Мутизм

Ему всегда было интересно, почему Люциус молчит. Кому не было бы интересно такое странное поведения ребенка? Даже если тот и был сыном дьявола, это не звучало, как правдоподобное оправдание его немоты. В творящемся хаосе особняка, безумии больницы или же битве с подобным себе Люциус сохранял молчание. Он даже не дышал через рот, детектив даже не был уверен, есть ли у мальчика язык. И если бы он сам однажды не услышал голос антихриста, никогда бы не поверил тому, что тот действительно мог говорить. Тогда в чем причина? Когда он спрашивал у мальчика, тот ожидаемо не давал ответа, только пристально смотрел в глаза, думая, наверное, что МакГаффин умеет читать мысли. Он бы и хотел их читать прямо из головы, чтобы понять этого невообразимого ребенка. После битвы с Иссаком, Люциус выглядел подавленным и воодушевленным одновременно, но детектив мог ошибаться. Люцифер восхвалял своего любимого сына, давая понять, что тот не единственный, и МакГаффин мог только представить, что ждет Люциуса дальше. – Почему он не говорит? – спросил детектив у Сатаны, мельком глядя в зеркало заднего вида на мальчика, сидящего на заднем сидении автобуса. – Спроси у него, – хохотнул Люцифер. – Спрашивал, – сухо ответил МакГаффин. – И? – протянул отец лжи. – Что он сказал? – Он ничего не ответил, – устало ответил мужчина. – Что очевидно, ведь он не говорит. – Может, ты просто не так слушал? – предположил Люцифер. – Или не тем? Или просто не умеешь его слышать? Я постоянно его слышу. – Ты его отец, – сказал детектив само собой разумеющееся. – У вас… сверхъявственная связь? Я не очень силен в темной магии или демонах. Сатана засмеялся, чем привлек внимание Люциуса, который посмотрел на своего отца украдкой. – Конечно, мальчик мой, – сказал Люцифер, отвечая немой реплике сына. – Мне пора бы покинуть это скучное место. Напоследок он наклонился к детективу и едва слышно произнес: – У тебя с моим сыном тоже есть связь. Просто ты ещё не понял, как именно пользоваться ей. Я посоветовал бы научиться побыстрее, Люциус разрушителен, когда теряет терпение. С этими словами он исчез, а его место занял подошедший Люциус, за которым виднелась толпа опустошенных от душ тел. – Ты хорошо справился, – сказал МакГаффин, чувствуя напряженную тишину. – Куда дальше? Люциус промолчал, только опустил вниз глаза. Почему он не мог ничего ему ответить? Стоило бы открыть рот и произнести обычные слова, но он не мог говорить, пока на него смотрят. Слова застревали в горле, когда кто-то смотрел на него и что-то спрашивал. Он не мог выдавить ни словечка, хотя для своего возраста говорил прекрасно, но стоило ему почувствовать чужой взгляд, как любой звук блокировался где-то в районе шеи. Где-то там стоял непреодолимый барьер для слов. Но стоило освободиться от чужого внимания, как слова вновь заполняли его рот, только сказать их было некому. Кажется это началось пару лет назад, он не помнил, почему, и, возможно, сам заставил себя забыть – он точно знал, это что-то мерзкое, поэтому даже не старался вспоминать. Был ли это кто-то из прислуги? Или кто другой? Люциус не помнил с чего всё началось, кажется это было какое-то обидное слово? Или действие? Что-то, что заставило его горло выключиться при появлении людей в его поле зрения. Но как объяснить это детективу? Как рассказать ему, если при каждом вопросе и каждом его взгляде, горло сводило невидимой судорогой, заставляя хранить молчание. В прошлый раз он осмелился заговорить только потому, что детектив ничего не спрашивал – нужно было объяснить, и он это сделал. Быстро, спонтанно и без чужого внимания. А сейчас его буквально закидывали вопросами, от которых он хотел спрятаться, хотя он и знал ответы и мог ответить. Но… он не может. Парадокс. Поэтому он взял под контроль детектива, зная, что тот не станет сопротивляться. Мужчина почувствовал чужое присутствие в голове и сразу же сдался, отдаваясь воле антихриста. «Останови автобус». «Повернись и закрой глаза». «Не задавай вопросов». Детектив послушно выполнял любой приказ, ожидая дальнейший приказов, но вместо этого присутствие Люциуса исчезло из головы и тела, оставляя ощущение пустоты. – Я умею говорить, мистер МакГаффин, – сказал Люциус с непривычки тихо. – И как бы я не хотел ответить на все Ваши вопросы, я не могу. Каждый вопрос, обращенный ко мне, заставляет меня молчать ещё больше. У Вас много вопросов, я даже не могу представить точное количество, но я не могу ответить так, чтобы Вы услышали. Я отвечаю Вам, но иначе. На языке у МакГаффина вертелось действительно бесчисленное количество вопросов, но он понимал, что ответа не добьется, пока не услышит молчаливого мальчика. Размышляя после, он понимал, что с Люциусом не всё в порядке. И он не имел ввиду то, что его отец Люцифер нуждался в человеческих жертвах и что он антихрист. Нет. Было что-то другое, и это заставляло Люциуса молчать и страдать из-за этого. Травма детства? Повреждение? Он терялся в догадках. Постоянно, когда Люциус уходил на свою «охоту», МакГаффин уходил вглубь своих размышлений, бесконечно думая о Люциусе и его проблеме. И в первый, и во второй раз, когда Люциус говорил с ним, он не особо обращал внимание на мальчика, и не смотрел на него. Было ли что-то связанное с этим? Какие-то страхи? Что, черт возьми, это могло быть? Столько предположений и теорий было у него, но он не мог их ни отвергнуть, ни подтвердить. А нужно ли ему это знать? Когда ему пришла в голову эта мысль, всё встало на свои места. Неважно мог говорить Люциус или нет, убивал он людей или спасал, карал или миловал, сжигал или топил – всё было неважно, так как он в любом случае будет рядом. Эта мысль принесла покой в его больную вопросами голову, уложила всё по папкам и файлам. «Стоит ли убрать его сейчас? Или натравить его на охранника склада?» – услышал он спокойный голос. Понимая, что находится в машине один, а голос явно не принадлежал дьяволу, детектив пришел к одному единственному выводу. «Люциус?» – робко сформировал он у себя в голове обращение. «Ты услышал меня. Теперь я могу ответить на твои вопросы», – раздалось у него в голове. Детектив криво усмехнулся, сжимая руль. Дьявол был прав, у них действительно была связь. Он и Люциус были связаны. И как однажды Люциус прекратил говорить, закрываясь от внешнего мира пологом тишины, желая лишь служить своему отцу, так и МакГаффин был закрыт и глух к голосу антихриста, отказываясь принимать свою судьбу и, наоборот, уходя в человеческий мир и служа им хранителем закона. Они просто разошлись в одно время, чтобы сойтись в этой миссии для уничтожения человечества. «Уже нет необходимости. Я всё узнал»