Забытая

Она всегда была лучшей. Самой сильной, самой умной, хитрой. Никто не мог сравниться с ней и ее магией, она была гордостью для своего отца. Это она должна была стать Хозяйкой Огня, она! Никто более! И уж точно не ее неудачник – братец. С прилетом кометы она ощутила невероятный прилив сил. Она была бурей, она была пламенем, она была самой молнией. Она была чашей, наполненной огнем до краев, но комета… Комета вынудила энергию метаться в поисках выхода, сведя бедняжку с ума. — Я люблю тебя, Азула. Голос матери, казалось, преследовал ее без остановки, эхом отзываясь в самых укромных уголках разума. Она была не в силах избавиться от него, заглушить или заставить умолкнуть – все напрасно. Ненависть, страх, отчаяние… Вот, что сопровождало принцессу при первом пробуждении в клетке. Поначалу она кричала так громко, насколько позволяли голосовые связки, а после, охрипнув, ей оставалось лишь беззвучно рыдать, прислонившись лбом к обжигающе ледяным металлическим прутьям. За что ей все это? Она ведь всегда старалась быть идеальной дочерью, идеальной принцессой, идеальной покорительницей огненной магии. Как они могли? Как они могли так позорно запереть ее здесь? В ледяной клетке, где она не могла выпустить даже маленькую огненную искру! Считать дни не имело смысла, счет им был потерян целую вечность назад. Кромешная тьма и холод, вонзающийся под кожу до самых костей, подобно иглам, были ее единственными спутниками, но даже они были не в силах перебить нежный, но в то же время болезненно ранящий, острый, точно заточенный клинок, голос, так настойчиво повторяющий одни и те же слова. Она выла подобно разъяренному раненому зверю. Выла громко и неистово, пытаясь достучаться хоть до кого-нибудь, кто мог ее услышать. Кажется, она успела позабыть, как выглядел солнечный свет. Яркий, теплый, питающий силу ее стихии. Кожа ее приобрела болезненно-бледный оттенок, а под золотыми глазами залегли темные круги. Грязные же, нечесаные волосы за время пребывания в индивидуальной тюрьме сбились в мочалку. От былой мощи не осталось ни следа. Создавалось ощущение, что она и вовсе утратила способность покорять огонь. Пропали жажда и голод, хотелось только забыться беспробудным сном. — У тебя такие красивые волосы... — Снова резануло в ушах, отчего принцесса схватилась за голову, ногтями впиваясь в кожу и раздирая ее до крови. Становилось тошно. Тошно от поражения, от собственного бессилия, от своей семейки. Она ведь всего лишь хотела, чтобы ее любили! Почему? Почему же даже родная мама видела в ней лишь чудовище?! – Так будет лучше для тебя. Голос. Она снова слышала голос, но он был иным, совершенно точно не принадлежащим матери. Азула подняла голову, взглянула вверх. Мгновение-другое, пока принцесса пыталась понять, было ли это очередным плодом ее поехавшего воображения, либо же явью, а после она залилась сиплым, безудержным смехом. – Мне жаль. Очередной приступ смеха, а потом она умолкла, уставившись с кривой ухмылкой в такие же золотые глаза, как у нее самой. После чего, в порыве неконтролируемой ярости, накопившейся за все это время, она начала выкрикивать гадости. Много, очень много гадостей, какие только приходили в голову. Она ведь имела право, имела ведь? Однако ответа не последовало, только звук отдаляющихся шагов, разрезающих тишину. – Стой! Ты не посмеешь бросить меня здесь гнить! – Снова нет ответа. – Ты пожалеешь об этом! Выпусти! Выпусти! Выпусти! – Голос окончательно сел и не получалось выдавить из себя ничего, кроме шепота. Раздался скрип двери, а затем хлопок. Из глаз ее потекли слезы. – Не оставляй меня одну…