***
Каждый день что-то да происходило. Джулика поругалась с Аликс. Хлоя при всем ее классе пошутила о том, что Джулика эмо родом из 2007 года. Поход сестры к директору из-за драки с Буржуа. Разборки с Кимом из-за того, что он обидел Роуз. Очередная лекция в кабинете директора о вреде рукоприкладства… И так почти каждый день. Тут либо остаться с нервным тиком, либо пить глицин пачками: другого Луке и Анарке не дано.***
Лука чувствовал, что он взорвется. Будущий концерт «Которвов», пробники, мониторинги, Джулика со своим каминг-аутом, школа искусств, поход по магазинам, разборки с Ле Тьеном, перепалка с Адрианом, разбитая гитара… Маринетт. О ней Лука редко забывал: девушка то кексиком угостит, то прибежит удачи пожелает просто так, то спросит о чем-нибудь еще. Но Дюпэн-Чэн в какой-то степени Куффену надоела. Назойливая она какая-то, шумная… Да, Лука был музыкантом, шум — это его стихия. Но тишина всем тоже нужна. А тишины Лука уже давно не слышал.***
Это была среда. Джулика не выдержала и позвонила брату. — Что такое, Джу? — Ким… Он опять наехал на Роуз, у меня нет сил с ним бороться! — Куффен-младшая начинает истерить. — Сейчас я с Роуз в туалете. Этот придурок караулит нас у двери. — Ты на каком этаже? — Лука прячется под парту, чтобы Менделеева не заметила его с телефоном. — На втором. — Понятно. Сейчас разберусь, сис. Лука отключает телефон и обратно возвращается на свое место. — Натрий хлор плюс… Да, Лука? — прерывается Менделеева. — Можно выйти? — пальцем указывает на дверь музыкант. — Конечно, но постарайся не задерживаться. Директор сегодня в школе. Куффен кивает и целенаправленно идет к своей сестре. Брат обязан защищать свою сестру, верно?***
Ким действительно караулил туалет, в котором были Роуз и Джулика. Лука решил действовать молниеностно и резко. Только вот просчитался. Сейчас Лука сидит на скамейке рядом с дверью, ведущей в кабинет директора: с фингалом под глазом и кровавыми костяшками на обеих руках. Ким был Куффену не по зубам. Рядом с Лукой сидел рыжеволосый парень, что вот-вот был готов уснуть и упасть лицом на пол. Оба парня сидели молча, но теперь Лука понял одну очень неприятную, но важную информацию для самого себя. Тишина, в которой он сейчас находится… Она громкая. Видать, не слышать ему истинной тишины, как и чувствовать живые места на своем теле. Дверь к директору отворяется и обоих провинившихся приглашают внутрь.***
Речь директора была торопливой и нервной. «Это он так моего вида испугался?» — проносится в голове Куффена. Сосед Луки кажется даже не реагировал. Он словно дремал с открытыми глазами. — Можете быть свободны, мне некогда с вами разговаривать. — бубнит мужчина. Лука облегченно выдыхает. Наконец-то он свободен.***
Дома Луку ждали разборки с матерью. Ей позвонила Менделеева и сказала, что Лука подрался с неким учеником из класса Бюстье. Куффен лишь улыбался на все наезды. Улыбка была самым лучшим оружием против всего этого. Даже натянутая и «мертвая». Джулика помогает Луке с больными руками и следом покидает брата. У него и так сегодня день был насыщенным. На телефоне мигает огонек о сообщении. Маринетт… М: Это правда, что ты подрался с Кимом? М: Господи, это ужасно М: Что стряслось? М: Это как-то связано с Джуликой? Лука проигнорил сообщения Дюпен-Чэн. М: Не игнорь меня М: Блин, все так плохо? М: Ладно, не буду мешать «Слава Богу, отстала…» — думает Лука, следом получая сообщение: М: Выздоравливай♡ Куффен отключает телефон и ложится в свою постель. Луке даже думать не хотелось. Мозг на удивление был полностью пуст. Никаких мыслей. Абсолютно никаких. Анарка опять ругалась с полицейским снаружи, на фоне звучали речи корреспондентов новостей от телевизора в зале, а из комнаты Джулики доносился искренний смех. «Хотя бы Джу счастлива…» — думает Лука, прикрывая глаза. Гитариста окутывает крепкий сон.***
Проходит неделя. Ушла пора мониторингов, пробников. К тому же, прошел концерт новой группы «Которвы», которую создал Лука. Все шло вроде бы ровно. Но на душе все равно было неладно. Словно… Затишье перед бурей. Или Луке просто казалось. Такое иногда бывает.***
Позже Лука узнает, что Адриан и Маринетт целовались в парке. Фан-клуб Агреста так и пестрил фотографиями местных папараци. А фан-клубом Агреста был чуть ли не весь колледж Франсуа Дюпона. Из каждого чайника звучала фраза: «Они целовались». Лука был рад за Маринетт, но он все равно чувствовал, что опустошение закралось в его сердце. Он все-таки имел к ней чувства? Возможно. Дюпэн-Чэн многим нравится. Она хорошая девушка. Поклонников у Маринетт предостаточно. И среди них, видимо, был Лука. Нет, Лука был скорее фаворитом Маринетт. «Для меня Сатана сделал отдельный котел. Френдзона Маринетт называется.» — говорит сам себе Куффен. И ведь не он один в этом котле будет гореть. Все, кто влюблен, но отвергнут, уже в этом котелке. Но можно и обойти эту участь: гореть во «Френдзоне Маринетт». Например… Забыть про Маринетт? Наверное, это самый лучший вариант из всех возможных на данный момент.***
Спустя четыре дня, будучи в столовой с сестрой и Роуз, Лука узнает от парочки о поклоннике Маринетт, с которым он когда-то ходил к директору. — Ты до сих пор не знаком с ним? — удивляется Роуз, хлопая своими большими глазами. — Разве ты не видел его на доске почета в школе искусств? Лука уже давно не смотрит на стенд на стене около актового зала. А зачем? Лишь очередной раз позеленеть от зависти, глядя на эти милые, лицемерные рожи с горой дипломов, лауреатов и всевозможных кубков? — Он очень классный художник. — кивает Джу, откусывая от ватрушки с творогом небольшой кусочек. — Он совсем недавно повешен на стенку. «Звучит так, словно его реально повесили. На веревке.» — подмечает про себя Лука, разглядывая издалека огненную макушку поклонника Дюпэн-Чэн. Худые, длинные руки и ноги, бледная кожа… — У Натаниэля мама модельер, а отец журналист. — Роуз переходит на шепот. — Постоянно на работе… Он поздно возвращается из школы искусств, иногда до полуночи гуляет. — Как и вы. — говорит Лука, немного фыркая. Джулика постоянно гуляла с Роуз до и иногда после полуночи, заставляя старшего брата лишний раз переживать за свою сестренку и ее подружку. — Ну да. — Джулика кивает. — Мы с ним один раз прогульнулись. Посмеялись. Когда ты позвонил, мы ушли, а он еще гулял. — Это когда я тебе звонил? — Лука ухмыляется. — Я со счету сбился, напомни мне. — Неделю назад, во вторник. Тогда еще Ким с Максом запалились. Роуз и Джулика хихикают. Лука в недоумении вскидывает бровями. — А что случилось-то? — Ким и Макс сосались в коридоре на уроке физики. — Джулика немного похрюкивает от смеха. — Я их запалила и всем рассказала. Я тебе не говорила? Куффен-старший отрицательно качает головой. — Забыла, наверное… Ну, важно то, что Ким у нас би. — И вы обе тоже. Роуз и Джулика спешно шипят, мол, чтобы не шумел и не палил. Художник встает со своего места и куда-то уходит.***
В один из дней Роуз и Джулика попросили Луку погулять с ними. На улице была прекрасная погода: на темном небе цвета индиго много звезд, светила луна, к тому же, было тихо. Троица сидела на скамейке в парке и ела конвертики с вишней. В тени одного из дубов сидел силуэт. Трудно было понять: мальчик это или девочка, но Роуз почему-то сразу распознала в силуэте своего одноклассника. — Натан! Судя по очень громкому шолоху травы и неуклюжим движениям, это и был Натаниэль. Парень видимо испугался. — Роуз? Голос художника дрогнул от неожиданного возгласа блондинки. — Иди к нам, мы тебя конвертиком угостим! — сказала Джулика, доставая из своего рюкзака выпечку. Лука наконец-таки мог получше разглядеть незнакомца из столовой. В темноте мало что можно было увидеть ясно и четко, но гитарист приметил лишь некоторые особенности внешности парнишки. Первое, что бросилось в глаза, так это челка на левой стороне лица. Причем длинная. Неординарная прическа, так скажем. А второе… Как бы не было это не звучало, но глаза художника немного поразили Луку. Вроде бы голубые, а вроде бы и нет. Есть какая-то зелень, но небольшая. А еще глаза его были… Пустые? Они не блестели, не сияли чем-то. В них не было жизни. Это были просто глаза, а не зеркало души. Может быть поэтому Натаниэль и был таким загадочным. По его глазам трудно что было определить в плане чувств и души. Вылитый Лука. — Лука, знакомься, это Натаниэль. Натан, это Лука, мой брат. — говорит Джулика, отдавая конвертик с вишней художнику. Парни молча пожимают друг другу руки. Лука чувствует холод от ладони Натана, но молчит. «Мало ли, может, замерз.» — думает гитарист. Джулика и Роуз рассказывали парням какие-то байки, а те их просто молча слушали. Иногда хмыкали и кивали. Говорить обоим не хотелось. — Нат, ну скажи, правда же это было? — обращается Роуз к Натаниэлю. Парень лишь кивает. Тут на телефон Роуз звонит ее мама. — Похоже, мне пора. — говорит блондинка, грустно вздыхая. — Пойдем, я провожу тебя. Парни, вы с нами? Нат отрицательно покачал головой. — Не, мне лень. Я тут тебя подожду. — отмахивается Лука. Джу пожимает плечами и уходит вместе с Роуз куда-то за угол одного из домов. Лука и Натан сидят и молчат. — Так тихо… — наконец говорит Лука. Гитаристу приятно сидеть вот так, как сейчас. — Угу. Художник, запрокинув голову, апатично смотрит на небо. — До скольки обычно на улице сидишь? Натаниэль пожимает плечами. — Может быть до трех. Я давно потерял смысл слежения за временем. — И потом в школе спишь. — ухмыляется Лука. — Не без этого. Но лучше уж в школе поспать, чем дома. Дома слишком тихо. Лука думал, что Натаниэль тоже ищет тишину, как и он. Видимо, он ошибся. Парень, наоборот, ищет случай побыть в месте, где есть хоть какие-нибудь звуки, даже элементарное дыхание или шум машин. Натаниэль лишь частично «Лука».***
Проходит очередная неделя. Лука ходит угрюмее и мрачнее обычного. Джулика все-таки сделала каминг-аут. Мать в принципе поддержала дочь, но Луке казалось, что что-то все равно не так. На Джулику накинулись, мол, «нетрадиционка» и т.д. И ведь Ким не трогал Джу — он сам в отношениях с Максом, и тоже бисексуал. Зато Хлоя и Сабрина нашли новую «жертву». Даже две. Роуз расстраивается, Джулика ее успокаивает, Лука пытается поддержать сестру, потому что Джу сама переживает… В общем, Лука опять не может побыть в тишине. Либо плачет сестра, либо шумит мать, либо гудят машины и орут одноклассники — другого гитаристу, видимо, не дано. Еще Лука начал общаться с Натаниэлем. Так чисто, когда их сажают вместе, или на ночных прогулках, если они пересекаются. Они толком и не разговаривают, но это и не нужно. Это что-то в роде ритуала: молча сидеть и смотреть куда-то. Один сидит в тишине, а другой слушает дыхание соседа. Идиллия короче.***
Следующим днем Лука умудряется сломать лодыжку. Ладно бы, если бы не было смещения — тогда бы его домой на костылях пустили. Нет, ему вставили спицу и наложили гипс. Все-таки было смещение… И гитариста теперь нашего положили в больницу, аж на три недели.***
Часы казались вечностью. Дни словно и не кончались. Везде звучат разговоры сопалатников, слышится приторный запах сигарет и вонь лекарств. И так изо дня в день. Лука понял Натана, когда тот сказал во время их встречи: «Я потерял смысл слежения за временем». Гитарист тоже ведь потерял этот смысл. Джулика приходит к Луке каждый день, иногда вместе с Роуз: приносит кексы и конвертики с вишней из пекарни родителей Маринетт. — Ты как? — Никак. Отвечает Лука сестре, натянув улыбку. — Что так? — Мне каждый день колют по семь уколов. На мне живого места нет. Ни на заднице, ни на животе. — Лука прикрывает глаза, глубоко вздыхая. — Но ничего. Все переживем. Ты как, Джу? — Было бы лучше, если бы ты был рядом… — Опять эта Хлоя? — Не только. — Сабрина? — Аликс. Иван. Ребята из твоего класса… — О Господи, помоги нам. — бурчит Лука, открывая и следом закатывая глаза. — Как мама? — На работе. Переговоры затянулись. — Понятно. Как обычно. Что с Натаном? — Не знаю. Его в школе нет уже третий день. — Да ну. — удивляется Лука. — Ага. В сети был три дня назад. В школе искусств его тоже не видели. Странно… «Куда он мог пропасть? Как сквозь землю провалился!» — думает Лука.***
Ответ появляется ближе к комендантскому часу в больнице и корпусе, где находится Лука. Гитарист на костылях доковылял до дворика на улице и сидел на скамейке. Рядом с Лукой садится «пропажа». — Ну и где ты был? — не смотря на Натаниэля спрашивает Лука. — Гулял. — Трое суток? — хмыкает Куффен. — Я ключи потерял. И телефон тоже. Жду приезда матери. — Ты хоть ел что-нибудь? — Ну да, деньги-то есть. — А что ты здесь забыл? — выделяет слово «здесь» гитарист. — Ну, я видел, как ты тут сидишь… И решил составить тебе компанию. — Спасибо. Парни опять сидят в тишине, как и обычно. Это уже действительно превратилось в некий «ритуал»: сначала немного поговорить, а потом молчать. «С ним я могу хоть вечность молчать…» — думает Лука, когда Натаниэль молча встает с места и уходит. Да с Натаниэлем Лука мог не только молчать, но и делать еще кое-что… Было такое ощушение, что они привязались. Невидимыми, тонкими, но очень крепкими нитями. Из раза в раз Лука чувствует, что молчать с Натаниэлем — это что-то интимное, сокровенное. Их личное. Молчание стало словно интимнее поцелуев или ласковых прозвищ. Все это странно, но любопытно и интересно — чем же закончится этот ритуал.***
Натаниэль приходил к Луке через день. Всегда перед коменданским часом, за пятнадцать минут до закрытия корпуса. Куффен рад, что он может помолчать с другом. Или уже не другом? — Нат. — М? — У тебя есть к кому-нибудь чувства? Любовные. — уточняет Лука. Натан странно вздыхает, но отмалчивается. — А у меня есть. Знаешь, я давно хотел сказать это... Нат, ты мне нравишься. Прошло уже достаточно времени с момента нашего знакомства, но я все понял только сейчас. Где-то начинают стрекотать сверчки. — Я с таким нетерпением жду... Молчания с тобой. — тихо хмыкает Лука. — С тобой я действительно чувствую, что... Отдыхаю и живу. Лука прикрывает глаза. У него бессоница, но ему сейчас вдруг сильно захотелось спать. Что-то ложится Луке на плечо. Это была голова Натаниэля. — Ты стал частью моего мира. — вдруг шепчет Натаниэль и снова замолкает. — А ты моего, Нат. Лука чувствует, что он начинает дремать. — Спать хочу. — бурчит гитарист. Художник встает со скамейки. Лука последний раз глядит слепающимися глазами на силуэт перед собой и погружается в дрему. Последнее, что чувствует Лука — это тепло на своих губах.***
Луку находит медсестра и кое-как доводит сонного пациента до его койки. Куффен засыпает очень крепким сном, но перед этим дает себе слово: Разбавить их с Натаниэлем ритуал некоторыми очень приятными вещами. А какими именно? Это уже их усмотрение. Главное, чтобы их ритуал никогда больше не прервался, ведь он часть их жизни. Как и часть жизни и любви друг друга.