подними голову и продолжи путь. Если трясутся руки, уйми дрожь и не показывай, что ты размяк. Потому что ты выше всех этих слабостей. У Йоргенсонов нет понятия усталости или поражения, есть только сила, победа и авторитет.       Когда с младенчества растёшь в такой семье, начинаешь невольно перехватывать это нелепое высокомерие. И стоит уронить какую-нибудь фразу, отец едва ли не вырезает её в своей памяти, чтобы Сморкала держал своё слово и никогда от него не отрекался. Ведь Йоргенсоны не бросают слова на ветер.       С годами Сморкала познал одну истину: если у тебя что-то болит, никогда не показывай. Если что-то не получилось, пробуй снова и снова, чтобы потом сделать вид, будто у тебя все получается с ходу. Даже если это требует бессонных ночей и тайных вылазок под покровом темноты. Даже если под утро нужно быть готовым к новым испытаниям.       Потому что отец всегда смотрит.       Он всегда знает.       И нет ничего хуже, чем любая, даже самая малюсенькая вероятность того, что Сморкала где-то оступился. А с появлением драконов дело стало совсем плохо.       Иккинг, слабый и дохлый сынок вождя, внезапно оказался соперником. Ночная Фурия против Ужасного Чудовища в вечной неравной борьбе за первое место. Тяжелые взгляды отца, сменяющиеся его равнодушной спиной.       — «Нужно работать усерднее, нужно трудиться сильнее» — думает Сморкала, стискивая кулаки, сжимая зубы. Но только Иккинг появляется, и все ликуют от его находчивости. Кругом все развлекаются, смеются, — и викингу хочется дурачиться со всеми, учавствовать в гонках и битвах, открывать новые острова, шутить и красоваться. Но стоит ему размякнуть, и свет дверного проёма заслоняет знакомая фигура отца, напоминающая о бремени герба Йоргенсон.       В какой-то момент, человек не выдерживает этого давления. Тогда всё и начинает катиться по наклонной в пропасть, в сумрачные воды Кипятильника. Как маленькие колонны, одно падение за другим. И ты бессилен против этого круговорота стыда и неодобрения. Как маленький як, брошенный в клетку к Разнокрылу, которому ничего не остаётся, как оглядываться по сторонам в ожидании своей участи.       — Что это было, сын? — звучит твёрдый, размеренный голос отца. Его фигура появляется в дверях и застывает на пороге. Глаза смотрят с негодованием, неверием и искренним вопросом. Йоргенсон словно не может признать, что это сделал его сын, и не осознаёт, что это происходит снова и снова. Он смотрит изучающе и спрашивает это почти невинно, ожидая услышать слова, которые бы оправдали промахи Сморкалы. Чтобы разрешить эту ситуацию, чтобы вернуть всё на круги своя.       — Я думал, что ты собирался собственноручно захватить пленника и вернуть на Олух. Ты громче всех об этом кричал, распивая со всей деревней мед.       Отец всегда заходил издалека. В течении его тирады давление только росло, чтобы в конце концов стать неподъёмным. Как если бы кто-то положил на плечи сперва по одному бревну, а потом нацепил целую связку. Что, не будет дивных песен и историй, про Великого Сморкалу Йоргенсона, гордого и благородного викинга, который не осрамил имя рода своего, а преумножил его славу?       Парень устало выдохнул, потирая перебинтованную руку, всё не решаясь заглянуть отцу в глаза. В горле стоял ком: всё это они уже проходили. Такое было каждый раз. Смотреть на лицо старшего Йоргенсона и видеть это непонимание… Невыносимо.       — Какой у тебя был план?! — широкая ладонь взметнулась вверх, развеивая затхлый воздух в комнате, разнося запахи целебных трав и лекарств, что вручили Сморкале. Ну, хотя бы руки-ноги не потерял. Хотя, если бы ему оттяпали какую-то конечность, его отец был бы доволен своим сыном? Хах. Конечно же нет.       — И был ли он вообще?! Чем ты думал? Мы, Йоргенсоны..! — начал было старик. Сморкала отвернул голову в сторону, словно ему собираются плюнуть в лицо. Но в каком-то смысле так и есть?       — Бла-бла, да, я знаю, что всё испортил, — сердито заявил парень, привставая из-за стола и равняясь с викингом ростом.       — Я слышал это тысячу раз. Да, я ошибся! Всё пошло не по плану и…       — Ошибся! Для Йоргенсонов не существует такого слова!       Сморкала взвыл и завел здоровую руку за шею, желая снять напряжение. Все мышцы внутри гудели, а сломанная конечность напоминала о себе всякий раз неудобством.       — Вначале ты проигрываешь на Дне Весенья, пояса победителей которого переходили из поколения в поколение от наших доблестных мужей. Никто никогда не проигрывал, но нет, ты проиграл!       Отец распалился ни на шутку, отчего Сморкале оставалось лишь закатывать глаза, с видом ничем не интересующегося дурачка.       — Дракон! Иккинг, сын Стоика, этот сопляк, получил Ночную Фурию, встал во главе драконьих дел, создал школу и добился всего сам. А твой дракон? Если бы мой не слушался меня, я бы его давно уже заменил на более подходящего!       — Не надо так говорить о Кривоклыке! — пригрозил Сморкала, но его восклицание было проигнорировано.       — Даже девчонка, Астрид, превзошла тебя. А эта миссия? Попасть в плен?! Йоргенсоны..!       — Аааааар, — уже не желая слушать, рявкнул наездник, двигаясь в сторону двери. — С тобой невозможно разговаривать…       — И куда ты пойдешь? Принести ещё больше позора?! Как я в глаза смотреть буду всей деревне?!       Нервно дёрнув плечом, словно желая отряхнуться от вываленного на него груза, Сморкала быстрыми шагами спустился по лестнице. А спустя пару мгновений уже летел над Олухом в свое тайное место, куда уходил каждый раз после ссор с отцом.       Завтра он сделает вид, что ничего не было. Эта часть больше всего душила: отец и его вечное лицемерие. Он будто забывал, сколько обидных вещей наговорил сыну. Только Сморкала расслабляется, тот снова укалывает его в больное место. Сколько это может продолжаться?       — Ааа, с ним невозможно говорить, Кривоклык, — раздосадованно заявлял своему дракону викинг, рассуждая вслух. — Он даже не выслушал мою историю. Вот только ты меня слушаешь.       Однако, как и всегда, дракон резко пошел куда-то в сторону, исчезая за соседней скалой. Сморкала вздохнул. Уже давно стемнело и начало холодать. Пустой желудок выл, добавляя этой картине унылых красок.       — Вот не пойду домой, — шёпотом, самому себе, озвучил свою мысль брюнет, устало натягивая шлем на глаза.       — О, так не иди, — послышался голос со спины, отчего всадник даже дёрнулся.       — Задирака, вали отсюда, это моё место!       — Даа? Чем докажешь? Я не вижу нигде, чтобы было что-то такое написано, — на лице одного из близнецов возникла ухмылка, а тонкий указательный палец ткнул Йоргенсона в плечо. Резко одёрнув руку, Сморкала прищурился и впился взглядом в синие глаза, словно надеясь, что его тело вот-вот покроется огнем, как у его дракона. Он уже хотел было что-то сказать, как огляделся.       — Стоп, а сестра твоя где? — вдруг поинтересовался Сморкала. Нельзя терять хоть одного из этих близнецов из виду, это всегда чревато не самыми хорошими последствиями. Парень осторожно оглянулся, ожидая подвоха.       — Она в деревне, — парень махнул рукой, — забрала Барса с Вепрем, полетела с Рыбьеногом куда-то на разведку.       — Оу…       — Часа, эээ, три назад? Вот мне стало скучно и…       — Это объясняет, что ты делаешь здесь посреди ночи, — Сморкала махнул рукой, усаживаясь обратно на бревно. В последнее время Забияка часто тусовалась с Ингерманом. Очевидно было, что они опять полетели на дальние острова, чтобы проведать других драконов. Видимо, эти двое заявятся только к утру.       — Типо того? — вопросительно подытожил Задирака, совсем по-приятельски усаживаясь рядом со Сморкалой. Последний явно не обрадовался новому соседу, но сил ругаться с ним и спихивать с бревна уже не было. Это был чертовски длинный день. Ссора с отцом, как всегда односторонний разговор… Не говоря уже о позорном побеге с острова Берсерков, со сломанной рукой и отсутствием добычи. Викингу нехило досталось, он попал в плен и просидел там две долгих недели, пока его друзья пытались спасти его. А в итоге — сбежал сам, благодаря случайности и своему дракону. Рёбра до сих пор ныли вместе с несчастной рукой. Сморкала смотрел на неё, как на чужую, и обречённо сжимал челюсти.       — Воу, она реально сломана? — Задирака приблизился вплотную и озвучил эту фразу восхищённым шёпотом. Сморкала горько усмехнулся: он так устал, просто выжат. Нет сил даже повествовать о своем «подвиге». Да и какой это подвиг…       — Ну да.       — Круто. А так — больно? — близнец ухватил чужой большой палец и потянул на себя, отчего Сморкала едва ли не подпрыгнул от молниеносно вспыхнувшей боли.       — Ай, придурок, ты что творишь?! — вдруг вскрикнул брюнет, слабо пихая Задираку здоровой рукой в бок. Тот, смеясь, сложился от удара пополам.       Ярко-белая луна вышла из-за скалы, лениво выползая из-под веток елей, усеявших вершины холмов. Сморкала вздохнул и уставился на неё, будто желая оказаться так же далеко отсюда, как и этот недосягаемый небесный диск. Заклинал, чтобы тот скрыл его в своём отражении на глади ручья, звонко трепещущего неподалёку.       — А я думаю, что ты круто поступил. Все-таки мы поймали сбежавшего Дагура.       Не ожидая этой темы разговора, Йоргенсон метнулся глазами к блондину, смотрящему на луну. Он улыбался. Вечный дурачок, никаких обязанностей, никаких грузов ответственности… Сморкала горько рассмеялся. Лучше бы тут была его сестра, с девчонкой всё-таки приятней.       — Ну да, без меня вы бы не нашли его тайное логово! — чуть улыбаясь, продолжил темноволосый викинг. — Если бы не мои наметки и подсказки! А кто указал вам тайный путь?!       Сморкала вдруг воспрянул духом, хоть и сам понимал, что опять приукрашивает свою историю. На самом деле никаких подсказок не было: это он сам выдал себя на том острове своей неосторожностью. Ему вообще повезло оттуда дать дёру, хоть и перед этим и знатно досталось.       — Да! А кусочки ткани на той скале!.. — Задирака воодушевленно взмахнул руками, случайно задевая шлем Сморкалы. Брюнет пихнул викинга в ответ, но, не рассчитав силы, свалил того на землю, нехило приложив локтем по голове.       — Эй. Жив?       Глаза близнеца были синими, яркими. Не такими бесцветными, как у Йоргенсона. Он незаметно для себя слишком долго смотрел на своего друга, а потом резко двинулся в сторону, развеивая эту возникшую в воздухе неловкость. Когда он успел коснуться его руки? Мышцы внутри устало болели и подрагивали, выдавая нервозность своего хозяина. Задирака приподнялся на локтях.       — Ух. Нехило ты меня приложил, — Торстон ощутил головокружение. Он был не виноват, что Сморкала так вымахал. Генетика, не иначе. Вон, какой Задирака тощий и жилистый был в сравнении. Наверняка вся проблема в сестре. Если бы ещё в чреве матери один плод поглотил другой, сейчас бы тут был супер Торстон, мускулистый и воинственный. Скептически оглядывая покрасневшие уши Сморкалы, блондин протяжно хмыкнул:       — Пф, ну, я хотя бы выше.       Задетый замечанием, Йоргенсон моментально повернулся, рывком хватая Задираку за жилетку и приподнимая с земли. Эта ухмылка и вечные издевки близнецов насчет роста Сморкалы испытывали его терпение.       — Мне не нужен рост, чтобы хорошенько отделать тебя! — брюнет снова замахнулся, чтобы привычно врезать насмешливому наезднику, но остановился, вздохнув. Перед глазами мелькнуло разочарованное лицо отца и Сморкала тотчас поник.       — И вообще, я уже говорил, что это моё место, — фраза прозвучала совсем по-детски обиженно, а затем стало тихо. Сморкала и не заметил, что сидит совершенно один. Торстон так быстро ушёл?       Плечи не могли расслабиться, из-за чего сидеть подолгу в одном положении было неудобно. Да и холодно. И есть хочется. Пойти, что ли, обратно? Нет, слушать от всей деревни, какой он лопух, не очень-то хотелось. Когда сидишь в плену, время тянется мучительно медленно. Кругом только отсыревшие каменные стены и решётка… Учишься определять время суток по солнечному лучу, что пробивается в камеру. И еда. Еды там действительно не хватало. Как Сморкала мечтал о жарком из яка, о холодной кружке эля в своей руке. Рука…       Сморкала снова печально уставился на свою правую ладонь, которую забинтовал Плевака. И еще эти слова отца о том, какой позор он принес в семью. Ярость охватывала всё тело и сердце начинало биться сильнее, хотелось закричать и вырвать парочку деревьев. Однако с такой больной рукой это было бы невозможно… Шею начала душить обида за себя и за то, как он всю жизнь старался ради отца. Как он хотел, чтобы тот гордился им, своим сыном… На глаза наползла пелена, Сморкала едва слышно всхлипнул.       — «У Йоргенсонов нет слабостей» — крутилось в голове, а горячая слеза скатилась по щеке.       — Хэээй! — Раздался чей-то голос позади, а вместе с ним пришёлся тяжелый удар чьей-то руки по лопатке. Брюнет суетливо вытер лицо.       — Ты еще здесь?! — рявкнул викинг. Голос выдавал его состояние, и Сморкала сотню раз проклинал себя за слабость. Вот только Задирака абсолютно проигнорировал все слова и уселся на облюбованную часть бревна. Что-то теплое коснулось руки Йоргенсона, заставляя обернуться.       — На. Я подумал, что если это твой новый дом, то нельзя приходить без гостинцев. — Блондин деловито указал на целую корзину притащенной еды. — Сейчас все старики пируют в зале, так что я стянул, пока тёплое.       Сморкала готов был разреветься ещё сильнее, но сдержал себя и не показал виду. Он резко встал, отошел метров на пять, глубоко подышал грудью, чтобы успокоиться. А затем вернулся обратно. Задирака во всю уплетал огромную ногу яка.       — Ладно, так и быть, на сегодня разрешу тебе здесь торчать.       Еда показалась невероятно вкусной. А перепалки с Торстоном поутихли. Оба викинга разглядывали звёзды и рассказывали о том, чего кто узнал нового во время путешествий. Все-таки Сморкалы не было целых две недели.       Задирака сидел, расслабленно вытянув и скрестив перед собой ноги, опираясь кистями рук о дерево. Весь его образ казался таким свободным и открытым, что брюнет невольно завидовал этой простоте и безмятежности.       — А потом оказалось, что курица — это не як, а драконы, превратившиеся в неё! — восклицал блондин, нагнетая атмосферу. Этот парень был непредсказуем в историях, постоянно творил что-то непонятное на всём острове вместе со своей сестрой. А как он один вторгся к Изгоям и прикинулся Берсерком! Конечно, Сморкала никогда ничего подобного не скажет, ему нужно образ поддерживать, а не хвалить деревенских шутов.       — У тебя во всех рассказах курицы или яки, — сказал Йоргенсон, потянувшись перевязанной рукой к кружке. Но потом осознал, что та стоит слева от него.       — Хэй, ты чего так напряжен? — улыбчиво проговорил Торстон, подливая другу эля.       — Я не напряжён, с чего ты взял, что я напряжён? — брюнет попытался отмазаться, но тонкая ладонь Задираки легла на руку, проходясь от плеча до локтя. Движение было изучающим, а подушечки пальцев приятно холодили уже раскочегарившиеся от алкоголя и движения мышцы. И действительно, Сморкала никак не может расслабиться, даже под движением прохладных рук ощущалось, что предплечье налито свинцом.       Йоргенсон не заметил, как развернулся в сторону Задираки. Глаза пристально следили за его действиями, словно загипнотизированные. Этот викинг казался таким мелким по сравнению со Сморкалой, но движение пальцев было грубое и уверенное. Только позже брюнет заметил, что блондин массирует его руку, расслабляя уставшие, перетрудившиеся мышцы гармоничным танцем ловких движений. Оба парня почему-то молчали.       Йоргенсон даже не был особо пьян, чтобы позволять себе что-то подобное, но почему-то ему чертовски нравились эти прикосновения. Глаза блондина так странно двигались вслед за пальцами, словно он колдовал над теми взглядом. При таких мыслях всё действительно стало казаться магией, потому как боль в руке начала затихать. А уверенные пальцы уже гуляли по спине и шее, огибая позвонки и расслабляя мускулы.       — И где это ты так научился? — тихо спросил Сморкала, когда стало совсем хорошо.       — У отца часто раньше была такая же проблема, — хмыкнул парнишка, оказавшись совсем близко. Настолько рядом было его лицо, что можно было видеть в темноте веснушки, едва видневшиеся в лунном свете. Волосы, заплетённые во множество косичек, приятно щекотали шею. Здоровая рука сама по себе скользнула блондину на талию и принялась опускаться ниже, но тут же была приостановлена прохладной ладонью. Торстон легко отстранился, так же быстро, как и сократил дистанцию. Сморкала вздрогнул, убирая свою руку. И зачем он это сделал?       — Интересно, а на острове Дагура, были сокровища? — игриво произнес Задирака, странно ухмыльнувшись своим мыслям. Тема была сменена, а к больной спине его батюшки никто не возвращался.       Вернулись в деревню викинги только под утро, когда все истории задавили зевки и сонливость. Сморкала довёз Задираку до дома на Кривоклыке, пригрозив Торстону, чтобы он никому не рассказывал. Но на самом деле настроение у парня заметно улучшилось. Придя домой, он устало рухнул к себе на кровать и с улыбкой провалился в сон, которого был долгое время лишён из-за напряжения и двух недель взаперти. Каменные валуны — не то, что нужно для хорошего отдыха, а постоянные насмешки или шорохи заставляли просыпаться и вздрагивать. Теплая кровать — всегда самое лучшее, что можно было предоставить уставшему викингу после тяжелой битвы.       Поутру выяснилось, что Иккинг полетел на разведку дальних островов вместе с Астрид и Рыбьеногом. Йоргенсона оставили в деревне как больного, сославшись на то, что он будет таким только мешать. Близнецы тоже улетели верхом на своём причудливом драконе. И Сморкала остался один-одинёшенек в окружении деревенских и тяжелого взгляда отца. Никто не потешался над парнем, даже старший Йоргенсон притих. Но вся эта ситуация продолжала давить на Сморкалу: если вначале он был бодрым и злым на своих улетевших друзей, то потом на смену гневу пришло тоскливое уныние. В компании замысловатого гипса и Кривоклыка, на которого ругался отец, другого было не дано. Потому большую часть времени Сморкала проводил на другом конце острова, на своём заветном месте, куда не поленился в ту ночь идти пешком Задирака. Еще и еду принес.       Викинг улыбнулся, кидая камешки в речку левой рукой. Требовалось много усилий, чтобы попасть, — приходилось слишком много думать, а думать над такими вещами Йоргенсон не любил. Его размышления прервал шум и звук труб с острова. Нападение?!       Большая армада окружала Олух, главарь этого буйства требовал Иккинга, которого не было за версту. Иккинга, убийцу Красной Смерти, величайшего Покорителя Драконов. По сути, из всадников в деревне остался только Сморкала, отчего вся защита деревни была на его совести. Верхом на своём огненном драконе он был равен целой армии.       Суда топились сложно, по одному, а кто успевал швартоваться, получал от местных, но, в целом, битва была неравной. Враг решил, что атаковать дракона — главный приоритет, но поймать непредсказуемо летающего Кривоклыка, который зачастую игнорировал приказы своего хозяина, было сложной задачей. Сморкалу тотчас приняли за Покорителя Драконов.       Вовремя смекнув, викинг увел их суда от деревни, обманом выманивая их лидера на схватку. Битва завязалась нешуточная, а дракон начинал уставать. Но как бы парню сегодня не везло, выпущенная из вражеской катапульты сеть всё-таки зацепила Ужасное Чудовище, сковывая крылья, и Сморкала полетел вместе с драконом в воду.       В воде было холодно, темно и страшно. Особенно когда рука в гипсе не позволяла плыть, из-за чего викинг тонул с такой скоростью, что становилось не по себе. Дракон отчаянно извивался, пока Йоргенсон пытался разрезать путы. Оставалось совсем чуть-чуть, но легкие предательски сдавило, вышел последний воздух, и парень потерял сознание.

***

      Слышался тихий смех с двух сторон, который постепенно становился отчётливее.       — Тихо ты, тихо! — Шептал один.       — Это ты - тихо! Ты его сейчас разбудишь! — Препирался второй.       — Это будет круто, тсс-тсс, кажется, он просыпается!       Перед глазами Сморкалы предстали близнецы, которые были очень обеспокоены. Забияка смотрела с нотками сочувствия, а Задирака с предвкушением.       — А? Что? Где я?.. — Спросил брюнет, желая шевельнуться, но движения не последовало. В панике Йоргенсон попытался оглядеться, но его голову цепко схватили знакомые прохладные пальцы.       — Нам жаль, дружище. Мы хотели спасти тебя целиком, но… — Проговорил Задирака, пристально глядя в его глаза. Сморкала задёргался сильнее, отпихивая руками смеющуюся парочку, и с облегчением заметил, что на его ноги просто легли Барс и Вепрь. Видимо, по указке своих хозяев. Ноги онемели, и викинг почти поверил, что у него их нет.       — Ааа! А ну идите сюда, я вам сейчас! — Йоргенсон прикрикнул вслед стремительно убегающих от его рук близнецов. Откуда ни возьмись справа появилась морда Кривоклыка и лизнула щёку Сморкалы.       — Кривоклыыык! — Засюсюкал брюнет, прижимаясь лбом к морде питомца, издавшего довольное рычание. — Прости, брат, из-за меня в нас попали!..       Воссоединение с драконом прервал голос Иккинга, который говорил, что Сморкала — молодец, что увел корабли от Олуха, пока его не было. Слушать похвалу от сына вождя приходилось нечасто, да и одобрение от остальной команды парень тоже редко получал. От того был особенно счастлив и доволен собой.       В деревне все радовались и хлопали, когда Йоргенсон вышел из лазарета. Он махнул им рукой в гипсе и те зашумели, предлагая пир в его честь. Отец Сморкалы тоже стоял среди толпы, но не смотрел на своего сына, ибо был занят громкими разговорами о семейном древе и подвигах. Что-то в этом показалось викингу обидным.       — Воу, да ты теперь у нас знаменитость, — лукаво улыбнувшись, Задирака ткнул локтем стоящего рядом Сморкалу. Последний растерянно улыбнулся. Похоже, отцу действительно плевать на его подвиги. Как перестать пытаться угодить ему? Ведь он действительно молодец, и деревня его любит. В груди что-то кольнуло.       — Эй, я придумал! А как насчёт того, чтобы нахватать еды и ломануть в наше тайное местечко? — с энтузиазмом предложил блондин, всплеснув руками.       — «Наше»? — Перехватил Сморкала, явно не желая делиться.       — Да ладно тебе, хорошему воину не помешает отдых! — Тощая рука обхватила шею брюнета, увлекая за собой.       — Всё как в старые-добрые времена, — драматизировал Задирака, — Я, ты, куриные ножки…       — Куда это они? — Проговорила Астрид, наблюдая за садящимися на Кривоклыка Задираку со Сморкалой.       — Кто их знает, парни такие тупые, — махнув рукой, ответила Забияка.       Снова начинало темнеть. Задирака увлечённо рассказывал о приключениях на дальних островах и о том, как его сестра наступила на драконий помёт. Со временем становилось заметно, что Торстону очень одиноко без сестры под рукой. Она стала часто отсутствовать, а Задирака не мог не возвращаться к ней в своих рассказах. Сморкала и представить себе не мог, каково иметь сестру или брата, поэтому задумчиво слушал все небылицы, которые крутились у блондина на языке.       — Ты не представляешь, как тебе везет! Не надо ни с кем делить комнату и топоры…       — Ну, у вас хотя бы дружная семья и это звучит весело, — проговорился Сморкала, после чего мысленно пожурил себя за длинный язык. Ну нет, Задирака — последний, с кем бы викинг стал делиться откровениями под неполной луной.       — Мне всегда казалось, что у тебя с отцом сильная связь.       Йоргенсон напрягся, рукой до боли сжимая еловое бревно, на котором они сидели.       — Ему всё равно, что бы я ни делал, — сухо ответил Сморкала спустя время. — Вот тебе с сестрой вообще легко живется, вам не нужно ничего делать, вы целыми днями страдаете какой-то ерундой, — мысли запутались и наездника понесло куда-то не туда. — А мне всегда нужно было тяжело работать, я сам себя сделал! У меня нет времени, чтобы развлекаться с тобой да набивать брюхо! Если бы не эта чёртова рука!       Слова Йоргенсона могли показаться обидными, но по Задираке не было видно, не понял он этого, либо его это не задевало.       — Так освободись от этого.       Глаза Сморкалы метнулись в сторону блондина, сидящего слева. Весь его образ, эта свободная поза, чуть склоненная в сторону голова… Взгляд, который будто читал его насквозь.       — Я не могу.       Прохладные руки легли на щёки, а синие глаза со своевольным вызовом встретились с серыми.       — Можешь, — прозвучал громкий, требовательный шёпот, похожий на отданный приказ. По спине Сморкалы пробежала дрожь. Он замотал головой из стороны в сторону, не столько чтобы освободиться из этого захвата, сколько чтобы показать отказ.       — Давай же, Йоргенсон. Просто отпусти, — руки Задираки спустились с щёк вниз, на тяжело поднимающийся торс. Каким-то образом блондин успел оказаться на коленях Сморкалы, чему тот удивился слишком запоздало. Ритм сердца сбился, а лицо друга было настолько близко, что его неровное дыхание ощущалось губами. Тёплое тело Торстона опьяняло, хотя они не успели выпить ничего алкогольного. Хотелось коснуться этого хрупкого блондина и придавить в объятиях. Эта мысль отравляла и занимала весь рассудок. Блондин заметно поёрзал бедрами, отчего Сморкала ощутил очередной прилив возбуждения. Задирака томно смотрел, как будто чего-то выжидал, водя руками по грудной клетке викинга. Он будто хотел сломать Великого Йоргенсона, поглотить его, свести с ума. И у него это получалось. Сморкала не знал, почему ему так жарко. Почему его тело отзывалось на ласки блондина, и почему взгляд синих глаз сносил крышу. Не выдерживая, брюнет ухватил левой рукой затылок парня и притянул к себе. Губы Задираки оказались тонкими, манящими и дурманящими. Они податливо отвечали на поцелуи, оставаясь в довольной полуулыбке. От этого у Сморкалы только распалялась кровь, он жадно впивался в них губами, прикусывал и будто злился. Свобода даётся слишком трудно…       Освобождение? Может ли этот хрупкий блондин освободить его?       Пальцы Задираки одним лёгким движением стянули шлем с головы Йоргенсона и принялись по-хозяйски шарить в волосах. Рука Сморкалы благополучно сползла вниз и ухватилась за задницу, отчего блондин прикусил собственную губу и повалил брюнета спиной на траву.       — Что дальше? — Усмехнулся викинг, наблюдая, как Задирака усаживается поудобнее и наклоняется к нему.       — Тихо, — звучит очередной шёпот, а затем тонкие губы снова увлекают Сморкалу в страстный поцелуй, в паху становится болезненно тесно, а тощая задница Торстона все продолжает елозить по ширинке штанов, вызывая по всему телу дрожь и нетерпение. Рывком опрокинув блондина на спину, Сморкала меняется с ним местами, буквально придавливая своим весом. Вид распластавшегося под ним Задираки с развратно разведёнными ногами напрочь затуманивает разум. Йоргенсон как в бреду впивается поцелуями тому в шею, оставляя влажные следы и метки. Блондин снова кусает свои губы и прижимается всем телом. Вскоре поняв, что Сморкале неудобно снимать одежду, Задирака достаёт руки из жилетки, оставляя её под собой, и стягивает пояс. Он делает это, чуть приоткрывая рот, не сводя томного взгляда со своего напарника. Всё напоминает игру, в которой блондин явно выигрывает, потому как Йоргенсон нетерпеливо стаскивает с Задираки рубашку, примыкая губами к ключицам и награждая укусами бледные плечи. Хрупкое тело извивается, пока Торстон пытается снять пояс со Сморкалы. У обоих в голове туман: Задирака любит пускать всё на самотёк, а вот другой викинг все ещё ищет в себе якорь и остатки самообладания.       Прикосновение тонких пальцев к паху Йоргенсона напрочь выгоняют понятие контроля из головы. Брюнет протяжно охает и хмурится, никто еще не касался его так. Но кротких движений руки мало, Сморкала вжимается разгорячённым телом в друга, ощущая его возбуждение. Торстон стягивает с себя штаны и вновь обвивает коленками чужие бёдра. Щёки блондина горят красным, он улыбается, как умеет только он, только этими тонкими губами, и с вызовом смотрит в серые глаза.       — Я и не знал, гм… Что времяпровождение с тобой может быть таким… Продуктивным.       — Да мы раньше особо и не времяпроводили…       — Надеюсь, это всё останется между нами?       — А то что, большой и страшный Сморкала умрет со стыда?