Часть 1
19 апреля 2018 г. в 00:32
У Реджины кожа до одури горячая, как плавленный воск, а у Эммы — холодная, как лед в её глазах. И когда кожа соприкасается с кожей, контраст ощущений заставляет обеих застонать и желать большего. Гораздо большего.
Одежда срывается быстро, а когда не поддается, то трещит по швам. Поцелуи у Королевы тягучие, сладкие и с легким привкусом горечи, что остается на губах, словно горячий черный шоколад. И блондинка тянется за новым, впиваясь в пухлые губы с неожиданной резкостью и даже грубостью. Женщина поощряет настрой, но не намерена терять контроль над ситуацией и поэтому толкает Эмму спиной на кровать и любуется открывшимся видом несколько секунд.
Девушка лежит и ждет, пока Реджина перейдет к активным действиям, а та искушающе облизывает губы и, наконец, присоединяется к ней. Проводит руками по молочной коже, ухмыляется кровавыми губами. Эмма извивается и стонет от чувственных прикосновений. Отдается во власть Злой Королевы.
Это неправильно, так нельзя. Она ведь дочь Белоснежки и Прекрасного принца; Спасительница, в конце концов. Ей положено быть хорошей и правильной, найти какого-нибудь своего принца, а вместо этого она здесь, в доме мэра Сторибрука, в её постели. Пришла сюда сегодня не в первый и не во второй раз. Они уже обе сбились со счета, только каждый раз ждут новой ночи.
На самом деле, Свон ненавидит эту женщину. За ядовитые ухмылки, саркастичные замечания, что бьют всегда так метко, но больше всего за то, какую власть Реджина имеет над ней. Как может заставить её почувствовать жар в груди лишь одним взглядом темных глаз.
Миллс же ненавидит Эмму в ответ не менее слабо и выражает это в собственнических укусах по всему телу. Ненавидит за то, что Эмма — вся такая добрая и хорошая — жуткая лицемерка, между прочим. Она только притворяется при всех, а потом, под покровом ночи идет к дому Королевы, но отнюдь не за тем, чтобы победить её, как и положено в обычных сказках, а скорее наоборот — добровольно попасть в её плен. Миллс ненавидит Эмму и за то, что у неё какое-то нелогичные наклонности суицидника с этим вечным желанием рисковать своей жизнью. Реджина раздраженно шипит и злится так, что зудят ладони.
Длинные ногти вонзаются в бедра, а губы — в острые ключицы. Свон зарывается пальцами в черные густые волосы женщины и стонет громче от ярких, бурлящих ощущений. Она знает, что Миллс медлит намеренно, мучает её, подводя до края и отступая в последний момент, не давая долгожданного наслаждения. Ещё Эмма знает, что потом отыграется за это, отомстит также медленно, смакуя каждый момент.
Всё вело к этому с самого начала. С самой первой встречи, взгляда и слова. Они могли и не подумать об этом тогда, но всё было предрешено.
Ненависть рождает страсть.
Что ж, у них ненависти хоть отбавляй, а значит, и страсти не меньше. И они дают ей выход в таких вот ночах, от которых не остается ни следа с приходом солнца и о которых никто, разумеется, больше не знает. Они не поймут, скривятся от ужаса и отвращения. Черт, да Эмма и Реджина и сами толком не понимают ничего. Только знают, что тянет друг к другу слишком сильно, чтобы сопротивляться. Хотя и сопротивляться не хочется.
Может, когда-то им удастся это прекратить. Удастся найти других людей и их больше не будет тянуть друг к другу, а эти ночи останутся лишь в воспоминаниях. Но это «может» и «когда-то», так что совсем ненадежно. А сейчас есть сейчас и оно настоящее. Например, острое наслаждение, от которого тело выгибается, громкие стоны, заполняющие всю спальню, если не дом, и поцелуи, пьянящие лучше любого алкоголя.