Пока горит мой динамит

— Как так получилось? В метре от меня ничком лежал молоденький парнишка, совсем подросток. Моя рука потянулась к нему, но прошла сквозь тело. Светло-пепельные волосы, слишком бледная для живого человека кожа и синюшные губы. «Мальчик сбился со своего пути очень давно. Снедаемый злобой и одиночеством, этот ребёнок не мог найти своё место». — Все мы не можем найти своё место. Мне вот не удалось его отыскать, — грустно замечаю я. Когда я присела подле мальчика на корточки, то моему взору открылся полыхающий концертный зал. Вокруг носились оголтелые люди. Был слышен человеческий плач. Кто-то кричал. Мои руки заткнули уши, не в силах слушать. Всё напоминало мне мою главную ошибку всей моей жизни. Руки безвольно упали по швам. — Это сделал этот мальчик? — сорвался вопрос с моего языка. «Да, это он поставил бомбу. Но он пытался исправиться и спасти важного ему человека, который мог пострадать по его вине. Смотри». Мне показали направление. Мужчина, почти старик, и малыш лет семи, они обнимались и плакали. «Он спас их». С неба капал дождь. Неотвратимо, словно пытаясь погасить бушующее пламя пожара. — То есть ты предлагаешь мне… — я качаю головой, из-за чего волосы, собранные в высокий хвост, бьют по лицу. — Раньше я спасала людей, разминировала бомбы, а теперь мне предлагают самой стать подрывником? Ты, должно быть, шутишь. «Этот мальчик погиб прежде, чем смог стать достойным человеком. Так не должно было случиться». — И что же он должен такого сделать? «Помочь другому человеку изменить мир к лучшему. Стать его поддержкой». С моего языка сорвалось язвительное цоканье. — И кем же я стану, заняв его тело? — я кручу пальцем у виска. — Знаешь, различие полов — это вам не шутки. «Тело тоже изменится под твоё сознание». — А психологический возраст? Мне же даже не двадцать лет. «Если ты пожелаешь, то я уберу твою память, и она перестанет обременять тебя. Ты не будешь знать, ни кто ты, ни что с тобой было. Чистый лист». — Звучит неплохо, — пожимаю плечами. — Хотя и слишком грустно. «Так что ты скажешь?» — Прежде чем мы провернём это гадкое дельце, скажи… — я непроизвольно сглатываю. — А чьей поддержкой он должен стать? Получив развёрнутый ответ, у меня глаза полезли на лоб. Звучит слишком сюрреалистично. — Ты вот сейчас серьёзно? «Да». — Ну и ну… Я вглядываюсь в черты лица мальчика. Он довольно симпатичный. Из меня получится не менее симпатичная девочка. — Только знаешь что? «Я слушаю». Небо словно покрылось сизо-чёрными нарывами. Дождь усилился. — К чёрту щенячью преданность. Это не круто. Пусть вместо неё я буду влюблена в него. Любовь с первого взгляда, до беспамятства. «Ты уверена?..» Меня веселит эта нерешимость. — Да, — я опускаюсь перед мальчиком на колени и касаюсь его лба своими губами, — пусть будет так.

***

— Кто вообще этот Какипи? — пытаясь собраться с мыслями и отогнать сомнения, спросила я. Рыжая придерживала меня за плечи и смотрела на меня со смесью жалости и иронии. — Какипи? Я так Чикусу называю. Скажи же, он похож на каппу? Прикрыв рот ладошкой, она засмеялась. Мы сидели под деревом. Рядом с рыжей лежала какая-то дудка, правда, так, чтобы я не успела до неё добраться. Впрочем, мне было и не до этого. — В какие игры ты играешь? Хочешь меня запутать? Настроить против своих? — прямо спросила я, смотря на неё. — Вовсе и нет, — она передёрнула плечами, состроив обиженное лицо. — Я лишь соболезную. Меня немного мутило, но чувствовала я себя заметно лучше, чем когда мы сражались с тем уродцем. Рыжая, словно заметив мою неловкость, тут же ответила: — Перед тем как тебя бросить, они обработали твои раны. В моей голове не укладывалось это сомнительное предательство. Но почему никого нет, а я лежу на коленях у нашего врага? Чего она добивается? Возможно, это игра на моих сомнениях. Моральное давление. — Не хочешь в наше логово? — неожиданно спросила меня рыжая. — Всё равно твои… — она сбилась. — Кто бросил тебя рано или поздно доберутся к нам на базу. На её лице за то время, что я очнулась, сменялись разные эмоции: грусть, жалость, веселье и еще множество разнообразных вещей, отразившихся в мимике. Сейчас она поглядывала на меня с кривоватой улыбкой. — И ты вот так просто поможешь потенциальному врагу попасть к вам? — А почему нет? — она перекинула мою руку себе на плечо, как совсем недавно делал Цуна, и встала на ноги. Рыжая оказалась довольно крепкой. — Можно я тебя подорву? — А ты попадёшь? Она подхватила свою дудку. — Обижаешь, — фыркнула я. — Косоглазием, вроде, не страдала? Попаду. — Меня беспокоят твои кудрявые руки, а не глаза. Плечо у неё было мягкое, нежное, но держала она меня без всяких проблем, учитывая то, что мои ноги пытались каждый раз подкоситься, стоило только попытаться сделать шаг. Тихо, неспешно, мы медленно пошли по траве. Та шуршала под ногами. В теле ощущалась дикая слабость. Было чуть лучше, но всё равно не уверена, что без посторонней помощи мне бы удалось встать после предыдущих подвигов. Похоже, время действия яда москитов подошло к концу, как Шамал и предупреждал. — Знаешь, я не понимаю, — между тем заговорила рыжая. — И чего же? В спину неудачно дало, и я зашипела от боли. — Почему они позволили тебе в таком состоянии сопровождать их? О чём думали? Червячок сомнения грыз меня изнутри и без её слов. — А этот Ямамото Такеши? С ним всё нормально? Я видела ваш бой с Кеном, и знаешь что? Более лицемерного урода я не встречала. Я всеми силами пыталась не слушать её слова, бьющие по больному. Не знаю, или правду слышать больно, или я сейчас настолько истощена, что готова даже прислушаться к шёпоту демона. У меня перед глазами стояло воспоминание: крыша, свистящий в ушах ветер, и две руки, которые не дали мне упасть. Чтобы ребята бросили меня? Не верю. Что-то случилось. — Меня зовут М.М., Хаято, — одарила меня улыбкой рыжая. — Что за странная аббревиатура? — нахмурилась я, пытаясь отвлечься от снедающих меня мыслей и дум. — Ты первая, кто спросил, — М.М. игриво усмехнулась. — В музыке MM означает Metronome Marking. — А ты, значит, у нас музыкант? — я кивнула на дудку, которую она сжимала в руке. — Да, я с детства играю на кларнете. — А я на пианино. Может, сыграем как-нибудь? — Я не против. М.М. вытащила меня на каменную плитку, поросшую плесенью и занесённую всяким мусором. Дорога вела вперёд, где маячили очертания порядком обшарпанного здания с выбитыми стёклами. Почему меня оставили? Хотели спрятать? Место, где я очнулась с М.М., было довольно тихим, и его обступали кусты. Если они уложили меня там, то почему никто не остался? Думали, так будет безопасней? Но это так странно. Или тут Реборн приложил свои загребущие ручонки. Наплёл что-то? Но о чём этот дьявол тогда думает, оставляя хранителя Цуны на территории врага одного? Может, от меня заодно хотят избавиться? Реборн же говорил, что я оказалась умнее, чем он рассчитывал. Не хочу ставить под сомнение методы Реборна и верхушки Вонголы. Это попахивает мятежом, а у меня ещё недостаточно сил и связей, чтобы что-то предпринимать. Может, наверху какие-то замуты идут, которые ничем хорошим Десятому поколению не выйдут. Нас хотят контролировать? Я оставила эту мысль, остановившись на ней. Я не верю Реборну и Вонголе, но не хочу ставить под сомнения веру в Цуну, Такеши, Шамала и Бьянки. За последнее время они стали мне слишком дороги. Как только это всё закончится, я хочу повеселиться с ребятами. На крыше виднелась довольно потёртая временем и непогодой надпись «Здоровая земля Кокуё». М.М. протащила меня на своём горбу по засыпанном каменной крошкой и обломками входу в здание мимо разрушенной лестницы, оборванной кривым сломом на середине. При желании на неё можно было забраться, но сейчас я не была способна на такие подвиги. — Тут всё так разрушено, — заметила я, оглядываясь по сторонам. — Наверное Мукуро-чан постарался. Ещё утром лестница была в порядке, — недовольно пробурчала М.М. Везде следы разрушений. Безысходность. Здание словно вырвано из какого-то фильма с катаклизмом-апокалипсисом. Изгвазданные пылью и мусором полы, цветущие плесенью стены с обшарпанным потолком, с которого вот-вот да посыпется. И тут М.М. остановилась, удивлённо уставившись куда-то перед собой. Я проследила за её взглядом и увидела порядком помятого, грязного и избитого, но живого Хибари. Он вышел из теней, и я заметила крошечную жёлтую птичку, сидящую на его плече. — Фью-ю-ю, — присвистнула М.М., — смотрите-ка, кто жив. Мукуро-чан теряет хватку. Хибари смерил уничтожающим взглядом сначала её, а потом меня. — У тебя минута, чтобы найти разумное объяснение этого насекомого рядом с тобой, женщина. Я вздохнула. Лицо М.М. скривилось от недовольства, но она не предпринимала попыток отбросить меня и сбежать. Будто ждала чего-то. — Сколько тебе повторять звать меня Гокудерой или Хаято, — я покачала головой, всерьёз задумавшись: а действительно, что мне ему сказать?