I l...e you

"Меня зовут Кларк Гриффин. Мне 6 лет. И я убила свою мать". Именно это гласил смятый тетрадный листок зарытый среди пивных банок и пакетов из под чипсов, упокоенных в чёрном мусорном пакете и лежащим поверх остальных, таких же, в ржавом мусорном баке у дома 412 вниз по Сонг Стрит. Её никогда не найдут. Никто этого не увидит и не будет знать, кроме самой Кларк. Патологоанатом - Майкл Шуберн установил что причиной смерти стал открытый перелом шейных позвонков. Он колебался между тем было это самоубийство, несчастный случай или же убийство. В ночь с 12 декабря 1996 на 13 декабря, когда Джейк Гриффин после не длительной задержки на работе вернулся домой то в слабом свете намеревавшегося перегореть фонаря увидел тёмный бугор у ступеней ведущих прямо на второй этаж со двора, медленно подошёл к ним прежде чем зайти внутрь и поздороваться со "своими девочками". В 22:03 поступил звонок в управление ФБР северного Бронкса. Дрожащим голосом, явно норовящий сорваться то на крик, то на истерику позвонил мужчина и представившись Джейком Гриффином, оповестил Лею Хит о найденном трупе своей жены на заднем дворе. Полиция приехала через 10 минут после звонка. Все выглядело как несчастный случай и поэтому бездыханное тело Эббигейл перевезли в морг на другом конце города что бы дать точное заключение. Днём следующего дня Джейк получил расплывчатый ответ и будучи слишком мнительным собрал вещи дочери и отвёз ту к своей матери в Бостон. Кларк не была похожей на других детей. И не из за её излишней сознательности, которая скорее пугала чем заставляя выделять не из толпы. Об этом говорило все в ней. Кларк заговорила через неделю после её первого дня рождения, пошла она за месяц до своего второго, а первую книгу прочла в четыре. Писать она научилась в пять, а строить внятные предложения в шесть. И к слову, она никогда не была излишне социальной, даже родители не всегда удостаивались чего то большего чем хмурого взгляда. Из за недостатка эмоций, который изначально был не лучшей стороной пятилетней Кларк Эбигейл отвела свою дочь к психологу - мистеру Парсонсу, с которым девочка отказалась говорить. — Она стесняется, - попыталась оправдать дочку старшая Гриффин, когда та была за дверью, покорно дожидаясь мать. — Нет, мисс Гриффин. Она не стеснялась, - уверил её доктор. - она намеренно не хотела говорить. — Знаете, она никогда не была общительной, - она прикрыла глаза, заранее опустив их в пол. Этот жест больше походил на извинение. — Да. Но могу вас уверить, что смущение тут совсем не при чем. Кларк не смущена, она просто не хочет говорить. Скажите, как часто вы общаетесь со своей дочерью? — Не так часто как хотелось бы, - и увидев на лице доктора не удовлетворённость этой информацией она добавила. - от силы два три раза в день. Но это не похоже на общение. Скорее, обмен короткими фразами. Хотите сказать это аутизм? — А с отцом она общается? Может родственники? — Да. С отцом чуть больше, но не так сильно. А С дочерью сестры своего отца Дженой намного чаще чем со всеми остальными членами семьи. — Может, она просто не хочет говорить с теми людьми, которые ей не приятны? — Хотите сказать что я не приятна своей собственной дочери? Вы меня унизить пытаетесь? — Нет, мисс Гриффин. Я не об этом. Не могли бы вы мне рассказать о ваших взаимоотношениях с дочерью? Отношения у них были мягко говоря не ахти. Кларк не чувствовала к своей матери родственных чувств и вряд ли что она вообще к кому то их чувствовала. "Главное, не внушать своей дочери чужую точку зрения" - сказал доктор, перед тем как Эби закрыла за собой дверь. И она почти так и сделала. — Посмотри на это, Кларк, - Эби улыбнулась не глядя на дочь, указывая пальцем на картинку котёнка в детской книжке. - котёнок. Тебе он нравится. Он милый, да? Конечно, нравится. Эбигейл думала что если её дочь не может чувствовать самостоятельно, то она в силах научить её этому. — Нет. - единственное что сказала Кларк, прежде чем встала с дивана и поднялась на второй этаж. Но это не заставило мать остановиться. Не все получаеться сразу - так она утешала себя. — Держи, - женщина протянула дочери шар. Большой и красный, отдаленно напоминавший спелую ягоду. - это шарик и он тебе нравиться. Он вызывает в тебе тёплое чувство. Тебе он нравиться. — Нет. — Ну же, попробуй. Он нравится. тебе, я знаю. Эбигейл не хотела "сломанную" дочь. Ни один родитель не хочет. Но это получаеться непроизвольно. Как выиграть в лотерею, но вместо нового Мерседеса получить новый мерседес с полным приводом, который отказывается ездить. И кому-то все-таки удаётся его получить, вопреки всему не желанию. Когда она узнала что у неё будет девочка, то почти сразу решила назвать её Пенелопой и до самого дня родов придерживалась этого имени. Она придумывала как будет выглядеть её дочь, какие у неё будут интересы, придумывала характер и не раз лёжа у камина в их с мужем гостиной, сочиняла различные сценарии к их с Пенелопой жизни. Как она скажет своё первое слово, как будет хохотать от вида розового слоника, как она первый раз сядет на велосипед, пойдёт в первый класс и влюбиться, как будет ходить с ней по магазинам. Это были лишь мечты. Мечты о предстоящем материнстве и довольно реалистичные. Она была готова к ссорам и к расхождению во мнениях, только в теории, конечно. Так же понимая что если сейчас говорит о принятии своей дочери любой, то на практике её мнение может кардинально поменяться. Она знала точно лишь одно, что Эби не будет отказывать ей ни в чем лишь бы её дочь была счастлива. Но не всегда происходит то чего мы хотим. — Кларк, тебе нравится это мороженое? Это было 2 апреля 1995 года, довольно солнечный день. Умеренная погода. Не жаркая, так что находиться на улице было приятно. Эби привела дочь не предпочитающую проулки в парк, дала ей мороженое и с маниакальным восторгом смотрела как она его ест. — Мои вкусовые рецепторы реагируют положительно, но я не хочу его есть. - сказала она, съедав два, от силы три укуса. — Это значит, ты его не любишь? Она молча протянула мороженое обратно матери, дожидаясь пока та возьмёт его в свою руку. Но Эби лишь засыпала её вопросами, заставляя дать точный ответ по поводу вкуса несчастного мороженого. Попытки водить её к психологу она отбросила. "Они ничего не понимают, Джон. Считают что у нашей дочери Алексетимия. Что она не способна сопереживать и чувствовать эмоции. Я в это не верю. Её просто надо научить. Мы были не слишком эмоциональны, когда она была меньше и ей казалось это нормой". "Дорогая, думаю ты была слишком эмоциональна. Может следует прислушаться к врачам?" "Мисс Броссман сказала что её можно этому научить даже с Алексетимией. Значит, я сделаю это". — Когда ты его ешь, то в грудной клетке становиться тепло или все сжимается? - не получив ответа она ткнула пальцем в область грудной клети пытаясь повторить вопрос, но девочка отпрянула прежде чем Эбигейл закончила второе слово. Вафельный рожок треснул в маленькой ладони, выдавливая мягкое, от температуры воздуха, мороженое на белую кожу. Пару капель упало на белые джинсы Кларк, но её это как будто не интересовало. — Дорогая, ты не хочешь что бы я трогала тебя? Ты меня ненавидишь? — Нет. - грубо сказала она, кинув испорченый десерт на землю. — Кларк... — Я не считаю нужным говорить с тобой, ты слышишь только себя и не будешь воспринимать меня всерьёз. Я ребёнок. — Кларк, я могу. Могу воспринимать тебя в серьез. - девочка отрицательно покачала головой, загнув назад в сторону парковки. Слишком сознательная для своих лет. Пугающе сознательная. Когда-нибудь, это выльется во что то не хорошее. *** — Я боюсь что ситуация с Эбигейл могла как-то на ней отразиться. — Господи, Джон. - возразила женщина чьи волосы только тронула седина. - как это на ней отразиться? — Кларк пробыла там пять часов, пока Эби лежала на улице со свернутой шеей и...она нечего не сделала. — Ты ведь не уличаешь мою племянницу в убийстве своей матери? — Нет, конечно. Просто, психолог поставил ей диагноз. Сказали что она не может чувствовать чувства, переживать нормальные человеческие эмоции и я никогда не думал на сколько это серьёзно и реалистично. Никогда не предполагал что это будет выглядеть как то вот так. — Не всем свойственно переживание. Можешь представить что она просто не поняла что произошло. — Она поняла, Брук. В том то и дело, что она поняла, но ничего не сделала. Потому что ничего не почувствовала, а чувства это то что руководит нами. Нельзя жить без чувств. Я только сейчас Понял Эби, только когдa её не стало. — Ну же, - девушка сделала шаг заправив белые локоны за душку очков. - иди сюда. Все будет хорошо. Брук заключила своего брата в не долгие объятия, поняв что ему это не особенно приятно, разорвала обруч рук. — Не хочешь что бы я забрала её к себе? - предложила она. У Брук было трое детей, муж, лабрадор и Далласе. Она была крайне рассудительна и одновременно с этим умела быть весёлой. — К себе? — Да. Думаю маме будет с ней сложно. После смерти отца она совсем расклеилась, а у меня дом полон детей. К тому же она в хороших отношениях с Дженой. По крайней мере, они разговаривают. Она улыбнулась закончив предложение и не получив ответной реакции, сделала серьезное выражение лица, сунув руки в карманы. Так, спустя две недели жизни с бабушкой, Кларк передала в Даллас где прожила до своего восемнадцатилетняя и законы в школу поехала в Лондон, поступать. Пусть родные ждали от неё Оксфорда, все закончилось скудным колледжем медицины на окраине Британии, закончив который она устроилась патологоанатомом в морге. Дженна никогда не осуждала Кларк. Она бы даже хотела быть такой же. По сути, все бы хотели. Потому что, просто, не знают как живёт Кларк. Потому что жизнь другого человека всегда легче твоей и как нам кажется, жить её лучше и интересный. Но мы должны отигрывать свои роли. Иначе, было бы не интересно, а наша жизнь превратилась бы в ток-шоу. — Ты бы хотела научится чувствовать, Кларк? - как-то спросила её Джена. Была ночь, время давно перешло за полночь. Они обе лежали на кровати Джены смотря в потолок. И когда одна находила в этом что то романтичное, вторая думала о том как долго может прожить человек со слепым переломим рёбер и на сколько сильна вероятность этого упали он с крыши этого дома. — Это делает людей слабыми, глупыми. Они отвлекают внимание от более важных вещей. — А какие вещи важны? — ты спрашиваешь что важно для меня или априори всем? — Что ты считаешь важным для всех? — Считаю что в этом мире нет ничего достаточно важного и мы просто находим это, цепляемся за что то заурядное что бы приобрести смысл жизни и скоротать время до смерти. Я не знаю что важно для меня. — Ну чем то же ты интересуешься? — медицина. Химия. Вечность. Джейн старше её на три годна но не понимает тех вещей, которые для Гриффин считаются элементарными. *** — Слушай, и тебе никогда не доставляло это дискомфорт? — дискомфорт - это отсутсвие бытовых удобств, ощущение, чувство неудобства из-за их отсутствия. То есть это чувство душевной неустроенности. Алексетимия не позволяет чувствовать чувства. Как ты думаешь могу ли я ощущать дискомфорт? — Ну тебе же может быть не удобно сидеть в кресле или ты можешь надеть неудобное платье и ощущать дискомфорт. — Неудобство это не чувство, Джаспер. Физическое не моральное. Люди не до конца могут понять что значит ничего не чувствовать или просто не в состоянии поверить. Ровно так же как Кларк зная, что все или хотя бы скудное большинство, обременено прожить всю жизнь чувствуя эмоции. Она все ещё не может понять как они могут это делать, как они так живут. Некоторые вещи остаются непонятными, будь ты даже признанным гением. Гением, который посчитал что направить свой ум в данное русло будет слишком заурядно и поэтому теперь находиться в удовлетворяющей свой бесчувственный дух обстановке. В морге. Её звали Лекса и они познакомились на литературной вечеринке у Монти. Хотя, от литературной у неё было только название и люди которые умеют читать. — Какая твоя любимая книга? Этим вечером так начинались все прокаты и предложения перепихнуться в кладовой. Краснорожий Блондинчик в гавайской рубашке, застёгнутой на три пуговицы был 53139 у Кларк за последний час и все они получали один и тот же ответ: — Любовь - это человеческое чувство, симпатия или глубокая привязанность и устремлённость к другому человеку или объекту, чувство глубокой симпатии. К вашему огорчению я страдаю психопатическим заболеванием, которое не позволяет мне испытывать или распознаваться свои эмоции или эмоции других. Я ответила на ваш вопрос? Парень ушёл что то обижено буркнув себе под нос, оставив блондинку в полном одиночестве на диване с пустым красным стаканчиком в руке. Её притащила Октавия за компанию, а сама ушла меньше часа назад и стала считаться пропавшей без вести, конкретно на этот Вечер. — Здорово ты его, - восхитилась брюнетка в коротких шортах и клечатой рубашке. - всегда этот метод используешь? — Метод? — Заваливать парня терминами, что бы отстал? — Это не метод. Я отвечала на его вопрос. — хочешь сказать что ты правда больна этой...как её? — Алекситимией. Да. С рождения не способна на чувства. — Лекса Вудс. Факультет журналистики. Второй курс. — Кларк Гриффин, закончила медицинский колледж. Работаю в морге. — Работаю в Старбаксе, - улыбнулась Лекса. *** Они были разными. Лекса горячая и энергичная. Как десять шотов эспрессо. А Кларк холоднее и прочнее айсберга разбившего Титаник. Они общались довольно долго что бы Лекса успела привязаться. Что бы успела обременить себя на самую страшную ошибку в своей жизни. Ошибку, которую Кларк не понимала. Гриффин была умна. С ней было интересно и в какой то степени забавно. Лекса её полюбила. Но большей ошибкой было не неконтролируемое чувство в сторону больной психички. А решение рассказать и мысль что её поймут. — я ничего не чувствую, Лекса, - холодно отвечает Гриффин.- ни счастья, ни любви, ни боли. я родилась такой, - не способной на ощущения тепла, вообще хоть чего нибудь. я не волнуюсь и не грущу. все чувства для меня подобны пустому звуку, безвкусное, пресное, что то чего мне не понять. я никогда не буду любить тебя, Лекса. я не умею.