Let's play!

Минсока Чонде любил полностью - от кошачьих глаз и до... в общем, целиком и полностью. И характер у него был отличный - он мог выслушать, мог пошутить. Но был один недостаток. Ким Минсок ненавидел персики и все, что ими пахло. Поэтому, когда Чен принес ему смазку с персиковым запахом и вкрадчиво прошептал: "Хён, давай потрахаемся", Мин посмотрел на него как на откровенного придурка. И настойчиво советовал избавиться от покупки. - Давай иди, чего стоишь? Чтобы через две секунды ни тебя, ни этой гадости тут не было! - Сюмин явно был очень зол. Чонде недовольно покосился на парня, но решил не спорить. Во-первых, в гневе Минсок был страшен. Во-вторых, портить день из-за жалкого лубриканта было неразумно. Выйдя из комнаты, Чен понял, что выкидывать покупку жалко. Почему бы и не отдать кому-нибудь? Большая часть мемберов вела активную половую жизнь между собой, так что подарок придется кстати. "Отнесу Чанбэкам - до них меньше всего идти" - решил Ким, сворачивая вправо и подходя к нужной двери. Стремясь поскорее решить проблему и наконец вернуться к Минсоку (и все-таки уговорить того на секс), он решительно распахнул дверь в комнату друзей, но так и не переступил порог. Его глаза расширились до невозможности, а рот открылся неприлично широко. Все мысли о Сюмине сменились на сплошное "охуеть". Он зашел очень не вовремя. Но почему он не уходит? Где его смущение? Почему он смотрит, как Бэкхён вжимается грудью в смятые простыни, лепеча "ещё"? Почему он разглядывает его пальцы, сжимающие край подушки, такие тонкие и длинные? Почему он видит Чанёля, склонившегося над Бёном и резкими движениями заставляющего того стонать? Руки Ёля блуждают по бедрам Бэка, поглаживая и слегка царапая нежную кожу. Чен, кажется, готов смотреть на это вечно. Тем временем Бэкхён открыл глаза, поворачиваясь к Чанёлю, и застыл, когда заметил открытую дверь. Особенно смутило его лицо Чена, с жадностью смотревшего на него. Бён заерзал, сбитый с толку. С одной стороны, ему было неловко, что его застали в ... такой ситуации, но с другой стороны он испытывал огромное удовольствие от движений Чанёля внутри себя, и ему не хотелось останавливаться. Чонде заметил его взгляд и испуганно захлопнул дверь, отворачиваясь и дико краснея. С опозданием он вспомнил, что злосчастная смазка всё ещё зажата в его руке. Испытывая извращенное удовольствие, Чен поставил ее сбоку от двери и с чистой (почти) совестью пошел обратно в комнату к Минсоку.

***

"Мелкая сучка" - ругался мысленно Бэкхен, сверля злым взглядом Чонде. Группа репетировала выступление перед вечерним концертом, распределившись по залу. Чен распевался, и не подозревая о наличии тайного ненавистника. Бэк не мог забыть,как оказался в таком неловком положении, также как и не забыл внимательного взгляда Кима. Теперь у него было ощущение, что Чен следом за Чанёлем поимел его, и не раз. А Бэкхен не считал себя геем за пределами Пака. Тем временем Чонде закончил репетицию и со спокойной совестью направился в гримерку выпить воды и просто отдохнуть. Утреннее происшествие не слишком его беспокоило. Он не считал секс между мемберами чем-то ненормальным. Наоборот, Чен находил это красивым. Однажды Ким признался самому себе, что совсем не прочь переспать с Бэкхеном или кем-то еще помимо Сюмина, но остатки совести и любовь к Мину заглушили эти мысли. После Чену вспомнилось, как он, перечитав рассказов про соулмейтов, ночью вооружился маркером и написал по имени на каждом мембере. На правой ягодице Минсока он горделиво вывел "Ким Чонде, лучшие бровки", не пожалев завитушек. Сухо он наградил надписью "О Сехун, мелкая зараза", которую размашисто написал на его лбу. Самому Сехуну досталось "Твоя любимая мама Ким Чунмен", которое Чен мстительно накалякал на шее макне. К Кёнсу и Чонину он побоялся заходить, так как из их комнаты доносились недвусмысленные звуки потрахушек. К тому же, разгневанный До вполне способен выпустить ему кишки. Зато чанбэки очень крепко спали, что не помешало Чонде проникнуть в их комнату. "Не поможет" - про себя захихикал Ким, увидев крепко обнявшихся товарищей. Бэкхён посапывал, уткнувшись в плечо Пака и обхватив того ногами и руками. Чанёль прижимал к себе тело Бёна, зарывшись пальцами в его волосы. Чонде пошло улыбнулся и осторожно стянул одеяло со спавших тел. Как он и предполагал, спали мемберы без одежды. Поэтому их имена Чен написал мелкими буковками прямо на их членах. Поправив одеяло, он вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. На следующее утро всё общежитие разбудил крик Чанёля "Это что блять за хуйня, которая не смывается??". Чен спросонья взглянул на маркер, спрятанный под подушкой и застыл - на нем было написано крупными буквами "маркер перманентный. не наносить на кожу". Чонде почувствовал, что жить ему оставалось пять минут. В соседнюю комнату ворвался разъярённый Пак, который искал виновного и заткнулся, заметив разукрашенных Сухо и Сехуна. Тем временем Чен наспех оделся и поспешил на выход. Но перед дверью его задержал Чанёль. - Куда намылился, ушастый? - он с подозрением оглядел Чонде с ног до головы. Внимание Ёля привлек маркер, который Ким все еще сжимал пальцами правой руки. Сумев сложить кусочки мозаики, Пак схватил виновного за ухо и молча поволок в ванную, где лидер и макне пытались смыть надписи. Выходило это у них из рук вон плохо. Чанёль толкнул к ним виновато сжавшегося парня и заявил: - Это он. Что было дальше, Чен предпочел не вспоминать. Истории о соулмейтах он теперь не станет читать даже под страхом смерти. А маркеров в общежитии больше не водится. От воспоминаний парня отвлек тихий стук в дверь. Чен недовольно потянулся, встал с дивана и поплелся к двери. Открыв ее, он увидел Бэкхёна, нервно закусившего губу. Бён сделал шаг вперед и провел пальцем по щеке Чонде, очертил контур лица и остановился на приоткрытых губах. Наклонив голову, Бэк прошептал: - До выступления еще четыре часа, успеем. - и требовательно поцеловал шокированного Чена.