Centuries

      Сыну поправляет лямку сумки на плече и толкает дверь библиотеки, отчего по помещению разносится скрип давно несмазанных петель. Интересно, когда-нибудь с этим разберутся? Здание довольно старое и время от времени снаружи проводятся мелкие реставрации, но изнутри оно, кажется, остаётся неизменным с прошлого столетия. Вон, даже паутина в том же углу над самым входом, как и когда Хан приходил сюда в прошлый раз.       Кивнув библиотекарю в знак приветствия, Сыну выбрал стол подальше, хотя кроме них в просторном помещении всего одна девушка, с головой ушедшая в записи и окруженная книгами. Даже головы не подняла на скрип.       Конечно, ближе к универу есть ещё одна, более новая библиотека, но и народу там соответственно в разы больше. Здесь неизменная тишина и одиночество, пусть и добираться в два раза дальше, а новые поступления книг раз в полгода.       Сыну улыбнулся уголками губ, наслаждаясь этим. Одиночество для него как глоток воздуха, свобода от всего.       Кажется, книги с необходимой тематикой были в конце зала. Если нет — поищет на втором этаже, правда туда Сыну поднимался всего раз, потому что там стоит то, что требуется посетителям довольно редко.       Здание, на самом деле, изнутри довольно красивое. Хотя даже не здание, а стеллажи с книгами. Почти не потёрты и без царапин, словно здесь никто и не бывает, только иногда библиотекарь смахивает пыль.       Нужный справочник находится быстро. Надо бы и себе такой приобрести. Ну, или меньше спать на парах.       Проходя между рядов, замечает высокого парня. Довольно милый, черноволосый и стройный. Несмотря на то, что тот ростом примерно с него самого, не может дотянуться до верхней полки. Подпрыгивает — без толку, собирается наступить на нижнюю и достать так, но оборачивается на оклик.       — Помочь?       Парень кивает и делает шаг в сторону. Сыну ненадолго уходит и возвращается с табуреткой, заменяющей маленькую лестницу, кладёт свою книгу на полку и достаёт необходимый фолиант. Старый, название почти стёрлось.       — Держи.       — Спасибо, хён.       Сыну улыбается в ответ. У этого парня приятный нежный голос и очень красивое лицо. Возможно, стажер в каком-нибудь агентстве. Но стоит пересечься взглядами, поражается. У черноволосого настолько тёмная радужка, что не видно грани между ней и зрачками.       — Кстати, раньше не видел тебя здесь, — решил завести разговор. — Я Хан Сыну.       Он понятия не имеет — зачем, но с этим парнем тянет просто быть рядом. Болтать, сидеть неподалёку, уткнувшись в книгу или что-то в том же духе, но держать младшего в поле зрения. Странный эффект при знакомстве.       Сыну, предпочитающий компании пребывание в одиночестве, сам удивился своим мыслям. Но вот чего он не ожидал, так это хищной ухмылки на пухлых губах и сузившихся до нормального состояния зрачков, отчего стала видна красная радужка.       — Я знаю, хён.       Парень, на вид младше и намного слабее, с пугающей ловкостью впечатывает его в стеллаж. Враз изменившийся взгляд пугает, вводит в оцепенение. Сыну даже закричать не может, когда кожа на шее полыхнула болью — укус чуть выше ключиц.       По спине пробегает волна мурашек. Его охватывает паника. Сердце отбивает барабанный марш в ушах, почти оглушая.       Хан шипит ему на ухо от режущей боли, изворачивается, толкается всем телом, но не может даже на миллиметр сдвинуть того с места. Взгляд шоколадных глаз стекленеет, Сыну чувствует как тело становится словно ватное, глаза всё тяжелее держать открытыми. Изо всех оставшихся сил отталкивает от себя хрупкого с виду парня, но тот вцепился в него мёртвой хваткой. То ли от потери крови то ли из-за каких-то вампирских чар, яда, чего-то еще, о чём он и понятия не имеет, тело стремительно слабеет, силы пульсирующими ручейками бегут по артериям к шее, а через две ранки на ней к губам вампира, уступая место вялой слабости.       Руки старшего в конец устали цепляться и соскользнули, безвольно повиснув вдоль тела. Сыну начал оседать на пол, чего не ожидал напавший. Положение тела жертвы изменилось, и шею пронзил укол боли — парень не успел повернуть голову и надорвал тонкую кожу еще сильнее, от чего кровь полилась обильнее. Из уголка рта вампира покатилась тонкая алая струйка к белоснежному воротнику, безвозвратно портя его.       Вампир прекращает пить, оттягивает запачканный воротник и собирает каждую алую капельку языком. Раздраженно цыкает, видя по неосторожности надорванные его же клыками ранки, кровь из которых останавливаться не собирается.       Сыну сдаётся, погружаясь в темноту. Ноги подкашиваются, и парню приходится опуститься на пол вместе с ним.       — Сыну. Сыну-я, открой глаза, — просит до странного нежно. — Пожалуйста, хён.       Мягкий голос мёдом течёт в душу, вкрадчивым шепотом вытягивая из когтей беспамятства. Ему хочется подчиниться и, будь Сыну немного менее уставшим, непременно сделал бы так, как просит. Хотя даже сейчас сопротивляться тяжело, хоть веки и словно налиты свинцом. Только вот Хан не знает, но каким-то десятым чувством догадывается, что глаза открывать ни в коем случае нельзя.       Черноволосый поворачивает его голову на бок от себя, ловит губами утекающую кровь, с трудом отрывается, шумно втягивая аромат. Снова зовёт.       — Это не страшно, — поцелуй в подрагивающие ресницы, а затем совсем рядом с губами, и Сыну точно почувствовал едва уловимый металлический запах собственной крови, что уже заставило усомниться в правдивости этих слов. — Сыну, посмотри на меня.       Что-то заставило вампира вздрогнуть от испуга, но Сыну так поглощен его голосом, что не обратил внимания на причину.       — Тс, — вампир почему-то прекратил звать его и переложил с колен на деревянный пол.       Сыну наконец позволил себе расслабиться, заслышав чьи-то голоса, доносящиеся до него словно через слой воды, хотя вампира он слышал вполне чётко. Он не знает, рядом ли тот парень, или уже сбежал. Шагов не было слышно. Сил ни на что не хватает, а и так затуманенное сознание погружается во тьму.