***
«Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей». Артур равнодушно скользит глазами по стенду. Наверное, так и есть. Бесценный дар. Он повторяет это про себя и идет дальше, стуча ботинками по выложенной досками тропинке. В звенящей тишине этот звук настолько громкий, что Артур машинально старается ступать тише. «Подумайте о них и о вашей семье», — призывает следующий плакат. «Вы не должны страдать в одиночку. Позвоните нам». «Да. Конечно. Я позвоню вам», — отрешенно думает он. Туристическая тропинка уходит вправо. Артур решительно сходит с маршрута, направляясь к широкому проходу вглубь леса. Бегло скользит глазами по висящему на цепях предупреждающему знаку и решительно перелезает через заграждение. На душе становится странно спокойно. Словно это заграждение — последний барьер. Цепи тоскливо звякают, ударяясь друг о друга, и этот звук почему-то странно похож на человеческие всхлипы. Он знает об этом месте ровно столько же, сколько и о других достопримечательностях. Вероятно, очень давно в памяти отложилась одна из фотографий горы на фоне зеленого моря, поэтому он и зацепился именно за это. Он вспомнил, что они с Джоан как-то думали над тем, чтобы посетить все интересные места по очереди. Но это так и осталось словами и забылось до того, как их жизнь превратилась в моральный ад. Он знал, что Джоан не справится. Артур уклоняется от низко нависающих веток, запинается о неровную почву и корни деревьев. То, что он видел на фотографиях, и то, что он видит сейчас, — не одно и то же. Фотографии не в силах передать красоту и ужас этого места. Они всего лишь бездушные картинки. Этот лес действительно внушает тревогу. Ученый в голове Артура иронично усмехается, тут же выдавая сотни причин, почему здесь такой ландшафт. Но… все же… Артур вздыхает. Тут просто странно непривычно. И все. И вообще, он здесь не для того, чтобы размышлять о похеренной жизни. Утоптанная широкая тропинка приводит на открытое место, и он застывает на мгновение, глядя на зеленое, колышущееся на ветру море деревьев, простирающееся до самого горизонта. Тишину нарушает только ветер, сильными порывами играющий с кронами, и крик птицы, неприятный и слишком резкий. Это действительно то место. Идеальное место. Артур смотрит вдаль и чувствует умиротворение. Все правильно. Все так, как должно быть. Он стоит еще какое-то время, дыша полной грудью, наблюдая за перекатывающимися зелеными волнами, а потом идет в полумрак деревьев. Лес становится гуще и плотнее, тут, в низине, воздух отдает сыростью и стволы покрыты плотным слоем мха. Тропинки уже, и под ногами постоянно хрустят ветки и мелкие камни. Вскоре тропинки растворяются между деревьями, исчезают, словно их и не было. Остаются только разноцветные ленточки, привязанные к корявым стволам, расходящиеся паутиной во все стороны. Артур цепляет их одну за другой, осторожно перешагивая через причудливо изогнутые корни, пробираясь сквозь ветки с нависающими рваными кусками пахнущего сыростью мха и осторожно перепрыгивая через расщелины. Еще немного. Чуть подальше. Он выходит на маленькую полянку с замшелым валуном в середине и останавливается. Нет смысла искать какое-то определенное место. Это вполне подходит. Артур на автомате тянет руку к внутреннему карману и успокаивается, нащупав упаковку с таблетками. Все хорошо. Все скоро закончится.***
Он знает: Джоан ненавидит его коллег по работе и их жен. Он знает, почему она так ведет себя в их компании каждый раз. И знает, что Джоан в курсе, что он думает о ее интеллекте. Он никогда не говорит открыто, что уровень ее знаний не соответствует его. И никогда не пытается заострять внимание на этом. Но, видимо, Джоан понимает это сама. И хотя Артур не позволяет себе унижать ее, тыкая в лицо тем, что она так и не закончила свое образование, это дается с каждым разом все сложнее. Джоан перегибает палку чаще, чем обычно. Но в этот раз он не может сдержать злость. — Она не читает мои работы. — Он знает, как звучит его голос. Он не хотел, но… это правда. Артур не договаривает очевидное, коллеги и так понимают его. — Я думаю, нужно добиваться новых высот, а не ждать, когда тебя опубликуют. Было бы хорошо, если бы ты сменил профессию. Джоан пьет сегодня больше обычного, и это начинает его напрягать. Раньше она не заходила так далеко в своем желании унизить. Артур смотрит на ее покрасневшие щеки и дергающуюся губу. — Думаешь, это нормально, когда жена зарабатывает больше, пока ты притворяешься интеллектуалом? Артур ловит на себе понимающие взгляды коллег и наливает в пустые бокалы вина. — А, милый? — это открытый вызов. Артур криво улыбается и принимает его. — Видите ли, унижение поднимает у Джоан самооценку, а наличие зрителей усиливает эффект. Джоан одним глотком опустошает бокал. А он чувствует моральное удовлетворение. — Так что ваше присутствие необходимо, не так ли, милая? Джоан дергается на стуле, пока его коллеги многозначительно улыбаются.***
Артур вспоминает моменты их противостояния постоянно. Это приносит какое-то мазохистское удовлетворение. Оно равносильно выигранной битве в войне, в которую превратилась их жизнь. Больное, но желанное. Теперь почему-то эти воспоминания режут по живому. Когда они переступили последнюю черту? Когда перестали уважать друг друга? Когда превратились друг для друга в бездушные манекены? В мишени для оттачивания навыков причинения боли? Он любит свою жену. Но не знает ее. Артур слушает ветер, ощущая, как постепенно начинает звенеть в ушах. Приятная поначалу тишина, навалившаяся на него, непривычного к безмолвию городского жителя, вдруг перестала быть такой необходимой, как еще несколько минут назад. Артур чувствует, как нарастает беспокойство и ощущение беспомощности. Любой шорох заставляет оборачиваться, но самое неприятное — то, что ему все время чудится, будто за спиной кто-то есть. Беспокойство подстегивает быстрее сделать то, для чего он пересек тысячи миль, чтобы оказаться здесь. Он открывает упаковку и высыпает на ладонь все содержимое. Смотрит на горку таблеток и в итоге оставляет только две. Он медленно проглатывает их, запивая водой из бутылки. Он выключает чайник, слыша, как Джоан ворочается на диване. О том, что она могла спалить дом, он говорит ей сразу же, как только возвращается в гостиную. — Ты прав, — в ее голосе нет ни капли раскаяния, — я говорю тебе, что ты прав, лишь для того, чтобы не случился скандал. Артур вздыхает. Он не собирается скандалить с ней снова. Слишком вымотан и физически, и морально. Взгляд неожиданно падает на доску с математическими расчетами — нижняя строчка смазана. Он усилием воли подавляет желание высказать ей… — Я переживал не за дом, — устало выдыхает он. Джоан напряженно застывает на диване. Словно в ожидании его промаха, она следит за ним. — Ты сегодня рано. — Мне должно быть стыдно за это? А ты все замечаешь, да? Артур чувствует себя просто невыносимо, чертовски усталым. Он снимает очки и трет глаза, потом встает и уходит за пакетом. Демонстративно складывает в него пустые бутылки из-под вина. — Я продала второй дом за неделю, — Джоан говорит это под звяканье бутылок. — Мы могли бы отпраздновать вместе. Но ты уже отпраздновала. — Я взрослая женщина. — Ты клише. Алкоголичка. — Артур не знает, зачем злит ее, зачем раздувает скандал. Он знает, что Джоан знает о том, в кого она превратилась. Шелест листьев приглушается, словно кто-то убавил громкость. Столько ненужных слов. Правдивых, но грубых. Лишних. Просто Джоан не справилась. Просто он делал все, что она хотела: сменил работу, был дома чаще, слушал ее и молчал. Он знал, что жена не забудет о той маленькой интрижке. Но, черт возьми, он старался быть ей хорошим мужем. Все эти ссоры потеряли смысл, когда Джоан заболела. Он помнит ее натянутую улыбку, ее взгляд, срыв, слезы, побежавшие по щекам в их совместный обед перед операцией. Почему он не смог обнять ее в тот момент? Сказать, что любит ее? Почему сидел как истукан? Он ведь действительно любит ее. Он обещал Джоан умереть в идеальном месте, когда придет его время. И сейчас, проглотив еще парочку таблеток, он откидывается на спину, глядя на колыхающиеся над головой зеленые кроны. Артур знает, почему он здесь именно сейчас. Не из-за утраты. И не из-за того, что скорбь выжигает изнутри каждый день, не дает жить дальше, не дает смириться с тем, что все невысказанные слова так и остались невысказанными, что моменты, когда они были нужны, — упущены. У него не осталось ничего, кроме обещания. Вина. Его привела сюда именно вина. Именно она заставила приехать в аэропорт, купить билет до Токио. Тяжелая, осевшая внутри болезненным чувством бессилия, непроходящая вина. Артур думает обо всех тех, кто, так же как и он, останется в этом лесу навсегда. Думает, что, наверное, они с Джоан могли бы встретиться где-то там в ее раю или аду, если бы он верил в ее бога. Но он ученый, и вера не сильная его сторона. А этот странный лес принимает всех. Закрывая глаза, Артур чувствует, что ветер сменился, став холоднее. Он открывает глаза и видит светлые волосы Джоан. — Прости, — шепчет он беззвучно. — Эй, — тихий голос доносится до него, — ты обещал мне умереть в идеальном месте. Помнишь? Ты уверен, что это оно? — Да, — шепчет он. Артур впервые за долгое время улыбается. И он готов. Он чувствует, как плывет, и это так… хорошо. Громкий хруст веток и чей-то надрывный, полный отчаяния плач врываются в его расслабленное состояние. Артур поворачивает голову и первые секунды просто смотрит, как недалеко от него мужчина падает на колени и пытается встать, снова и снова. Артур смотрит на него. Смотрит. Смотрит. Смотрит. «Я просто спрошу, не нужна ли ему помощь», — думает он, когда решает встать и подойти. В голове проносятся мысли, что этого делать не нужно. Этот мужчина, так же как и он, пришел сюда ради единственной цели. Иначе почему рукава его рубашки заляпаны кровью. Но что-то толкает его вперед…***
Артур возвращается в лес. Снова.. Он уверен в этом настолько же, как и в том, что он Артур Бреннан. Но теперь он привязывает к дереву яркую ленту, чтобы не потеряться. Найти то самое место у ручья не трудно, ноги словно сами ведут его. — Туда никто не входил. Там камера. — Миловидная японка озадаченно смотрит на него. — Я видел камеру. — Артур не знает, что хочет услышать от нее. Он смотрел пленку и знает, что никто туда не входил. Моросящий холодный дождь ручейками стекает под воротник куртки, но он не обращает на это внимания. Он смотрит на серые камни и деревья, которые смотрят на него миллионами зеленых глаз в ответ. Странная вещь — найти идеальное место для смерти и бороться там за жизнь. Преодолеть столько километров, чтобы понять, что эта дорога тянется совсем в другом направлении и ведет к чему-то другому. Осознать собственные упущения, сожаления о которых разливаются невыносимой печалью. Простить себя. Простить.***
Он знает, что Джоан любила зиму и желтый цвет.***
Он открывает глаза за секунду до того, как начинает пиликать будильник. Теплые руки Джоан обнимают его за пояс. Артур не спешит вставать. Он кладет свою ладонь поверх ее и улыбается.