And Heaven, Too

ㅤЭмме было пять лет, когда она впервые узнала, кто такие соулмейты, спасибо её полному энтузиазма учителю, в самый первый свой день в школе. Большинство детей к тому времени уже знали, некоторые из них даже родились с совпадающими символами соулмейтов на их телах. Для Эммы это было открытием. Знать, что был кто-то, созданный только для тебя - звучит почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. ㅤВ итоге оказалось, так оно и было. ㅤЕё восьмой приёмной семьёй была пожилая женщина, мисс Клаудия, и её молодая племянница. Её новая мачеха была однажды замужем, и её муж носил ту же метку, что и она. Это было не на долго. Всё намного сложнее, сказала она однажды Эмме, и так Эмма узнала, что жизнь путанная и сложная, и быть созданными друг на друга ещё не гарантирует счастливый конец. ㅤУ Эммы был ожёг от сигареты на левом запястье, тёмный и грубый на ощупь, почти идеально круглый - прямо рядом с тонкой закрученной линией её метки. И она не могла не думать о том, как забавно это было, до того дня, пока не перестало. Она сбежала зимним утром, потому что ей так всё это надоело, и никому всё равно не было дела, а жизнь продолжалась. ㅤМетка Нила была просто какой-то странной, по виду напоминала полумесяц, так отличающийся от стилизованных символов с заострёнными углами, которые Эмма привыкла видеть на других. С другой стороны, её собственная метка тоже выглядела довольно странно, поэтому она решила, что не ей судить об этом. Сам же Нил был замечательным, он был всем, что ей было нужно, и впервые в жизни она была по-настоящему счастлива. ㅤКому, чёрт возьми, вообще нужен соулмейт? ㅤКогда на её пороге появился Генри в ночь её двадцати восьмилетия, Эмма не могла не заметить, что у ребёнка - у её сына, у её грёбанного сына - метка тоже была довольно необычной. Как выяснилось позже, это было отличительной чертой Зачарованного Леса, изображения вместо слов. Её родители - и это никогда не перестанет быть странным - с их совпадающими наконечниками стрел, след Грэма, круг Руби и звезда Августа. Это была странная мысль, и не та, с которой Эмме было уютно. ㅤРазве это не значит, полуспросила, полуосудила она Дэвида, что влюбиться в кого-то из другого мира невозможно? Слишком уж для сказочных персонажей и их счастливых концов, думала она, потому что как бы всё ни закончилось с Нилом, они были действительно счастливы какое-то время, и... ㅤи потом, разумеется, оказалось, что Нил был точно таким же персонажем книги, как и все они, и Эмма не совсем понимала, как реагировать на это. В одном она была уверена, ей никогда изначально не нужен был соулмейт, и теперь она уверена, что ей точно он не нужен. ㅤВпервые Крюк увидел её метку во время возвращения из Неверлэнда. Он вздрогнул и сбежал - буквально сбежал, - и Эмма не знала, что это вообще значит. Он перед её родителями признался в поцелуе с ней и произнёс вещи, что озадачили её и ослепили, и почти наполнили надеждами, а теперь вот это. ㅤПосле этого он её избегал, и они почти уже были в Сторибруке, когда Эмма поймала его, потому что, чёрт возьми, ей нужно было знать. ㅤ— Ты его знаешь? — в лоб спросила она его. ㅤКрюк моргнул. ㅤ— Кого? ㅤ— Моя метка, — сказала она нетерпеливо. — У кого бы ни была такая же. Ты знаешь его. ㅤЭто должен был быть "он" - она достаточно хорошо знала себя, - и если из всех людей его знает Крюк, был неплохой шанс, что её соулмейт мертв. Скатертью дорога. ㅤОн молчал, облизывая губы, и взгляд Эммы упал на его метку, потому что, будем честны, он не особо-то её и прятал. Метка Крюка была на его ключице, странные извилистые линии могли бы напомнить Эмме о волнах в океане, и, конечно же, напоминали. ㅤ— Я знал, — наконец произнёс он. ㅤЭмме пришлось выдохнуть, потому что вот оно, её безликий соулмейт был реальным человеком, и она не была уверена, что была к этому готова. ㅤ— Хотя и не могу добавить много деталей, — продолжил Крюк, и слава богу. ㅤОна никогда в жизни не чувствовала такого облегчения. ㅤ— Ничего страшного, — сказала она, быть может, слишком быстро. — Я не... особо по соулмейтам. Оставь детали при себе. ㅤИ тогда уже она убежала, а он не последовал за ней. ㅤС тех пор он, казалось, прилагал все усилия, чтобы избегать её, к большому удивлению Эммы. На него это не было похоже - преследовать её с такой решимостью, только для того, чтобы остановиться, понял, что у неё метка другого мужчины. Как будто он ожидал чего-то другого. Это было странно и, возможно, немного разочаровывающе... ㅤно потом всё снова превратилось в ад, и Эмма просто забыла. ㅤЭмма забыла всё, а к тому времени, как вспомнила, начался очередной кризис, и после этого был портал, и после это... ㅤОчень скоро во время их путешествия во времени Эмма обнаружила себя там, где она меньше всего ожидала - в таверне с фестиваля ренессанса, бесстыдно заигрывающая с версией Киллиана Джонса, который намного больше Крюк, чем человек, которого она знала, когда-либо был. ㅤИ потом он нёс её к своему кораблю, словно сцена из какого-то фильма - потому что никто никогда, никогда раньше не делал что-то вроде этого для Эммы Свон, в любой степени опьянения, - его правая рука поддерживала её плечи, левая - под коленями, её голова на его груди, и вот тогда она увидела. ㅤМетка Крюка, та, которую она видела до этого так много раз, была почти полностью потускневшая, чёрный, превратившийся в бледно-серый. Выглядело как старое тату, часть её, и позади - словно новенькая, была простая изогнутая линия, очертания которой Эмма знала душой. Это была, осознала она с волнами паники, та же метка, которую она видела на своей руке день за днём в течение тридцати лет. ㅤИ вот почему она позволила ему поцеловать её, позже, призраку прошлого человека, который любил её так отчаянно - потому что в каком-то дальнем уголке своего сознания она не могла перестать думать, а что если, и как всё могло бы быть с ним, если бы она только позволила себе. ㅤКаким-то образом Эмма заставила себя успокоиться, и вести себя остаток ночи так, словно она не испытала только что одно из огромнейших потрясений её жизни. Она не сказала ничего, пока принц Чарльз вел принцессу Лея по бальной зале, и не сказала ничего, когда они смотрели, как горит Белоснежка, только чтобы понять, что, возможно, всё же есть надежда на счастливый конец. ㅤЭто было уже позже, когда всё было сказано и сделано - Белоснежка и её Прекрасный принц воссоединились на кратчайший момент, и его этот слишком-уж-довольный шепот, должно быть, это семейное, - вот тогда-то Эмма и подняла голову, чтобы взглянуть на него, пытаясь сохранять свой голос как можно более непринуждённым. ㅤ— Так эта твоя метка, — начала она, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он знает, что она знает, потому что он приложил руку к груди, чтобы вдруг скрыть свою метку, и глубоко вздохнул. ㅤ— Чёрт возьми, — произнёс он, звуча как ребёнок, который узнал, что Санта не реален, и Эмма бы засмеялась, если бы она не была, ну, невероятно зла на него. ㅤКрюк закрыл глаза, поднял руку, чтобы почесать за ухом. ㅤ— Это... — он замолк, долго и неровно выдохнул. — Дело совсем не в тебе, красавица. Полагаю, я тоже не особо по соулмейтам, — он слегка ей улыбнулся, и Эмма внезапно почувствовала, что уже не так сильно злится. — Так что я перекрывал её каждые несколько лет или около того уже, ну, вечность. ㅤОна почти задумалась, что значит вечность - имело ли это какое-то отношение к Миле, или дело в чём-то другом, - но она не могла отделаться от вопроса, засевшего в уголках её сознания. ㅤ— Ты собирался когда-нибудь мне рассказать? — Эмма обнаружила себя, задающей этот вопрос... ㅤпотому что как смел он вести себя, словно влюблённый дурак, с такой лёгкостью разрушать все те стены и границы, что она выстраивала годами, словно всё было так просто, словно он бы никуда не ушёл, оставляя после себя только руины и пепел. ㅤЕго нерешительность была тем ответом, который был ей нужен, но потом он закатил глаза, совершенно игнорируя её взгляд. ㅤ— Да ладно, Свон, — сказан он. — Как будто ты бы не сбежала от меня, как от дьявола, если бы я сказал тебе. ㅤИ Эмма не хотели ничего больше, чем отказать ему в удовольствии быть правым, хоть раз, но он так чертовски хорошо её знал - и когда это перестало раздражать и стало чем-то, что ей действительно нравилось? ㅤ— Не сбежала бы! — всё равно произнесла она, хотя в ответ получила лишь то, что и ожидала: раздражение и довольство. ㅤНо в этих голубых глазах была такая нежность, и это было почти ошеломляющим, каким любящим был этот взгляд. ㅤ— Ладно, может и сбежала бы, — поправилась Эмма, получая в ответ ухмылку. — Но... — и она прервалась, столкнувшись с тем, что собиралась сказать. — Я не убегаю сейчас, правда ведь? ㅤ(И когда она поцеловала его, позже, это значило куда больше, чем в первый раз. Это было принятие, полное и окончательное, всего того, чем они были, и могли иметь, и могли когда-либо быть, и возможностей, и надежд, и новых начал.) ㅤ(И может, глубоко внутри, любви.)