миррор-миррор, ключик и западня, скольким надо помочь во тьме покажи мне тех, кто храбрей меня, чтобы было, где брать пример. (с) Джек-с-Фонарём
Игнис на всю жизнь запомнил тот день, когда познакомился с Гладио. Сын Кларуса Амицитии с самого детства был частым гостем во дворце, но друг другу их не представляли – не видели необходимости. Почему-то считалось, что мальчишки в любом случае найдут общий язык. Их пути практически не пересекались: на тот момент семилетний Гладио все время крутился возле королевских гвардейцев, с гордостью называя себя одним из них, хотя до официального вступления в гвардию ему нужно было ждать еще, как минимум, столько же. А все внимание шестилетнего Игниса было сосредоточено на маленьком принце, лишь недавно попавшем под его опеку. С Ноктисом не возникало почти никаких проблем: трехлетний принц не был капризным, зато отличался повышенной любознательностью, поэтому за ним все равно требовался глаз да глаз. В тот самый знаменательный день знакомства будущих близких друзей последнего короля Люциса Игнис и Ноктис находились в дворцовой оранжерее, где специально для юного монарха была сооружена большая песочница. Ноктис строил большой песчаный замок под бдительным руководством Игниса, когда на желтую поверхность песочницы упала чья-то внушительная тень. Игнис тут же подобрался, инстинктивно прикрывая собой принца, и увидел ни кого иного, как Гладиолуса Амицитию, широко расставившего ноги и упершего руки в бока. Смерив их обоих презрительным взглядом, будущий щит короля заявил: – В песке возятся только сопляки. Игнис оставил его реплику без ответа и вновь сосредоточил свое внимание на песчаном замке. Зато Ноктис тут же переключился на новый объект и, подползя к краю песочницы, уставился на Гладио своими огромными синими глазами. Игнис уже хотел забрать его, когда Гладио, неудовлетворенный недостатком внимания к своей персоне, фыркнув, пнул песчаный холмик ногой. Скорее всего, он хотел таким образом выразить свое негодование по поводу детских развлечений и ни в коем случае не думал причинять вред принцу, но облако песка, поднявшееся после удара его ноги, запорошило глаза Ноктису. Тот потер их руками, сделав только хуже, и всхлипнул. Из его глаз обильно потекли слезы. Гладио оторопело застыл, не зная, что делать. Игнис тут же взвился, подхватывая принца на руки и прижимая к себе. Маленький принц, захныкав, уткнулся мокрым носом в его плечо. Проходя мимо Гладио, Игнис остановился и, смерив его оценивающим взглядом сквозь стекла очков, тихо и спокойно произнес: – Если ты еще раз причинишь ему боль, я тебя убью. И ушел, не оборачиваясь, оставив изумленного Гладио смотреть себе вслед. Возможность все же осуществить свою угрозу представилась Игнису спустя семь лет, когда Ноктис начал свои тренировки с будущим телохранителем – все тем же Гладиолусом Амицитией. К этому времени отношения Игниса и Гладио перешли в разряд вежливо-дружелюбных: они здоровались при встрече, могли перекинуться парой фраз, но не больше. Когда же Ноктис начал приходить с тренировок весь покрытый синяками и ссадинами, а на расспросы отмалчивался, Игнис вновь решил взять дело в свои руки. Он мог бы отправиться прямиком к королю – как доверенное лицо принца он имел непосредственный доступ в кабинет и покои короля в любое время дня и ночи – но подумал, что эту проблему может решить самостоятельно. Каково же было удивление Гладио, когда щуплый невысокий паренек в очках однажды вошел в тренировочную комнату, взял со стойки боккэн и со всей силы треснул им Гладио по плечу. Гладио не ожидал удара, но все же не упал, сумев сгруппироваться в последний момент. Одним сильным движением он вырвал боккэн из рук Игниса и замахнулся на него, но, к его огромному удивлению, очкарик не пригнулся, а яростно ринулся на него, сбивая с ног. Они какое-то время неуклюже возились на полу, награждая друг друга ударами – точнее, бил один Игнис, Гладио пытался блокировать. Наконец ему удалось обезвредить яростного очкарика, приперев его к полу и усевшись сверху. – И что на этот раз? – устало спросил он, пытаясь отдышаться – несмотря на щуплое телосложение, дрался Игнис совсем не по-детски. Игнис тоже тяжело дышал и по-прежнему сопротивлялся, пытаясь сбросить с себя Гладио, но услышав вопрос, как-то разом успокоился. Его очки сбились набок: как не свалились и не разбились – оставалось загадкой. – Я уже говорил тебе… – с расстановкой из-за сбитого дыхания произнес он, – чтобы ты… не смел причинять боль Нокту… – Вообще-то я не «причиняю ему боль», как ты говоришь, – передразнил Гладио. – А тренирую. Будущий король должен быть сильным, правда, я сомневаюсь, что из этого что-то выйдет. Я бы лучше потренировал тебя – никогда бы не подумал, что такой дрищ сможет свалить меня с ног. Игнис картинно закатил глаза и фыркнул. – Может, ты наконец-то слезешь с меня? – поинтересовался он. – А ты больше не будешь драться? – уточнил Гладио. – А ты так этого боишься? – Игнис иронично изогнул бровь, и кровь ударила Гладио в лицо. Что-то смущенно пробормотав, он отпустил его, поднимаясь, и протянул руку, чтобы помочь Игнису встать. Тот раздумывал несколько секунд, а затем принял протянутую руку и грациозно вскочил на ноги. Гладио хотел выдернуть ладонь, но Игнис крепко сжал ее и, поправив очки, внимательно посмотрел ему в глаза. – На этот раз я тебя прощаю, – сказал он и, не дожидаясь ответа, вышел. Гладио второй раз в жизни остался стоять с открытым ртом, глядя ему вслед. После этого случая их отношения слегка изменились – теперь их можно было назвать приятельскими. Близкими друзьями они, конечно, не стали, но при встрече могли остановиться и поболтать о том о сем, особенно после того, как успехи Ноктиса в тренировках возросли. Каждый из них по-прежнему был занят своими делами: Игнис заботился о Ноктисе, а Гладио тренировался и нес службу во дворце, но иногда они могли устроить дружеский спарринг – и не всегда победу одерживал Гладио. Все изменилось в один день, когда Ноктису уже исполнилось восемнадцать, и он два года жил в собственной квартире. Однажды вечером на мобильный телефон Игниса поступил звонок от принца. Игнис, конечно же, тут же поднял трубку и, услышав дрожащий голос Ноктиса, едва не поседел: – Игги, приезжай скорее ко мне… И аптечку захвати! Отцу только ничего не говори. – Ты ранен?! Что случилось? – Нет, не я, со мной все нормально. Просто приезжай. Игнис не стал тратить время на дальнейшие расспросы, а, схватив аптечку, опрометью бросился в гараж, завел автомобиль и вылетел на улицу, игнорируя все правила дорожного движения. Наверное, ему помогли счастливый случай и королевские номерные знаки, потому что он не только умудрился не попасть в аварию, но и не был остановлен блюстителями порядка за значительное превышение скорости. За две секунды преодолев расстояние от лифта до квартиры принца, в дверях он столкнулся с самим Ноктисом, тут же схватившим его за плечи. – Игги, наконец-то! Так все глупо вышло… тот странный мужик… я вообще ничего не понял… – Ты точно в порядке? – еще раз уточнил Игнис, окидывая Ноктиса придирчивым взглядом, еле сдерживаясь, чтобы не проверить его состояние собственноручно, а затем принюхался: – Ты что, пьяный? – Да… нет… не важно, – промямлил Ноктис и потащил Игниса в гостиную. Там, на диване, прижимая какую-то тряпку к окровавленному лицу, восседал Гладиолус. Игнис тут же подскочил к нему, заставив отнять тряпку от лица, чтобы оценить ущерб. Лоб и щеку Гладио с левой стороны пересекал длинный глубокий порез, но глаз, к счастью, не пострадал. – Меня сейчас вырвет… – пробормотал за его спиной Ноктис. – Не выношу вида крови… – Ну так выйди отсюда! – резко произнес Игнис. – Слабак, – прокомментировал Гладио. Ноктис что-то пробормотал и скрылся за дверью. Игнис кивнул Гладиолусу на диван: – Ложись. – Да это простая царапина, не стоит так заморачиваться, – отмахнулся тот. – Кровотечение уже почти остановилось. – Не спорь со мной. Гладиолус вздохнул и улегся на диван. Игнис подложил ему под голову подушку, а затем внимательно осмотрел рану. Кровотечение действительно прекратилось, а сама рана не была такой уж глубокой. – Порез совсем небольшой, зашивать не придется, – прокомментировал он. – Тебе повезло, что глаз не пострадал. – Глупо все как-то получилось, – пожал плечами Гладиолус. – Не дергайся, – Игнис принялся обрабатывать края раны антисептиком. – Что вообще произошло? – Да бред какой-то. Встретился с Ноктом в центре, уже шли к машине, и тут этот чудик – появился, словно ниоткуда. Я даже его лица разглядеть не сумел, у него на глаза шляпа была надвинута. Одет в какое-то старое пальто, да и несло от него, как от помойки – бомж, наверное. И вдруг достал нож и бросился на Нокта – вот просто так, без предупреждения. В последний момент успел прикрыть его. – Высокий, – пробормотал Игнис. – Чего? – переспросил Гладио, пытаясь поймать кулон Игниса, качающийся перед лицом. – Не трогай, – Игнис легко шлепнул его по руке. – Бомж, говорю, высокий, раз до лица твоего достал. – А, да, наверное, – согласился Гладио. – Я как-то не обратил внимания. – Поверить не могу, что ты так подставился, – усмехнулся Игнис, накладывая марлевую повязку на рану. – Теряешь хватку, щит. – А что мне его, мочить надо было? – Гладио приподнял бровь. – Он же гражданский. Я его скрутил и передал армейским, они как раз поблизости околачивались. Не знаю, что с ним потом стало. Игнис кивнул с серьезным видом. Гладио внимательно посмотрел на него. – У тебя красивые глаза. Зря ты носишь очки. – Ты что, тоже пьяный? – спокойно спросил Игнис. – Ну, немного. Надо же было как-то стресс снять. – И Нокта ты напоил? – Да что там напоил, он выпил всего пятьдесят грамм, – отмахнулся Гладио. – Кто ж знал, что его так развезет? – Чтобы это было в первый и последний раз, – строго сказал Игнис, выпрямляясь и оценивая качество наложенной повязки. – Ну что, жить будешь. Правда, шрам, наверное, останется. – Ничего. Шрамы украшают мужчину, – усмехнулся Гладио, приподнимаясь. – Какой идиотский стереотип, – Игнис закатил глаза. – Наверное, ты прав, – задумчиво произнес Гладио, смерив его оценивающим взглядом. – Тебе бы они не пошли. Игнис оставил его реплику без ответа, отправившись проверить, как поживает принц. С этого памятного дня его отношение к Гладиолусу изменилось окончательно и бесповоротно. Если тот смог рискнуть собственным здоровьем, чтобы спасти Ноктиса, значит, имел полное право называться его, Игниса, другом.****
Гладио на всю жизнь запомнил тот день, когда чуть не потерял Игниса. Когда дредноут врезался в мост, он предусмотрительно прикрыл Промпто, потому что знал – Игнис сможет о себе позаботиться, в отличие от взбалмошного друга его высочества. И не ошибся, хотя на чертовых полчаса, пока Игнис не ответил по внутренней связи, клял себя последними словами и не находил места. Даже накричал на Игниса, когда тот в очередной раз не ответил на сообщение сразу. Просто не мог представить, что будет, если… Даже думать об этом не хотел. Как и не хотел думать о том, что на самом деле чувствует к этому странному, холодному и неприступному человеку. Не хотел, но пришлось. В порыве эмоций он даже написал Игнису записку и оставил в одном из потайных мест, надеясь, что тот ее не найдет. Потому что пожалел тут же, как только дописал последнюю строчку. Он, Гладиолус Амицития, впервые признал свою неправоту и попросил прощения. И он прекрасно знал, что этот факт будет для Игниса красноречивей всех признаний. Гладио так и не узнал, нашел Игнис записку или нет, а спросить побоялся. Вот и еще одно доказательство его слабости, ведь раньше он не боялся ничего, кроме бесчестья. Пока они с Промпто бегали по опустевшему, полуразрушенному, заваленному телами магитехов и альтиссийских солдат городу в попытке добраться до алтаря, желая и боясь увидеть то, что там произошло, Гладио казалось, что он спит и видит какой-то дурацкий сон. Ведь только во сне из морских глубин поднимаются огромные страшные чудовища, чтобы в одно мгновение уничтожить то, что веками создавалось людьми. Только во сне или в сказке, но в сказки Гладио уже давно не верил, и уж точно не думал, что когда-нибудь очутится в одной из них. Они успели. Игнис и Ноктис были живы, и пока Промпто суетился возле принца, Гладио вновь проявил слабость, коснувшись шеи Игниса, чтобы почувствовать, как быстро бьется тонкая венка. Проверять, жив ли он, не было необходимости – когда Гладио подошел к Игнису, тот шевелился и тихо стонал, но он просто не смог удержаться. Ему нужно было не только увидеть, но и почувствовать, что Игнис теплый и живой, лишь тогда он окончательно убедился в этом. В практически любом популярном фильме помощь приходит тогда, когда все уже закончилось. Это один из самых известных штампов. Оказывается, в реальности бывает так же – как только утихли разбушевавшиеся волны, и скрылся за горизонтом последний имперский дредноут, Альтиссия вновь ожила. Вокруг бессознательного принца тут же возникла толпа, все что-то говорили, куда-то спешили, к принцу тут же приставили целую команду врачей, оттеснив даже верного Промпто. На Гладио и лежавшего у его ног обессиленного Игниса никто не обратил внимания. Гладио схватил первого попавшегося под руку медика и буквально заставил его оказать Игнису помощь. А затем подхватил Игниса на руки и направился к гостинице. Он не сразу понял, что случилось. Конечно, ему бросились в глаза жуткие ожоги на лице друга, но то, что тот ослеп, стало для него неожиданностью. Игнис не приходил в сознание всю ночь, бредил, что-то говорил о королях, кольце, почему-то имперском канцлере Изунии и все время просил прощения у Ноктиса. В конце концов это даже разозлило Гладио, потому что принц чувствовал себя гораздо лучше, чем сам Игнис, и уж точно не нуждался в извинениях. Нарезая круги по полутемной комнате, он в очередной раз остановился у кровати и лишь тогда заметил, что один кулак Игниса крепко сжат. Гладио решил, что это от боли, но тут ладонь Игниса приоткрылась, и Гладио увидел, что все это время тот сжимал то самое кольцо. Обычно Гладио не отличался проницательностью, но тут все сразу встало на свои места – и странные ожоги на лице Игниса, и его просьбы о прощении. В сердцах он схватил Игниса за плечо и хорошенько тряхнул, совсем забыв о том, что тот болен. Игнис неожиданно приоткрыл глаза. – Очнулся? – зло спросил Гладио, выхватывая кольцо из его ладони. – Ты можешь мне объяснить, как оно оказалось у тебя? Ты что, совсем ебанулся?! Какого хрена ты его надел?! Или хочешь сказать, что не делал этого?! Игнис, глядя прямо на Гладио затуманенными глазами, протянул руку, слепо цепляясь за его предплечье, нащупал ладонь и кольцо в ней, а затем отвернулся. – Игнис? – растерянно позвал Гладио. – Я, наверное, немного погорячился… – Ты все правильно сказал, – тихо ответил Игнис. – Я зря надел его. Но я ведь не знал. Не знал, что это бесполезно, и сделал только хуже. – Ты можешь рассказать, что случилось? – Гладио присел на край его постели. – Не сейчас, – пробормотал Игнис. – Мне нужно подумать… И отдохнуть. Как Нокт? – Нормально, отсыпается, – буркнул Гладио. – Это хорошо, – Игнис едва заметно улыбнулся. – Отдай мне кольцо. – Он протянул открытую ладонь, все еще не поворачиваясь. – Игнис, – позвал Гладио. – Посмотри на меня. – Вряд ли это что-то изменит, потому что я тебя не вижу, – улыбка Игниса стала горькой. – Короли Люциса дорого берут за свое благословение. Думаю, мне еще повезло. Гладио мгновенно захлестнула такая волна эмоций, что он испугался, что взорвется. Ему нужно было выйти отсюда, пойти прогуляться, напиться, подраться – не важно, но только не находиться прямо здесь и сейчас. Поэтому он молча вложил кольцо в ладонь Игниса и вышел. Игнис так и не рассказал ему, что тогда произошло. Дальше события развивались слишком стремительно, и им так и не удалось нормально поговорить. Нервная поездка до Картаники, когда Гладио все же не сдержался и выплеснул накопившуюся злость на того, кто, по его мнению, и был виновен во всем произошедшем – на Ноктиса. Тогда Гладио второй раз в жизни пожалел, что ему приходится защищать такого принца, и что он не погиб в Инсомнии вместе с отцом. Но резкая фраза Игниса отрезвила его, как всегда. Если и был в жизни Гладио якорь, не дававший скатиться в пучину безумия, то этим якорем был Игнис. Дальше стало только хуже: сгоревшее поместье в Тенебре, нападение, судорожная гонка со временем – сначала, чтобы успеть добраться до Гралеи, затем – чтобы отыскать Ноктиса и Промпто. Гладио потерялся во времени, он не знал, день сейчас или ночь, знал только, что должен сражаться и идти дальше, а еще прикрывать Игниса, теперь остававшегося лидером только на словах. А потом Ноктис исчез. Они положили целую орду демонов и добрались до Кристалла лишь затем, чтобы вновь встретить Изунию. Тогда-то Гладио наконец понял, что канцлер на самом деле не тот, за кого себя выдает. А последующий разговор с Игнисом лишь подтвердил его догадки. Игнис держался молодцом до самой Альтиссии. Он молчал, пока они ехали мимо холодного Гороваса, и мимо сгоревшего Тенебре, и пока садились на корабль, вновь доставивший их в столицу Аккордо. Иногда он ронял односложные бессвязные фразы, иногда даже пытался шутить и один раз – готовить. Но когда Гладио вошел в королевский номер «Левилля», где остались вещи Ноктиса, и увидел Игниса, сжавшегося в углу кровати, то понял, какого мужества ему стоило не расклеиться раньше. А может, он просто до конца осознал свою потерю лишь тогда, когда нашел футболку Ноктиса, которую тот точно не наденет в ближайшее время. Игнис прижимал эту чертову футболку к груди и беззвучно плакал. Гладио не сразу понял, что он плачет – для этого ему потребовалось сесть рядом. И лишь почувствовав его присутствие, Игнис сорвался по-настоящему. Ту ночь Гладио запомнил навсегда. Игнис то прижимался к нему всем телом, содрогаясь от рыданий, то отстранялся и все говорил, говорил. О пророчестве, об Изунии, о королях и кольце. Сначала Гладио мало что понимал из потока его фраз, и даже пытался неуклюже успокаивать. – Думаю, мы все сделали правильно, – сказал он, пытаясь как-то ободрить Игниса. – Да, Нокт исчез, но, скорее всего, так и было задумано. Он добрался до Кристалла, и тот принял его. – Ты не понимаешь! – воскликнул Игнис, и его слепые глаза на миг полыхнули неистовой яростью. – Это все из-за меня! Я не смог убить Ардина, и теперь Нокту придется пожертвовать собой, чтобы спасти всех нас. И он вновь заговорил, уже более внятно, поведав Гладио о том, что открыла ему умирающая Прина, и что на самом деле означало пророчество об Избранном Короле Света. Наверное, в тот момент Гладио должен был пожалеть Ноктиса, которому выпала такая тяжелая судьба, но, как ни старался, не мог вызвать в себе жалость к принцу. Вместо этого его сердце обливалось кровью при взгляде на Игниса. Тот чуть ли на стены не бросался от невозможности изменить судьбу. Лишь под утро Гладио удалось хоть немного успокоить его. Он прижимал дрожащего Игниса к своей груди и гладил по растрепанным волосам, а сам млел от счастья и неверия. Вот теперь наконец-то никто и ничто больше не стояло между ними, но Гладио не мог позволить себе воспользоваться ситуацией, это было ниже его достоинства. Но он искренне верил, что когда-нибудь его время настанет. И оно настало, как обычно, совершенно неожиданно. Первое время они повсюду искали Ноктиса, объездили все королевские гробницы, ожидая его появления в одной из них, и везде оставляли записки, сообщающие, что будут ждать Ноктиса в «Молоте», когда бы он ни вернулся. Поначалу они собирались там каждую неделю, затем – раз в месяц, но время шло, а Избранный король так и не соизволил почтить их своим присутствием. К тому же с каждым днем все сложнее становилось не обращать внимания на более насущные проблемы: с исчезновением Ноктиса световой день еще сильнее укоротился, а через год Эос накрыла вечная ночь. Отряды бывших королевских глеф, базирующиеся в Лесталлуме и на других форпостах, пытались восстановить подачу электричества. Гладио подался в охотники, чтобы помочь справляться с расплодившимися по всей территории бывшего королевства демонами. Знал, что Промпто тоже охотится, но чаще околачивается возле «Молота», все еще пытаясь завоевать сердце неприступной Синди. Про Игниса он ничего не слышал несколько месяцев и уже думал бить тревогу, пока один из вернувшихся из окрестностей Весперпула охотников не сообщил ему, что видел его возле королевской усыпальницы. Игнис оказался единственным, кто все еще не утратил веру и продолжал поиски, даже когда Джентиана приказала им прекратить их и предсказала возвращение короля. Гладио не сомневался в нем, но все равно разозлился. В его новой жизни воспоминания о путешествии с Ноктисом теперь казались лишь полузабытым сном. Эта реальность – с демонами, опасностью и каждодневным риском для жизни, казалась более настоящей, чем его старая жизнь при королевском дворе, и Гладио не был уверен, что хотел бы вернуть все назад. Все они по-прежнему жили надеждой на светлое будущее, но через несколько лет тьмы эта надежда стала казаться такой же сказкой, какой когда-то казались рассказы о демонах и Астралах. Он слышал, что Игнис так же каждый месяц приезжает в «Молот», и однажды тоже решил наведаться туда. По дороге ему немного не повезло – он нарвался на целую ораву железных гигантов и саблеклыков, окруживших его всего в паре километров от бывшей автомастерской. Ощутимо получив острыми когтями по лицу и сражаясь практически вслепую из-за застилавшей глаза крови, Гладио решил, что эта битва станет его последней, когда вдруг услышал очень знакомый свист рассекаемого металлом воздуха. – Игнис?! – хрипло крикнул он во тьму. – К твоим услугам, – раздался прямо над ухом голос с характерным акцентом, который невозможно было спутать с чьим-либо иным. У Гладио по спине побежали мурашки, а кровь прилила к некоторым частям тела, и не только из-за выделившегося по причине опасности адреналина. Он понял, что безумно соскучился. По голосу, легкому запаху одеколона, блеску глаз за стеклами очков, по ощущениям горячей спины, прижимающейся к его спине во время отражения круговой атаки. Задвинутые в дальний уголок сердца чувства вдруг вырвались на волю и затопили все его естество, и самым сильным из этих чувств была всепоглощающая нежность. Он практически не помнил, как они расправились с демонами и добрались до «Молота». Ресторан, где когда-то им выпала честь получить именное блюдо, а теперь ставший охотничьей базой, был пуст – часть охотников разошлись по постам, другие отдыхали в трейлерах. – Подлатаешь меня немного? – слегка смущенно спросил Гладио, когда они оказались внутри. – Ты ранен? – обеспокоенно спросил Игнис. – Пара царапин на лице. Похоже, моей несравненной красоте не хватало еще нескольких шрамов, чтобы подчеркнуть мужественность. Игнис фыркнул и указал Гладио на диван. Он так хорошо ориентировался в пространстве, что Гладио на миг забыл, что он ничего не видит. Гладио лег, положив голову на подлокотник. Игнис присел рядом, склонившись над его лицом, и легко ощупал его, определяя местонахождение ран. Затем открыл аптечку и уверенно принялся за работу. – Тебе это ничего не напоминает? – усмехнулся Гладио. – Наверное, это моя судьба – быть свидетелем появления твоих боевых отметин, – ответил Игнис, наклоняясь ниже. Его неизменный кулон в форме маленького черепа вывалился из-за ворота рубашки и коснулся носа Гладио. Гладио потянулся к нему, и Игнис тут же отпрянул. – Не трогай, – как и семь лет назад сказал он, пряча кулон под воротник. – Памятная вещь? – спросил Гладио. Он вдруг вспомнил, что Игнис носил этот кулон, не снимая, все время их знакомства. Игнис кивнул. – Чей-то подарок? – продолжал допытываться Гладио, сам не зная, зачем. Рука Игниса дрогнула, и Гладио поморщился от жжения в ране. – Какая разница? – слегка раздраженно ответил Игнис. – Нокт подарил? – ляпнул Гладио, не подумав, и тут же понял, что сделал глупость. Игнис побледнел и отшатнулся, будто Гладио только что сообщил, что прирезал сотню невинных младенцев. – Прости, – тут же извинился Гладио. – Я иногда сначала говорю, а потом думаю. – Тебе повезло, что ты уже ранен, – тихо заметил Игнис. Гладио счел за лучшее промолчать, пока тот заканчивал обрабатывать его раны. Желая извиниться за бестактный вопрос, после окончания медицинских процедур Гладио предложил распить бутылку виски, хранившуюся для особых случаев в тайнике под стойкой, мотивируя тем, что встреча старых друзей после долгой разлуки как раз претендует на звание «особого случая». Игнис, немного поколебавшись, согласился. В конечном итоге в ход пошла не только бутылка виски из королевских погребов, но и пойло подешевле, которое продавали местным охотникам, и закончилось тем, что Гладио и Игнис допились чуть ли не до зеленых тонберри перед глазами. И, конечно же, как это часто бывает во время подобных встреч, ударились в воспоминания – сначала о детстве во дворце, затем – о путешествии. – Ну и разозлился же я, когда этот чертов чокобо спер мои очки, – посмеиваясь, рассказывал Игнис. – Если бы не Нокт, я бы его точно на шашлык пустил. – Только Промпто об этом не говори, – усмехнулся Гладио. – А то он больше никогда не согласится есть твою стряпню. И кстати, я всегда считал, что без очков тебе гораздо лучше. – Он потянулся к лицу Игниса, намереваясь снять их. – Не нужно, – Игнис не отпрянул, но поморщился. – Они хотя бы немного скрывают то, чем я стал. – Шрамы украшают мужчину. Я тебе уже когда-то говорил об этом, – тихо произнес Гладио, все же снимая с него очки. Игнис тут же зажмурился. – Кажется, тогда же ты заметил, что мне они не к лицу, – напомнил он. – Я ошибался, – прошептал Гладио. – Можно тебя кое о чем попросить? – О чем? – Посмотри на меня. – Гладио, ты ведь знаешь, что я больше ничего не вижу – ни в очках, ни без них. – Все равно. Пожалуйста. Игнис медленно открыл глаза, остановив на Гладио расфокусированный взгляд. С годами слепоты их радужка слегка выцвела, и глаза уже не казались такими живыми и яркими, как раньше. Но все равно оставались красивыми. Пауза затянулась, и Игнис отвернулся, протянув руку за очками. – Не нужно меня стесняться, – попросил Гладио. – Ты прекрасен. – А ты – пьян, – усмехнулся Игнис. – Я уже заметил, что только тогда ты отвешиваешь мне комплименты. Хотя я сейчас не намного трезвее. – Я просто стесняюсь говорить их в трезвом виде, – признался Гладио, нервно рассмеявшись. – Но давно уже хотел сказать… – Гладио, – Игнис прижал палец к его губам, безошибочно дотянувшись до них. – Не нужно говорить того, о чем мы оба потом пожалеем. – Как скажешь, – Гладио передернул плечами, убирая его руку. – Тогда я лучше покажу на деле, – и, обхватив Игниса за шею, прижался губами к его губам, грубо раздвигая их. В его затуманенном алкоголем мозгу все же успела проскочить мысль, что, скорее всего, он не успеет увернуться, если Игнис захочет его ударить. Но Игнис не захотел. Вместо этого он как-то вымученно вздохнул, словно устал сопротивляться, и ответил на поцелуй. Дальше все было будто в тумане. Или в одном из дурацких кошмарных снов, которые сейчас так легко спутать с реальностью, только на этот раз сон был не кошмарным, а наоборот. Даже если это был сон, то для Гладио он означал осуществившуюся мечту. Неуклюжие и неловкие поцелуи, шорох торопливо стаскиваемой одежды, тепло чужого и такого знакомого тела. Знакомого, но не так близко. Даже если это был сон, Гладио хотел, чтобы он не заканчивался. Хотел и дальше ловить губами вздохи и стоны, и тихий, неразборчивый шепот, и чувствовать на своем лице горячее дыхание. Игнис всегда отличался потрясающей сдержанностью и выдержкой. До этого момента Гладио видел его сорвавшимся только два раза, и оба были связаны с Ноктисом. Поэтому неудивительно, что и третий раз не обошелся без участия их Избранного-Потерянного Короля – на пике наслаждения Игнис выдохнул всего одно слово, и слово это было: «Нокт». Вряд ли он соображал, что говорит, и лишь это заставило Гладио остаться. Игнис изменил его, раньше Гладио никогда не думал, что может быть таким: терпеливым, всепрощающим… и глупым. Потому что других доказательств больше и не требовалось.****
Ноктис вернулся так же внезапно, как и исчез. Хотя нет, скорее, его исчезновение оказалось меньшим сюрпризом – если по дороге к Кристаллу они и ожидали какой-то неожиданности, пусть и не такой, то спустя десять лет каждодневного кошмара окончательно разучились верить в чудеса. Звонок от Талкотта был словно гром среди ясного неба. Тот, конечно же, позвонил сначала Игнису, и уже Игнис – всем остальным. Сам он находился на охотничьей базе недалеко от «Молота» – точнее, это было его практически постоянное место дислокации, вблизи от двух королевских гробниц. Почему-то он ожидал появления Ноктиса именно там, коротая время за охотой и просмотром собранных материалов, касающихся истории Эоса, Астралов и древних королей. По случайному стечению обстоятельств Гладио тоже находился в получасе езды от «Молота» – зачищал руины Лонгвайта, где в последнее время спасу не было от демонов, мешавших доставке грузов на другие форпосты. Промпто, конечно же, уже был на месте, так что они собрались еще до приезда Ноктиса. Промпто носился по базе и орал, как ненормальный, не в силах сдержать эмоций. А Гладио не знал, что чувствует – с одной стороны он был рад, что томительное ожидание наконец-то окончено, с другой – боялся того, что ждет их впереди. Сейчас он меньше, чем когда-либо, был готов умереть за пропавшего десять лет назад короля, но зато собирался до последнего стоять стеной за человека, нервно расхаживавшего из угла в угол и все время поправляющего очки. В конце концов Гладио не выдержал: – Игги, да усядься ты наконец-то! Игнис вздрогнул и повернулся к нему. Гладио показалось, что он различил укор в его невидящем взгляде, но это, как обычно, оказалось простой иллюзией. Он уже хотел извиниться, когда за дверью ресторана послышался шум подъезжающего автомобиля. Игнис опрометью бросился к двери, едва не налетев на Промпто. Они почти не говорили о пророчестве. Все и так прекрасно знали, в чем оно заключается: Игнис рассказал Гладио еще десять лет назад, а тот потом, по просьбе Игниса, пересказал Промпто. И Ноктис как-то сразу понял, что они знают, и не стал заострять на этом внимание. Наверное, не хотел лишний раз причинять им боль, хотя Гладио было больно отнюдь не из-за его участи. Вместо этого они говорили о каких-то совсем ненужных и незначительных вещах: обсуждали работу глеф на форпостах, пересказывали Ноктису последние новости, которые, ввиду его дальнейших планов, были ему абсолютно не нужны. Но он впитывал каждое их слово, как губка, наслаждался каждой проведенной рядом с ними минутой, и Гладио стало стыдно за свои мысли. Ему бы стоило поучиться у Ноктиса ценить то, что он имел. Но злость вернулась снова, уже на привале, по дороге в Инсомнию. После своей проникновенной речи Ноктис покинул их, спустившись к берегу, и совсем неудивительно, что Игнис направился за ним. Гладио дернулся на стуле, намереваясь встать, и, поймав удивленный взгляд Промпто, остался сидеть на месте. Его ревность в данной ситуации была глупой и эгоистичной, но он ничего не мог с собой поделать. Когда Игнис и Ноктис наконец-то вернулись, идя плечом к плечу, он прикусил язык, чтобы не ляпнуть: «Ну что, потрахались на прощанье?». Ему было тошно от самого себя, но черная зависть отравляла тело похуже звездной скверны. Он мечтал лишь об одном – чтобы это поскорее закончилось. И его мечта вновь осуществилась. К огромному огорчению Игниса поучаствовать в битве с Ардином им так и не удалось, так же как и проводить Ноктиса к его последнему пристанищу. Они остались сражаться с атакующими дворец демонами, но старания оказались совершенно напрасными: полчища демонов не убывали, а затем вдруг исчезли сами собой, когда взошло солнце. Рассвет наступил незаметно, и Гладио очнулся только тогда, когда на месте только что атаковавшего его демона вдруг оказалась лишь лужа черной жижи, практически моментально исчезнувшая тоже. Тогда они поняли, что наконец-то победили. Но иногда, когда ты выигрываешь, на самом деле ты проигрываешь. Им требовалось вернуться в тронный зал, это понимал каждый из них, так было правильно. Но почему-то Гладио никак не мог заставить себя переступить порог дворца, и заметил, что Промпто тоже колеблется. Поэтому первым, конечно же, пошел Игнис, а им ничего не оставалось, как следовать за ним. У дверей тронного зала они вновь остановились, как и несколько часов назад, но теперь к друзьям повернулся Игнис: – Если вы не возражаете, я хотел бы зайти первым. И побыть там несколько минут наедине… с Ноктом. – Да-да, Игги, конечно… – тут же затараторил Промпто, но Гладио перебил его: – Оружие сдай и можешь сидеть там сколько угодно, – фраза вышла слишком грубой, но по-другому сейчас было невозможно. – Что, прости? – Игнис, как когда-то в детстве, иронично изогнул бровь. Гладио не стал тратить время на объяснения: просто толкнул его к стене и нагло обыскал под изумленным взглядом Промпто, достав и швырнув на пол оба кинжала. Затем ощупал штанины и ботинки, найдя в одном из них армейский нож, и присоединил его к остальному арсеналу. На удивление, Игнис даже не сопротивлялся такому бесцеремонному вторжению в свое личное пространство: он стоял с опущенной головой и безвольно повисшими руками и, казалось, разом постарел лет на десять. Убедившись, что ничего, чем бы он мог причинить себе вред, при нем не осталось, Гладио хмуро кивнул ему на дверь. Игнис тут же скрылся за ней, оставив их вдвоем. Они прождали примерно пятнадцать минут, когда у Гладио сдали нервы. Перед глазами возникали картины одна хуже другой, поэтому он не выдержал и распахнул дверь, входя в тронный зал. Ноктис по-прежнему сидел на троне. Его советник и самый близкий друг стоял рядом, прижимая его голову к своей груди, гладя по волосам и что-то тихо бормоча. Подойдя ближе, Гладио услышал, что Игнис, глядя перед собой абсолютно сухими глазами, как заведенный, повторяет одну и ту же фразу: – Все хорошо, теперь все будет хорошо… Промпто закрыл лицо руками и бросился вон из зала. А Гладио смотрел, как Игнис хоронит себя вместе с Ноктисом, и думал о том, что даже практически полностью сломанную и уничтоженную вещь возможно починить. Главное, найти хорошего мастера и не жалеть усилий и времени. Он сможет. У него обязательно получится. А времени у них – еще целая жизнь.