Мужчина мечты.

Чонгук знает Намджуна не первый год. Точнее, думает, что знает. И немного разочаровывается каждый раз, когда понимает насколько он далек от истины. Вообще он наблюдательный парень, квестовые игры на приставке его конек, пусть он и предпочитает файтинговые. Он как-то интуитивно всегда разгадывал загадки, словно гончая, что мгновенно улавливает след. Но все оказалось совсем иначе. Потому что Чонгук всегда думал, что Намджуну нравится дизайнер, что участвовала в реконструкции их кафе. Он ревностно следил за тем, как долго они общаются. Как часто Намджун проводит по губам пальцами, когда задумывается, сидя над очередным эскизом. Как улыбается и поправляет пряди волос, что падают на лицо. Это было настолько похоже на флирт, что Чонгук едва не подавился молоком, услышав от второго официанта, Чимина, что их начальник совершенно не похож на собственную кузину. Чонгук тогда едва не выпалил, что видел как они флиртовали, но успел заткнуть рот разноцветной трубочкой, делая очередной глоток и не обращая внимания на ехидный взгляд Юнги. Он потом еще некоторое время пытался всматриваться в чужие черты и искать в них общее, но не получилось. Проект отложился на неопределённый срок, и они остались дорабатывать летний период в прежней обстановке. Было даже немного жаль, Чонгук видел эскизы и ему они понравились, а вот Юнги, кажется, довольно выдыхает. Он, как первый помощник Намджуна, не хотел с этим всем связываться, и даже отчасти рад, что их филиалу в очередной раз «зажали» финансирование. Жизнь возвращается в свое русло. Работа идет чередом, заказ сменяется заказом, а смена бежит за сменой. Чонгуку все еще нравится его начальник, но он настолько смирился с этим за два года работы в этом кафе, что сократил даже время, которое может непрерывно смотреть на него. Разумеется, думая, что этого никто не видит. А потом сам видит то, что не хотел бы. И, казалось бы, он сам не так чтобы девчонкам под юбки заглядывать горазд. Но когда ты застаёшь своего начальника прижатого к стене его кабинета неизвестным парнем, что совершенно нагло проводит ладонями по чужим ягодицам, и целует губы, о которых ты сам мечтал ни раз. Все как-то моментально переворачивается, застревая где-то в горле. Намджун замечает его первым и слегка отталкивает неизвестного гостя, стыдливо принимаясь поправлять очки. - Чонгуки, ты что-то хотел? Хотел, конечно же! Спросить, сможет ли он перенести свою смену на два часа во вторник. Но теперь у него намного больше вопросов, которые, к сожалению, он не может озвучить. Чонгук только отрицательно мотает головой и пятится из кабинета, уже на улице напарываясь на удивленный взгляд Тэхена, что поджимает губы, и совсем тихо спрашивает. - Не отпустил, да? У него в кармане два билета на концерт, а у Чонгука смена во вторник, и его начальник как минимум бисексуал. И, если раньше он в нереальных мечтах представлял себе такой вариант, где Намджун все же обращает на него ответное внимание, даже не смотря на то, что они оба мужчины, то теперь, с одной стороны, это стало более реальным, а с другой… Чонгук же видел внешние данные его возможной пассии, и шансов у него самого вообще-то и нет. Он, конечно, не урод, но, по сравнению с этим взрослым мужчиной, с модельной внешностью и в мягко розовом длинном балахоне, он явно проигрывает. Чонгук долго вечером рассматривает свои черты лица и вздыхает. Открывает гардероб и смотрит на свою повседневную одежду. Обычные футболки, драные джинсы, кожаная куртка и черные балахоны. Ничего яркого: ни в шкафу, ни на лице. Правда, лицо явно становиться ярче на следующий день. Когда Намджун как-то непривычно мнётся перед закрытием и просит Чонгука задержаться. Тэхен только спрашивает, подождать ли его, но получает отказ. Они живут рядом, и чаще всего отправляются после вечерней вместе, но на улице похолодало, а Тэхен в одной толстовке, и Чонгук не хочет, чтобы друг окончательно продрог пока он сам стоит у чужого кабинета и не может в него войти. Хотя, как оказывается, все не так уж и страшно. Если, конечно, не акцентировать внимание на том, что человек, в которого ты тайно влюблен, встречается с одним из ведущих кулинарного шоу по кабельному. И началось у них это практически тогда, когда Чонгук сам попал в кафе. И, если сразу после приглашения, Чонгук, стоя перед чужой дверью, обещал себе радоваться любому исходу кроме увольнения, то теперь он только расстроенно вздыхает, выходя из кафе на улицу, и жалеет, что так и не начал курить. Для пафосного момента подошло бы. Этим же вечером он находит инстаграм того самого Сокджина и листает его фотографии. Яркие, солнечные. Совершенно ни о чем не говорящие постороннему человеку. Но в груди у Чонгука что-то болезненно сжимается, когда он видит на столике рядом с чашкой кофе знакомые очки. Или же рассматривает чужую селку на фоне белых простыней. Зная, что на них же спал Намджун буквально недавно. Потому что он сам рассказал ему, что они живут вместе. За первой банкой пива в своем же кабинете и нервными движениями, что едва не опрокинули все на самого Чонгука. Он всячески пытался оправдать свою ориентацию и выкрутить Сокджина. Говорил, что знает Чонгука не первый год, и он явно хороший парень. Но осуждать он не будет, если его мнение о начальнике изменится. И оно изменилось. Чонгук засыпает в этот вечер и думает лишь о том, что женщину в чужой постели ему было бы перенести проще. Потому что, прокручивая момент с поцелуем в кабинете, так просто было представить чужую мужскую руку своей собственной. Оглаживающую ягодицы Намджуна, впивающуюся в ткань черных брюк. А еще лучше, проползающей под белый халат, что висел в квартире у этого самого Ким Сокджина. Если раньше Чонгук чаще представлял, как по его телу скользят чужие руки, обратная перспектива оказалась настолько сладка, что в ванную ему позже пришлось вернуться. А потом еще три месяца он тайно вздыхал, наблюдая за тем, как Намджун берет с собой из кафе тортик, выбирая самый красивый кусочек, или же замечая на его шее красноватые пятна. Не то что бы Чонгук завидовал, он просто с ума от этого сходил, но не вмешивался. Даже когда заметил, что в Намджуне что-то изменилось. И без того достаточно замкнутый, он практически вообще перестал говорить о чем-то помимо работы. Оставался допоздна и даже с утра приходил такой, что Юнги без разговоров делал ему самый крепкий кофе, добавляя туда больше молока и сахара. Чонгук приносил эти большие стаканы и преданно заглядывал в глаза, пока не набрался смелости спросить банальное: -Что-то случилось? Намджун тогда очевидно задумался и, хохотнув, сказал, что ничего необратимого не произошло, просто их дороги с Сокджином разошлись. Он еще много потом философствовал, и Чонгук только согласно кивал, пытаясь заглянуть глубже в свои мысли и понять. Отчего он не чувствует облегчение? Почему ему так больно смотреть на то, как у него самого появляется шанс? Они потом говорили об этом с Тэхеном, единственным другом, который знал про него все тайны, и хранил их даже бережнее чем свои. В тот раз он лишь пожал плечами, тихо бурча. - Наверное, это и есть настоящая любовь. Тебе просто не хочется, чтобы он страдал, даже если для этого придётся делать это самому. Высшее самопожертвование, правда? Но все же рассмотри это как шанс. И Чонгуку требуется время, чтобы принять решение его не упускать. Он начинает свои ухаживания аккуратно, стараясь не казаться навязчивым. Просто понемногу начинает делать для Намджуна что-то большее, чем кто-то другой. Приносит ему утренний кофе, знает какие статьи и в каких журналах ему нравятся и покупает печатные версии. Напоминает тому, что нужно поесть, или о встрече с поставщиками и директором. Пытается сделать все, чтобы врасти в чужую жизнь максимально плотно, незаметно пуская корни в чужую ежедневность. И у него это начинает получаться. Намджун все больше улыбается, замечая журналы. Начинает исправно есть, хотя периодически канючит. Снова пытается шутить. А потом просто приглашает на общий выходной Чонгука выпить. Они вместе выбирают пивную, хотя Чонгук больше тратит внимания на моменты, когда можно заглянуть начальнику через плечо и посмотреть на экран его смартфона, незаметно вдыхая и прислушиваясь к звукам парфюма. Они выбирают пивную рядом с домом Намджуна. Смотрят какой-то шумный матч, говорят ни о чем. И Чонгук совсем немного претворяется, когда встает со стула, чуть покачиваясь. Намджуну не нужно много времени, чтобы пригласить его к себе. Всего лишь жест заботы, не больше. Но если в лифте сдержать себя было просто сложно, то, когда Намджун принимает душ и выходит оттуда в белом халате, и своих рабочих очках, со все еще уложенными волосами, открывающими лоб, у Чонгука отказывают тормоза. Он подходит в плотную и уверено смотрит в глаза, опуская ладони на махровый пояс, стягивающий мягкую белую ткань. - Если ты меня остановишь, я правда уйду. Но сделай это сейчас. – Это Чонгук шепчет уже куда-то в уровень смуглой шеи, застывшего, словно статуя, Намджуна. Едва не сходя с ума от желания коснуться и понимая, что скорее всего поспешил. Растоптал все месяцы, что пытался примоститься ближе, срываясь на банальную пошлость, стоило только увидеть одну из своих частых пододеяльных фантазий. И Намджун действительно останавливает, упираясь широкими ладонями в плечи, и если не отталкивая, то точно устанавливая дистанцию. - Подожди, Чонгук. Ты просто не понимаешь, что делаешь. - Конечно понимаю, я хотел этого почти три года. – Чонгук и правда не хочет говорить это так просто, но слова срываются от досады сами, отдаваясь нерушимым грохотом среди сбитого дыхания. А Намджуну, кажется, и этого не достаточно. Он мягко ловит за подбородок и вынуждает поднять голову, чтобы поймать чужой взгляд. Невольно начиная улыбаться такому милому в своей обиде лицу Чонгука. - Три года?- Пальцы мягко скользят вдоль шрама на щеке и путаются в волосах. А, пробегающий по пухлым губам язык, кажется и вовсе издевкой над чужими нервами. Вот только глубокий шепот на ухо скорее благословение. – Тогда ты сможешь потерпеть еще немного. Мне нужно немного времени, а тебе в душ. Согласен? И, конечно же, Чонгук согласен. Он не станет противиться, даже если этот шепот предложит ему выйти из окна, взяв с собой вместо парашюта зонтик. - Я буду ждать тебя не больше двадцати минут и время уже пошло. У Намджуна улыбка дьявола, и Чонгук готов продать ему свою душу. Но послушно направляется к ванной, раздевается со скоростью солдата и забирается под прохладные капли воды. В надежде поймать хоть какое-то подобие душевного равновесия. Но дикое желание сменяется ошеломляющей неуверенностью. Поэтому, когда он выбирается из душа, и смотрит на себя, едва ли не дрожащего от холода, в зеркале его радует только то, что он не забросил спортзал вслед за Тэхеном. Потому что, скатывающиеся по накаченному прессу капли, смотрятся вполне неплохо. Чонгук, не задумываясь, выдавливает чужую зубную пасту себе на указательный палец и решительно избавляется от запаха пива. Зачесывает влажные волосы пятерней назад и делает пару глубоких вдохов, прежде чем выйти из ванной комнаты. На удивление Намджун находится на кухне, вышагивая ровные круги по маленькому пространству и потирая переносицу пальцами. Прижимает телефон к уху и быстро говорит о размещении рекламы рядом с их кафе. Смотрит на Чонгука и словно виновато прикусывает губы, получая ободряющую улыбку в ответ. Вообще, вся эта картина кажется Чонгуку до невероятного милой, и, если представить, что сейчас он занимает в этой квартире не чужое место, можно почувствовать себя по настоящему счастливым, садясь на табурет и краем глаза наблюдая, как распахивается от каждого шага чужой халат, как открывает вид на крупные, острые коленки длинных мужских ног. Как заманчиво прикрывает линию бедер. Возможно, капли воды исчезают с него так быстро, только потому что от одного воображения у него явно поднимается температура, и не только она. Намджун садится напротив него, упираясь локтем в стол, и устало закатывает глаза. Всем видом показывая, что тоже хочет скорее отвязаться от позднего звонка. Кладет ногу на ногу, а дальше Чонгуку совершенно плевать, о чем там говорит рекламный агент, который совершенно не понятно почему еще не закончил работать. Куда как важнее для него следить взглядом, как немного распахивается чужой халат на груди, открывая острые ключицы и широкую грудную клетку. Как ласково по коже соскальзывает подол халата, обнажая чужие ноги выше. Выше, чем до середины бедра. И если это не соблазнение, то будь он проклят. Потому что это можно считать только чистой воды провокацией. На которую он с радостью ведётся. Касаясь пальцами сначала коленки, чтобы дальше проскользить по ней всей ладонью. Чуть стискивая пальцами кожу и, не раздумывая, согнуться так сильно, чтобы можно было коснуться губами бедра, поднимаясь немного выше, и щекоча его дыханием, чувствуя чужие пальцы в своих волосах. Которые явно поощряют. Гладят по голове, мягко касаются за ушком. Чонгук выцеловывает кожу над коленом, пальцами второй руки проводя поверх косточки на лодыжке, прежде чем подняться выше. Кончиком носа помогая белой махровой ткани щекотать чужую кожу, пока сам он пробирается губами выше. Пока рука Намджуна наоборот скользит по его спине ниже. Оглаживая позвоночник, практически добираясь до поясницы, прежде чем найти в себе силы и, ответив на все вопросы, вежливо распрощаться, практически отбрасывая в сторону телефон и притягивая к себе этого наглого мальчишку за волосы. Первым начиная целовать в губы. Намджун чувствует, как Чонгук едва не растекается в его руках, но не успевает заметить, когда он умудряется развязать халат, что распахивается мгновенно, открывая чужому изголодавшемуся взгляду потрясающе приятный вид. - Идем в спальню. И Чонгук совершенно не против, даже если на кухне, со включенным светом, было видно гораздо больше. В спальне он позволяет себе быть упрямее и настойчивее, пока не видит чужих глаз, но чувствует мягкую податливость. Пока гладит по обнаженным плечам, сталкивая с них халат и оголяя кожу. Пока покрывает поцелуями ключицы, едва ощутимо прикусывая кожу рядом с левым соском. Когда мягко опускается на Намджуна сверху, поцелуями же, наоборот, скользя ниже. До самих паховых волос. Именно тогда он решается посмотреть в чужое лицо, и различает в чужих стиснутых пальцах и прикушенной губе столько желания, сколько и не мечтал никогда в этой жизни увидеть. Вбирая чужой член в рот и опускаясь по возбужденной плоти ниже, Чонгук решает для себя, что собирается запомнить каждое мгновение. И воплотить в жизнь столько фантазий, сколько это вообще возможно. Поэтому он пытается взять максимально глубоко и вылизывать языком по всей длине так старательно, как если бы от этого зависела его жизнь. Которая едва не покидает его тело вместе с душой, когда Намджун призывно раздвигает ноги, выпуская из глубин легких первый хриплый стон. Чонгук чувствует, как дрожь пробирается по его собственной спине, и мягко касается Намджуна между ягодиц, сам не сдерживая стона, когда чувствует смазку под своими пальцами. И этот стон, кажется, проходится не только по его собственным нервам. Потому что через пару секунд, его притягивают к себе ближе. И снова целуют. Настолько умело и настойчиво, что у Чонгука темнеет в глазах. А может быть, это от того, что он проникает первым пальцем в чужое тело и чувствует, как его ждали, мягко проталкивая второй. Вставляя их под разными углами и задавая ритм еще и поцелуями. Намджун под ним стонет и, возможно, оставляет царапины на спине. И если первое заставляет член Чонгука дергаться, то о втором он подумает завтра. А сегодня у него есть эта ночь, в которой он мягко устраивается между чужими бедрами, оставляя яркий след над тазовой косточкой, и, придерживая ногу Намджуна под коленкой, медленно проникает в его тело. В то самое, о котором мечтал не один год. О пластичности которого даже не догадывался. Ведь Намджун никогда так не прогибался в спине, не запрокидывал голову, пытаясь спрятать свой стон за перегородкой стиснутых зубов. И все это настолько умопомрачительно хорошо, что Чонгук боится не выдержать долго, обхватывая чужой член ладонью и двигая ей немного быстрее, чем позволяет себе врываться в чужое тело. Вот только Намджун оказывается до удивительного чувствительным. Он пачкает живот спермой первым и ,обхватив Чонгука за шею, притягивает к себе, чувствуя как нарастает скорость чужих движений, как смешиваются капельки пота на их коже. Чонгук сам выскальзывает из его тела, в несколько движений ладонью доводя себя до конца и тяжело дыша. Падает рядом на простыни и переживает эти невероятные волны наслаждения и онемение во всем теле. И, наверное, от такого можно и умирать, вот только с этим он спешить точно не будет. Потому что тот, в кого он был влюблен, так долго касается его волос и явно улыбается, произнося. - Я дам тебе не больше пятнадцати минут отдышаться, прежде чем потребую повторения. - Мне хватит и десяти.