Сестренка

      Роберт посмотрел на сестру, — ее лихорадка, наконец, прошла, и Розамунд могла спать. Молодая девушка была совсем бледна и истощена — сказались последние несколько дней, которые она провела в агонии. Девушка? Пусть Розамунд уже достигла совершеннолетия, для Роберта она навсегда останется малышкой Роззи. Облегчение пришло ненадолго, — доктора предупредили графа Грэнтема, что после каждого улучшения, новый приступ лихорадки будет лишь сильнее и опаснее. Розамунд никогда не отличалась сильным иммунитетом, и у нее не было шанса преодолеть тиф. Родные ничего не могли сделать, — они должны были смотреть на ее агонии и ждать, когда смерть избавит ее от них.       Розамунд проснулась лишь незадолго до полуночи, обнаружив брата возле своей постели. — Я не хочу терять тебя, моя родная. Как я смогу жить дальше без твоей поддержки и советов? Как я смогу ходить на балы и приемы, зная, что я больше никогда не услышу твоего смеха? Откуда же я буду узнавать все последние сплетни? С кем мне вытворять все проделки? С кем делить наказания за них? Кто будет бесить меня своим любопытством? — Роберт не мог сдержать слез. — Если тебе так хочется, я буду навещать тебя в качестве призрака, — улыбнулась Розамунд, — Я поселюсь на чердаке и буду пугать всех своим пением. — Ты и живая пугаешь всех своим пением. Розамунд улыбнулась сквозь боль. Каждое слово незамедлительно отдавало ужасной болью в голове. Если ей суждено умереть, Розамунд хотела, чтобы это произошло как можно скорее. — На чердак никто не поднимался уже больше ста лет, сомневаюсь, что ситуация изменится. Мне не хотелось бы жить там, куда никто не заходит. — Мы можем подняться туда! — Роберт быстро затих, — Хотя это, наверное, плохая идея. — Роберт, я умираю. Я не боюсь привидений — я готова умереть в любую минуту… У нас есть шанс на одно последнее приключение вместе, прошу, не дай нам упустить его.       Подъем по лестнице утомил Розамунд и, едва она зашла на чердак, она сползла на пол, не в силах подняться. Роберт отдал ей свечу, а сам стал разглядывать картины, составленные у стены. — Розамунд, ты уверена, что тебе восемнадцать, а не около ста пятидесяти лет? — Я плохо выгляжу? — Вообще-то да. Но дело не в этом, — здесь ты! Роберт повернул картину к сестре. С полотна на Розамунд смотрела очаровательная женщина лет сорока с рыжими волосами и светло голубыми глазами. Ее черты были более острыми, нежели у юной Розамунд, но это не отменяло тот факт, что женщина на портрете была как две капли воды похожа на Розамунд. — Обрати внимание на год в углу — 1810. Розамунд не хватало сил, чтобы осознавать простые вещи, что уж говорить о разгадывании старинных загадок. — Роберт, эта женщина — мой предок, наше внешнее сходство вполне логично — во мне течет ее кровь. Мы собирались лишь переночевать здесь, надеюсь, ты не будешь против, если я усну? Не успел Роберт ответить, как Розамунд улетела в царство Морфея. Роберт поставил картину на место, погасил свечу, обнял сестру и, не выпуская ее из объятий, уснул.       Роберт проснулся от яркого солнца, светившего через небольшое окошко на чердаке прямо ему в глаза. Он открыл глаза, перед ним стояла Розамунд. Нет, Розамунд мирно спала у него на плече. Дама молча стояла перед Робертом, разглядывая молодую девушку, так сильно похожую на нее саму. Роберт встретился с ней взглядом, он оцепенел. Нет, не от страха — Дама выглядела довольно дружелюбно, — от нереальности происходящего. Она подняла руку, показывая на стену…пол…плинтус — что? Роберт перевел взгляд от плинтуса на Даму, однако никого не было. Он посмотрел по сторонам — никаких следов. До него донеслись звуки шагов — прислуга начинала просыпаться. Роберт отнес спящую сестру в ее комнату и остался с ней. Около 10 часов утра у леди Розамунд начался новый приступ лихорадки. — Отец, кто жил здесь в 1810? — - Четвертый граф Эдмунд, его жена — леди Сесилия, сестра — леди Джейн… — Расскажи о ней, пожалуйста. — Леди Джейн? Она вышла замуж за какого-то помещика, который умер через пару лет после свадьбы. У них не было детей, и после смерти мужа она вернулась в Даунтон. Она умерла от стремительно развившегося тифа, когда ей было около сорока. Есть легенда, что леди Сесилия украла талисман леди Джейн, отчего последняя заболела и умерла, но я не верю в эту чепуху, — граф посмотрел на часы, — А зачем тебе это? Но Роберта уже и след простыл. Со всех ног он мчался на чердак, у него не было ни страха, ни сомнений — лишь отчаянное желание спасти сестру. С помощью перочинного ножика он с легкостью оторвал плинтус — внутри был тайник, открыть его ничего не стоило, но обнаружить без посторонней помощи — практически невозможно. В тайнике лежал скромный серебряный кулон, который усилиями Роберта незамедлительно оказался на шее его младшей сестры.       Леди Розамунд быстро шла на поправку и через две недели сделалась совершенно здоровой. Доктора не понимали причин столь резкого улучшения состояния дочери графа, а сам граф считал, что доктора с самого начала ошиблись с диагнозом. — Ты расскажешь мне, что произошло, и где ты раздобыл этот кулон? — обняла Розамунд брата. — Боюсь, сестренка, ты мне не поверишь.