Странная девчонка

Волосы Ребекки сладко пахнут дешевым шампунем. Диего думает, что такой скорее подошел бы девочке-подростку. Хотя, конечно, он не очень много понимает в женщинах. Все его подружки делились на две категории: первой были «странные девчонки» – они не хотели секса, помещали Диего во френд-зону с первой встречи и обращались к нему как к ходячей википедии, второй категорией были «мамочки» – все они называли Диего «сынок», все они с ним спали и, наверное, у них было что-то не то с головой. Иногда Диего очень хотелось спросить, представляли ли они себя на самом деле на месте его матери, но он предпочитал держать язык за зубами: если тебя самого интересуют в основном старые тюрьмы и загадочные побеги оттуда, то лучше не говорить другим, что подозреваешь у них психические отклонения. Ребекка явно не из «мамочек», она скорее похожа на «странную девчонку» – по крайней мере, она тоже считает Диего ходячей википедией. Он пытается понять, что творится у нее в голове, но не может, трудно представить, каково это – узнать такие вещи о своем деде, а потом еще и узнать, что он жив и совсем рядом, прячется где-то в темноте, так близко, что можно услышать его шаги или почувствовать его запах. Раньше Диего попадались только люди с простыми историями, которые можно было бы записать и на сигаретной пачке, но Ребекка совсем не такая. Ее история кажется похожей на срезанную спиралью яблочную кожуру – с каждым поворотом становится все длиннее. Ее спальня похожа на камеру в Сент-Квентине, Диего не может избавиться от этого ощущения, когда он закрывает глаза, ему кажется, что за спиной у него двадцатифутовые фрески, нарисованные бывшим наркоторговцем. Глядя перед собой, он видит педантичный порядок, слишком уж педантичный – Диего хочется разрушить его, опрокинув стеллаж с книгами или сорвав с кровати покрывало. Хаос кажется ему более привлекательным, за хаосом не так уж часто стоит безумие, оно предпочитает порядок. Но Диего не делает ничего подобного. Он умеет придумывать планы действий, но не умеет принимать решения. Именно поэтому Ребекка первой делает шаг к нему, первой обнимает. У нее цепкие, жесткие пальцы, и волосы Диего будто сами собой накручиваются на них тонкими темными вьюнками. Когда Ребекка целует его, Диего неловко обхватывает ее за плечи обеими руками, чувствуя себя слишком тяжелым, неловким, может быть, даже слишком сильным. Иногда Ребекка, Ребекка Мэдсэн, офицер полиции Сан-Франциско, выглядит хрупкой, похожей на куклу – но Диего знает, что на самом деле она сильная, как будто вся из стальных тросов, железных решеток камер «Бродвея» и самых крепких камней. – Ты хочешь? – говорит Диего, это звучит ужасно глупо, как-то по-детски, и он тут же жалеет, что не откусил себе язык еще лет десять назад. Ребекка гладит его шею кончиками пальцев, прижимается к животу и закрывает глаза. Диего чувствует ее тепло, ее дыхание, она такая живая, что это кажется почти гротескным. Он представляет себе, как она убирается в комнате, пытаясь точно так же убраться у себя в голове. – Да, – негромко произносит Ребекка, отступает на шаг и пятится к своей кровати, слишком широкой, чтобы спать в одиночку, и слишком узкой, чтобы спать вдвоем. Диего садится рядом с Ребеккой, а потом откидывается на спину – с ним так удобнее, он слишком тяжелый, чтобы делать это по-другому. Ребекка садится на него верхом, она улыбается, но смотрит настороженно, будто ждет чего-то, что заставит ее остановиться, но Диего улыбается ей, и она тоже улыбается в ответ, когда тот привстает, чтобы расстегнуть ширинку, а потом дотрагивается пальцами до внутренней стороны его бедра. Ребекка стягивает с себя джинсы, а потом и трусы такими резкими движениями, как будто сдирает кожу, и Диего на пару секунд отворачивается. Сам он не любит раздеваться – не то чтобы стыдится себя, просто знает: в одежде он выглядит более обычным, так у него куда меньше шансов, что девушка передумает и в последний момент скажет «давай останемся просто друзьями». Не то чтоб Диего на самом деле считал Ребекку способной на такое – она не из тех, кто может просто изменить принятое решение. Ребекка стискивает руками его плечи, отчаянно хватается за них и расцарапывает в кровь своими короткими, но острыми ногтями. Диего сжимает пальцами ее колени, как-то неуклюже и слишком сильно, но это прикосновение как будто успокаивает Ребекку, она перестает царапаться, склоняется ближе, опускает ладони Диего на грудь – одну слева, одну справа, дотрагиваясь до сосков сквозь тонкую ткань рубашки. Потом Ребекка сжимает пальцы, она мнет грудь Диего, как мужчина мял бы женскую, грубыми и сильными движениями, это непривычно, но скорее приятно, чем больно. Потом Ребекка начинает стонать – совсем негромко, получается похоже на крики боли. Диего пытается представить себе, что творится у нее в голове, пытается представить себя на ее месте – в этой истории с вернувшимся из прошлого дедом. Дедом-убийцей. Ему становится неприятно, и Диего прогоняет из головы все мысли. Снова чуть приподнявшись, он двигает бедрами вверх и вниз, вслушиваясь в становящиеся громче стоны Ребекки. Когда она начинает скакать быстрее, запрокинув голову, сжимая его ногами изо всех сил, Диего как будто становится мало воздуха, он судорожно вдыхает раз за разом, так сильно, что перед глазами темнеет. Кончает Ребекка с каким-то странным звуком, больше похожим на рык, Диего никогда не слышал такого. Он откидывается на кровать, как будто всем телом слыша скрип пружин теперь, когда Ребекка больше не стонет, только поднимается и опускается резкими движениями, хватая ртом воздух точно так же, как сам Диего. Потом Ребекка резко упирается в него обеими руками, встает, чтобы Диего не успел кончить в нее, а тот впивается пальцами в покрывало и стискивает зубы, будто боится прямо сейчас сказать какую-нибудь глупость. Ребекка привстает, чтобы найти свои трусы, и быстрым движением надевает их, а потом плотно сводит бедра вместе. Ее джинсы остаются лежать на углу кровати, штанины дотрагиваются до пола. Они нарушают порядок, создают необходимый для нормальности хаос. – Было здорово, – говорит Ребекка, и эти простые слова почему-то кажутся очень уместными, какими-то красивыми и правильными. – Надо будет как-нибудь повторить. – Немногим девушкам нравятся такие парни, как я, – неловко говорит Диего, не уточняя, каких именно парней имеет в виду: увлекающихся тюремными историями гиков или латиноамериканцев с ожирением. Он и сам не уверен. Он опять думает об деде Ребекки: может быть, она выбрала на эту ночь Диего просто потому, что он очень, очень не похож на Тони Мэдсэна с его острыми чертами лица и светлыми волосами. Ребекка ничего не отвечает, просто смотрит на собственные руки, будто впервые в жизни их видит. Диего кладет руку ей на плечо. Ребекка закрывает глаза, а потом откидывается на спину, у нее спокойное, умиротворенное выражение лица, но когда Диего опускает вторую руку ей на грудь, он чувствует, как колотится сердце Ребекки: ритм четкий и неизменный, но слишком быстрый. Как будто ее часы спешат.