insatiable

Она не видит его, но чувствует, что он где-то рядом. Словно по мановению волшебной палочки, воздух раскаляется, мешая ей дышать. Странные, пульсирующие электрические волны пробегают по всему её телу, когда он приближается к ней со спины. Она задерживает дыхание, зная, что он сделает. Его губы касаются её шеи, и ей приходится закрыть глаза и схватиться за барную стойку, чтобы не потерять равновесие. Когда она открывает глаза, то замечает Келли, смущённо застывшую в углу. В её взгляде обожание по отношению к ним, она считает, что у них действительно любовь. Становится даже немного стыдно от той паутины лжи, которой они опутали друг друга и окружающих их людей. Хочется всё объяснить, но она не может. Контракт, как невидимый кляп во рту, не даёт ей сделать ничего. Она оборачивается к нему, сразу же замечая его хитрую улыбку. Он делает это специально. С каким-то удивительным везением, ему удаётся заставать её в окружении людей, развязывающих ему руки и позволяющих целовать у всех на виду. Хотя при чём здесь все эти люди? Он и в спальне позволяет себе всё это, не встречая с её стороны никакого сопротивления. Господи, чем она думает, когда даёт ему касаться себя по ночам? — Ты сегодня рано, — бормочет она, аккуратно отталкивая его от себя. — Было не так много работы, — он отводит взгляд и она понимает, что сегодня он работал не в офисе. — Ты не отвечала на мои звонки. — Не слышала, — он фыркает, понимая, что она врёт. — Что-то важное? — Не особо, — её уже тошнит от их милого разговора, и она выскальзывает из кухни, направляясь наверх. Он следует за ней и закрывает за ними дверь в спальню, прислоняясь спиной к стене. — Мне звонил твой отец. — Она резко оборачивается, затаив дыхание. В его взгляде больше нет ехидства, он раздражён и даже не пытается это скрыть. — Он настаивает на том, чтобы ты присутствовала на очередном благотворительном вечере. Точно! Как же она могла забыть об этом. Очередной бал, на котором должна присутствовать Маргери. Она прикусывает губу, пытаясь скрыть свою радость. Выбраться в Белфаст впервые за три месяца жизни с ним, кажется ей нереальной удачей. Он не сможет влиять на неё там, не сможет что-либо запрещать и указывать, как надо сделать. И ей удастся избавиться от него хотя бы на пару дней. Она сможет пожить в доме родителей, где ему явно будут не рады. Её губы расплываются в улыбке и это его раздражает. — Даже не думай, — его лицо мрачнее тучи. — Я знаю, на что ты надеешься. Думаешь, что сможешь прикрыться своими родными от меня? — Я… — Ты поедешь туда со мной. Будешь там со мной, — его голос срывается на шёпот. — Ты будешь делать всё, что я скажу, если хочешь, чтобы вечер прошёл без каких-либо происшествий. — Ты не имеешь права, — мямлит она, пятясь спиной. — Неужели, ты считаешь меня настолько глупым? — ей хочется сказать «да», но она вовремя прикусывает язык, замечая в его глазах пугающий блеск. Она смотрит на него сердито, с вызовом и это действует не так, как она хочет. Он покачивает головой, тихо смеясь своим хрипловатым голосом. — Ах, да, забыл тебе сказать. Там будет Джоффри.

***

Ей слишком хорошо и ничто не испортит её настроение, даже его недовольная физиономия. Она смотрит на него открыто, пользуясь тёмными линзами солнцезащитных очков. Белая клетчатая рубашка с закатанными рукавами и тёмные брюки цвета хаки. На него уже несколько раз оборачивались девчонки, сидящие за соседним столиком. Ей даже приятно, что они с завистью смотрят на неё. Ещё бы лицо было не таким сердитым и было бы вообще идеально. — Твои родители всегда опаздывают на два часа? — раздражённо спрашивает он. — Я же тебе объяснила. В городе ограничили движение, им пришлось добираться общественным транспортом. — Ах, ну да. — Если тебя что-то не устраивает, то можешь вернуться в отель. — Я вернусь туда только с тобой, — беспрекословно отрезает он. — И перестань меня злить. — Но я же ничего не делаю! — Да ладно?! — его брови изгибаются. Она недовольно поджимает губы и в последний раз проводит рукой по его напряжённому бедру, чувствуя, как он вздрагивает. — Санса, твою мать… Он хочет её. Она чуть ли не смеётся, смотря, как он ёрзает на стуле. Так приятно осознавать свою власть над ним и видеть в его глазах мольбу. Он не сможет ничего сделать, иначе их контракт будет расторгнут. Он не может ничего сделать и мучается день за днём, провожая её голодным взглядом. Ах, как ей нравится в последнее время эта игра. Правда на неё это тоже влияет. Она всё чаще ощущает к нему влечение и это начинает пугать. Её попытки поиздеваться над ним оборачиваются против неё. Ей срочно нужно встретиться с Маргери и обсудить всё, иначе её голова взорвётся. — Что значат твои татуировки? — она удивлённо переводит взгляд на руку, скользя пальцем по римским цифрам. — Дата первых отношений? — Что? — в его голосе слышатся ревнивые нотки. — Нет, это мой спор. — Спор? — В семнадцать, Маргери взяла меня на слабо и сказала, что я никогда не набью тату. Я набила её через год, — он даже не скрывает свою улыбку, щуря глаза. — Спор — десятого июня, набила тату — двадцатого мая. — И это всё? — его губы складываются в ехидную усмешку. — Так тебя можно взять на слабо? — Теперь уже нет, — отрезает она, чувствуя, что он что-то задумал. Он отвлекается от неё, провожая взглядом какую-то высокую брюнетку, и она рассерженно вспыхивает. — Ты издеваешься?! — Что? — в его голосе слышится смех. — Ревнуешь? — Нет, — рассерженно бубнит она, скользя взглядом по улице. — Господи, мама! Улыбка исчезает с его лица слишком быстро. Он даже не поворачивает голову, когда к их столику приближаются её родители. Ей хочется разреветься от счастья, глядя на их лица. Как всегда, слишком суровый и сосредоточенный отец, и мама пронизывающая её с ног до головы оценивающим взглядом. Она сразу же замечает кольца на её пальце и на её лбу прорисовываются глубокие морщины. — Милая, — отец рассеяно улыбается, давая ей повиснуть на его шее. — Господи, детка, ты так изменилась. — Он отпускает её и кивает Петиру. — Здравствуй. — Нед, — она вздрагивает от металла в его голосе. — Кэт. Ей хочется исчезнуть из этого кафе и желательно прихватить кого-нибудь с собой. Она оценивающим взглядом смотрит на него и родителей. Нет, она должна побыть одна. Неловкое молчание зашкаливает и ей даже кажется, что все смотрят на них. Она нервно переминается с ноги на ногу, чувствуя себя лишней. Их глаза встречаются. В его взгляде плохо скрытое раздражение и презрение. Господи, как же она ненавидит его. — Мы заставили вас ждать слишком долго, — тихо и властно произносит мама, садясь напротив них. — О, это ерунда, всего лишь два часа, — саркастически отвечает он. Она раздражённо щиплет его за ногу заставляя замолкнуть. — Зато мы прекрасно провели время, любуясь на прохожих. Её пальцы с силой сжимают его кожу сквозь штаны. Ей хочется вцепиться в него ногтями и раздирать на маленькие кусочки, пока от него ничего не останется. Прохожих?! Да он чуть голову не свернул, любуясь на ту длинноногую девицу! — Заметно, — мама переводит взгляд с него на неё и обратно. — Санса, может, мы прогуляемся? Теперь уже его пальцы со всей силы сжимают её колено, и ей даже приходится закусить губу, чтобы сдержать стон. Ну, уж нет! Она расплывается в улыбке, поворачиваясь к нему. Он понимает. В его взгляде пламя, готовое вырваться наружу. Они поругаются вечером, поругаются очень сильно, а пока она нарушит все возможные договорённости и просьбы, оставив его в дураках. — Конечно, мам. Он чуть ли не шипит, глядя на неё исподлобья. Она встаёт, опираясь о его ногу, и идёт за мамой, чувствуя на себе его взгляд. В сумочке дребезжит телефон. Она вытаскивает его и открывает рот, вчитываясь в его сообщение: Тебя заберёт Лотор Она хмурится, раздумывая над своим ответом. В голову не приходит ничего более-менее стоящего, и она забивает, убирая телефон в сумочку. Они идут с мамой бок о бок в сторону ратуши, молча смотря вперёд. Радость от встречи с родителями прошла, сменившись обидой и непониманием. — Вы носите кольца, — наконец-то нарушает молчание мама. — Я неприятно удивлена. — Мы стараемся не давать повода для сплетен, — она прокручивает кольцо, пытаясь вспомнить, когда снимала его. — Не понимаю твою агрессию. — Санса, ты поставила своего отца в идиотское положение, разорвав помолвку с Джоффри, — она открывает рот, чтобы возразить, но мама не позволяет ей этого сделать, продолжая и дальше отчитывать её. — Твой отец потерял много клиентов, решивших перейти на сторону Роберта. — Мам, вот ты сейчас серьёзно, да? — суровый взгляд матери скорее раздражает, чем стыдит. — Я виновата в том, что из двух зол выбрала меньшую? — Меньшую?! Господи, Санса, ты даже не представляешь, что собой представляет Петир! Ей так хочется возразить и добавить, что она всё прекрасно знает и, возможно, даже больше, чем кто-либо другой. Только вот он, по крайней мере, проявляет хоть какое-то чувство беспокойства по сравнению со всеми остальными. — Мам, наш брак — фикция. Мы с ним практически не видимся и спим по разным спальням, — она, морщась, вздыхает, всем своим видом показывая отвращение. Господи, если бы мама знала всю правду, то её бы хватил удар. — Хорошо, — она выдыхает. — Санса, мы с отцом настаиваем, чтобы ты поговорила с Джоффри. Его семья — наши почётные гости в этом году. Нам бы хотелось, чтобы ты объяснилась перед ним, мальчик так переживал! — Я…что? — чёрт побери, этого просто не может быть! Её родители живут в какой-то своей сказке. Она обводит взглядом улицу и согласно кивает, представляя его реакцию. — Хорошо, мам. Я обещаю.

***

Лотор высаживает её у отеля. Он на удивление неразговорчив в этот раз и причиной всему строгий приказ босса. Видимо, ему действительно влетело из-за неё. Она с сожалением смотрит на отъезжающий джип и спешит в отель, чувствуя себя не в своей тарелке. Разговор с мамой оставил после себя неприятный осадок. Поговорить с Джоффри, она чуть ли не смеётся. Господи, откуда у родителей такие идеи? Она выскальзывает из лифта и направляется к номеру, пытаясь подготовить себя к атаке, которую он обязательно начнёт, стоит ей переступить порог. Если им удастся сегодня урегулировать всё мирно, то она даже попробует порадовать его чем-нибудь. Например, купит ему ещё один галстук. Она прикусывает губу и проскальзывает внутрь, сразу понимая, что его нет. Двуспальная кровать заправлена, вещи лежат на местах, а его самого нет. Она удивлённо озирается, ожидая, что он выскочит из ванны, но этого не происходит. Странно. Почему ей так неприятно? Хочется закрыть глаза, а открыв их, увидеть его, сидящим напротив. Он, конечно, специфичен и немного того, но ей с трудом верится в то, что о нём поведала мама. Здесь попахивает какими-то непонятными старыми тайнами, которые скрываются от неё ото всех и сразу. Только вот почему-то, она уверена, что его вины практически нет. Был влюблён в маму с детства? Допустим, она видела детские фотографии родителей и мама там действительно красотка. Не смог смириться и решил по старой рыцарской традиции добиться её? Всё может быть, только вот мама то тоже хороша. Не смогла с ним нормально всё обсудить, тем более, он был практически ребёнок по сравнению с ней. Сколько там ему тогда было? Пятнадцать? Неудивительно, что брат отца наградил его тем жутким шрамом. Но вот всё остальное… Она недоверчиво покачивает головой, понимая, что это бред. Если бы только у них были более спокойные, более доверительные отношения, то возможно, она бы решилась задать ему кучу вопросов в надежде узнать правду, а так… — Вернулась? — Вот чёрт! — от неожиданности она подпрыгивает и оборачивается в сторону двери. Губы сжаты до невозможности, лоб нахмурен, а глаза на удивление спокойны. Он закрывает дверь и подходит к ней, стягивая на ходу рубашку. Глазам снова выпадает честь лицезреть его шрам, что они и делают, задерживаясь чуть дольше положенного. — Где ты был? — его запах начинает одурманивать. Она прикрывает глаза, чувствуя, как еловые нотки покалывают её кожу, тут же охлаждая перечной мятой. Он огибает диван и садится напротив. — Гулял? — Гулял? Да, наверное, так будет правильней. Она непонимающе хлопает глазами, пытаясь понять, что он имеет в виду. Его губ касается мимолётная улыбка, вгоняя её ещё в больший ступор, чем прежде. Гулял? Она обводит его взглядом, пытаясь понять, что не так. Он не пьян, он не зол, но что-то не так. Его пальцы мнут хлопковую ткань, то расправляя, то сминая. Она присматривается к его рукам. Что это? На ткани. Между пальцев просвечивает что-то яркое, похожее на… — Мне нужно принять душ, — обыденным тоном произносит он, вставая. — Это не смешно. — Не понимаю, о чём ты? Она вскакивает слишком резко и тянется к нему, вырывая из рук рубашку. Как же она сразу не заметила! Приглушённый, розоватый тон помады. Он удивлённо вскидывает брови, следя за ней. Их взгляды встречаются, и ей приходится ухватиться за спинку дивана, чтобы выдержать его насмешку. — Ни о чём, — она комкает рубашку и бросает в него. Кажется, что он расстроен тем, что она не устраивает никаких сцен. Он пожимает плечами и скрывается в ванной, даже не оборачиваясь. Ей хочется устроить истерику, кричать на него так же, как и он на неё тогда, но что-то останавливает её. Пытаясь оправиться от шока, она забирается в кровать, стаскивая с себя кеды. Ей вдруг становится противно, когда она понимает, что спать им придётся вдвоём. Проходит не больше пятнадцати минут, когда он возвращается в спальню. До ушей долетают щелчки клавиатуры на его телефоне. Он спокоен, хладнокровен и ведёт себя как обычно. От него даже на расстоянии веет холодом, и она залезает с головой под одеяло, чувствуя себя полной идиоткой. — Ты обижена? Обижена? Нет! Она зла, безумно зла, но не признается в этом ни за что на свете. Он наверняка закатывает глаза, по крайней мере, ей так кажется и забирается в кровать. — Знаешь, мы можем попробовать с тобой поговорить, — она не верит своим ушам. — Ну, так, как это обычно делают муж с женой. Она высовывается из-под одеяла, сразу же встречаясь с его смеющимся взглядом. Класс, он ещё и смеётся над ней. Ей приходится ущипнуть себя за ногу, чтобы попытаться сдержать слёзы готовые вот-вот выступить на глазах. От его глаз ничего не ускользает. Полусогнутыми пальцами он проводит по щеке. Она стряхивает его руку, злобно шипя: — Не трогай меня. Несколько секунд он просто смотрит, расплываясь в какой-то нереальной улыбке, а затем хватает её, сгребая в охапку и целует. — Я просто пошутил, — бормочет он, прерывая сладкую пытку. — Просто пошутил. — Отвали, — она пытается отбиваться, но он лишь сильнее сжимает её. — Перестань, — он запускает руку в карман брюк и достаёт оттуда помаду. Её помаду. — Так может, быть мы всё же поговорим? — Ага, поговорим, — произносит она, пытаясь скрыть ликование. — Обязательно поговорим через три года. — Его лицо моментально мрачнеет. — В суде.