Свет в конце туннеля

      Холодный осенний ливень уже второй день беспрерывно шёл, не прекращаясь ни на минуту, пока сильный и завывающий ветер разносил его капли в стороны, заставляя их звонко стучать по огромным окнам величественного и мрачного на первый взгляд замка. Он действительно всегда казался таковым в тёмное время суток. И сегодняшняя ночь не была исключением. Да-а, Хогвартс — школа чародейства и волшебства, где каждый день разносится весёлый смех детей, а иногда и взрослых, со стороны сейчас выглядел неприступным и жутким. Но обитатели замка давно уже привыкли к такой обстановке, а в тёмное время суток они считают его не мрачным, а по-своему прекрасным. Тем более, что все люди, находящиеся в Хогвартсе, сейчас спали, не замечая всей прелести ночи… Все тихо и мирно спали… Все. Кроме Гермионы Грейнджер.       Лучшая ученица школы чародейства и волшебства, а по совместительству ещё и староста, сидела на скамейке у одного из четырёх столов в Большом зале, обхватив руками колени и уткнувшись в них. Если бы не дождь, громко стучавший по стеклу, можно было бы услышать тихие всхлипы гриффиндорки. Она плакала сейчас, как, наверно, никогда в жизни не плакала, закутавшись в свою длинную чёрную мантию. Со стороны выглядело так, словно Гермиона, оставив голову снаружи, нырнула во тьму, из которой уже не выбраться. В такую тьму, что даже темень ночи по сравнению с ней светлое пятно.       Но юную девушку на данный момент не интересовал её внешний вид или как это смотрелось со стороны. Она думала о своём… о Роне. Да, об этом человеке, которого она при первой встрече обозвала про себя болваном. И сегодня Гермиона в этом удостоверилась. Ну как можно было влюбится в этого идиота? Как? Вот и гриффиндорка этого тоже не понимала.       — Ненавижу, ненавижу! — сквозь слёзы шептала девушка.       И нет, это она не только про Рона, который, прекрасно видя неравнодушие Гермионы к своей персоне нагло, на глазах у всех (и у неё самой в том числе), начал встречаться с этой легкомысленной Лавандой! Мисс Грейнджер в этой ситуации больше злилась на себя, чем на парня. «Сама виновата! Нечего было даже надеяться!» — думала про себя девушка. Но, несмотря на грустную обстановку, ей хотелось сидеть так вечно… Просто так, одной, разглядывая капли, беззаботно стекающие по оконному стеклу…       Правда её уединение было недолгим. В Большой зал, слегка хлопая огромными дубовыми дверьми, кто-то вошел. Гермиона из-за темноты сначала даже не поняла, что зашёл человек. «Пивз, наверное. Или другой какой-нибудь призрак» — подумала девушка. И тут до неё дошло: «Но... Призраки не хлопают дверьми, они их не открывают, а просачиваются сквозь них…» — пронеслась мысль в голове мисс Грейнджер. Она только собиралась открыть рот, намереваясь сказать, чтобы этот человек уходил восвояси, как ей тут же в этом помешали.       — Эй, кто тут сидит? — спросил самоуверенным тоном голос из темноты.       — Мисс Грейнджер. Малфой, это ты? Такой нахальный тон только у тебя, — съязвила девушка, разозлившись, тем, что её одиночество оказалось прервано. Но по её голосу и прерывистому дыханию можно было понять, что Гермиона плачет.       — А, Грейнджер. И что же ты тут делаешь? Хотя, не отвечай, я уже понял, — растягивая слова лениво проговорил Драко Малфой. — Ты пытаешься затопить своими слезами подземелье, потому что Снейп снял 5 очков у тебя на вчерашнем уроке, и ты ему хочешь отомстить. Но у тебя ничего не получается, поэтому ты злишься. Я ведь угадал?       — Нет. Это не твоё дело. Сам зачем сюда пришёл? — не смотря на слизеринца, ответила Гермиона.       — Тебе-то что? Я, между прочим, староста и имею полное право ходить по школе после отбоя, — злорадно ухмыльнувшись ответил Малфой. — А вот ты…       — Имею такое же право находиться вне спальни ночью. Я тоже староста! — перебив парня, произнесла Гермиона, всё ещё уткнувшись в мантию.       — Хм-м, надо же. Я и забыл. Всё-таки в Гриффиндоре и команда по квиддичу, и старосты — это те люди, которых жалко. Ты вот, Грейнджер, грязнокровка и жуткая всезнайка. Другие дружат с тобой чисто из-за учёбы. Даже парня не смогла удержать. Жалость. Как это в стиле вашего факультета, — не унимался блондин.       — Отстань! — проговорила девушка сквозь слёзы. Да, такие слова всегда её задевали. Это главный комплекс гриффиндорки. Она часто думала, что с ней общаются из-за уроков и что сама она очень скучная. Хотя это была неправда. Но комплексуюшего человека сложно переубедить, как бы её друзья не пытались. А тут ещё этот хам и Рона упомянул... Неожиданно, Гермиона заревела ещё сильнее, слёзы с её щёк стекали быстро, как капли дождя по окнам замка. Ей было уже наплевать, что рядом стоит Драко, что она позорится сейчас перед всем Хогвартсем, ведь по-любому этот тип всем наутро расскажет про этот инцидент. Наплевать на всё. Только бы дали прореветься за все годы, когда она сдерживала слёзы.       — Эй, Грейнджер. Ты думаешь, что в замке сырости не хватает? Может перестанешь пародировать дождь? — парировал Малфой. — Нет, ну, серьёзно, Грейджер, перестань, — мягче произнёс парень. Ему вся эта картина, которую, правда, он с трудом разглядывал в темноте, казалась невыносимо грустной. Но слизеринец не стал показывать свои истинные эмоции. Ему всегда было жалко плачущих девушек. Они в такие моменты казались беззащитными, маленькими и больше всего на свете их хотелось обнять...       Особенно Грейнджер. Эту хорошенькую заучку, которая с первого курса занимала особое место в сердце Драко. Но отец никогда не разрешал водиться ему с подобными нечистокровными людьми. И парню пришлось выдавать ненависть вместо любви, иначе семья бы его отвергла.       Но Малфой держался. Ему больше всего сейчас хотелось обнять девушку, сказать, что всё будет хорошо... Но блондин лишь сел рядом с Гермионой, наблюдая, как её тело дрожит и подёргивается от рыданий и всхлипов.       — Что? Весело, наверно, наблюдать, как твой враг плачет, будто младенец. Захватывающее зрелище, да? — чуть приподняв голову, нарушила тишину гриффиндорка. Она повернулась к Малфою и увидела, как на его лице отображается волнение и жалость... Хотя, может быть, Гермионе это показалось, ведь единственным источником света сейчас, ночью, была луна, прикрытая облаками. «Да, конечно, показалось. Очень трудно разглядеть что-либо в такой темноте, тем более эмоции. Это же Малфой» — подумала про себя Грейнджер, вглядываясь в светлые глаза слизеринца, которые сейчас было сложно разглядеть. Но видела она в них какой-то свет... Свет в конце тёмного туннеля окружающей темноты. Так необычно...       — Знаешь, Грейнджер, хоть ты и отличница, а всё равно ты глупенькая, — чуть слышным шёпотом произнёс Драко. Внезапно, Гермиона перестала разглядывать свет в глазах парня, и, вновь уткнувшись в свои колени, продолжила рыдать.       Но также неожиданно произошло ещё нечто странное. Малфой, не выдержав, обнял её. Обнял Грейнджер. Ту самую, с которой его отец запретил когда-то общаться... Наплевать на него. Сейчас блондин был счастлив. Он это сделал! И всё вокруг не важно. Он крепко обнимал её, поглаживая рукой густые, шелковистые волосы девушки. Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что произошло. Наконец, когда до неё дошло, что она в объятиях Драко, она от неожиданности даже перестала плакать.       — Зачем? Ты же ненавидишь меня...— прошептала девушка.       — Ты всё ещё не понимаешь? — тоже тихо произнёс блондин. — Нет "ненавижу", есть только "люблю"...       Гермиона, не ожидавшая такого ответа, вновь взглянула в глаза парня. И вновь увидела тот самый свет, не сравнимый со светом солнца и луны. Свет в конце туннеля внутри этой ночной тьмы...