После дождливого дня

      Возможно это покажется немного пессимистичным, но мне кажется, что в последнее время меня кто-то преследует. И вероятнее всего этот «кто-то» — обычный дождь. Куда бы я ни пошёл, я чувствую, что что-то старательно пытается меня достичь, подойдя на нужное расстояние; начинается самый настоящий ливень. А у меня нет с собой ничего, чем можно было бы прикрыться. Ни зонта, ни дождевика, ни капюшона у моей лёгкой джинсовой куртки. Совершенно ничего полезного. Только вещи, которые, как и я, нуждаются в укрытии: пакеты со свежими продуктами, важные бумаги, тканевые кроссовки, неприспособленные для ходьбы по слякоти.       — Да что не так с прогнозом погоды! — вновь процедил сквозь зубы. — Хотя бы раз предскажите погоду нормально! — Вздохнул. — Надоело прятаться под крышей незнакомых бутиков и на бессознательном уровне слушать, о чём шепчутся окружающие, — тихо добавил я.       Около меня стояли две женщины пожилого возраста, которые, не смущаясь, подмечали мои достоинства и недостатки, словно соревнуясь, кто кого переплюнет.       — Довольно опрятный молодой человек… — начала одна из них. — Как думаешь, ***, сколько ему может быть лет?       Это было сказано до моего громкого замечания по поводу синоптиков.       —…Он довольно нервный. — Тут вторая женщина угадала. — Думаю, ему где-то около тридцати пяти.       «Неужели я не выгляжу на свои двадцать четыре?»       Впервые я задался этим вопросом, хотя раньше я и вовсе не переживал, что обо думают другие. Мне тогда было бы даже всё равно, если бы я переломал себе все кости или каким-то другим способом стал полноценным или уродцем или инвалидом, и меня бы именовали «немилым». Сейчас же я постепенно сливаюсь с обществом, улавливаю каждую незначительную деталь и стараюсь над ней работать до тех пор, пока она сама не исчезнет. Наверно, я поступаю как-то не по-своему, не по-революционному. Но… Такова моя природа.       Познав правила нынешнего общества, не захочется создавать с ним конфликтов — это может породить ещё большие, возможно, ещё более худшие проблемы, которых можно избежать с самого начала, если знать, что предпринять. И я имею в виду не низкопоклонство. Можно попытаться перебороть своё собственное эго, принять то, что есть, и радоваться, что всё нормально, ведь ты постарался полюбить или отвергнуть то, что нужно, сделал выбор и переступил порог чужой зоны комфорта. Пусть это было не так и просто, но ты это совершил — что и есть самое главное.       — Простите, — решил обратиться к ним. — Я действительно так выгляжу?       По старушкам стало видно, что они засомневались. Я усмехнулся.       — Как именно? — не поняла одна из них — вероятно, ей являлась та, кто попробовал предположить мой возраст.       — Если присмотреться получше, — другая женщина нежно улыбнулась, — ты выглядишь немного неуверенным в себе.       Когда-нибудь кто-нибудь должен был мне это сказать, однако я и не считал, что этим «кем-то» будет морщинистая старушка, с наивными взглядами на мир, донельзя забывчивая. Когда они вели свою «скромную» беседу, я обратил внимание, что одна из них была очень уверенная во всём, чтобы ни говорила, а вторая то ли молча соглашалась, то ли делала вид, что солидарна с ней. Перед такими людьми я не могу устоять. Я всегда убеждал себя, что быть слишком невинным во многих — если не всех — отношениях — совершенно невозможно. Видимо, ошибался. Можно. Но как тогда она смогла прожить так долго? Значит, есть секреты даже в таких простых вещах. Постигнуть ли мне их?       — Почему Вы так решили?       Я всегда хотел понять, как и почему другие с лёгкостью узнают эмоциональное состояние собеседников.       — Мне просто так показалось, — был ответ. Но я его не понял. И не принял.       — Как простодушно… — засмеялась вторая.       — Спасибо, — добавил я. Не думаю, что она ответила бы, если бы я спросил ещё раз.       Дождь закончился. Вновь из-за свинцовых туч выплыло солнце и озарило своим испепеляющим светом всё вокруг. Даже асфальт, который несколько минут назад был покрыт грязью, блестел, как простой песок до ливня. Но то оказалось лишь обманом зрения: солнечный свет резал глаза. И тут же из разных закоулков, где есть крыша над головой, начали появляться люди, птицы и бродячие псы — последних, как и людей, можно считать частыми прохожими, одним из основных слоёв населения. Довольные, некоторые бродяжки вылезали из мусорных контейнеров и, радостно лая и виляя хвостами, сворами убегали в какое-то иное своё убежище.       — Дождь закончился, — констатировал факт, облегчённо вздохнув. — Спасибо за всё, старушки! — отчеканил я и попытался уйти, несмотря на то, что чей-то цепкий взор всё ещё удерживал меня здесь. Я обернулся.       — Будь осторожней, — напоследок сказала мне та милая пожилая женщина.       «Да будет так!» — подумал я, а затем побежал в направлении пешеходного перехода. Горел зелёный свет.

***

      Хотя я и одинок в душе, но вокруг я стремлюсь распространять добро. Вряд ли другие знают, о чём я думаю. А даже если их в лицо о том спросить, они или прямо скажут, что понятия не имеют, или предположат то, о чём я никогда бы не задумался.       Как-то раз я очень долго пристально наблюдал за одной девушкой. Хотя она являлась моей ровесницей, выглядела куда моложе. Я пытался найти хоть одну зацепку в ней, которая так бы и закричала, что ей двадцать лет. Однако окружающими этот жест расценивался иначе: они предположили, что я безответно влюбился в неё и начали по-дружески поддерживать и поддразнивать, осыпая всевозможными советами. А я не сдержался — решил поострить. Такая реакция вынудила их временно отстраниться от подобного меня. И почему-то я не стал против, полагая, что временное отдаление их от меня и меня от общества поможет обеим сторонам. Им — обдумать произошедшее, войти в моё положение, мне же — умерить пыл и снять розовые очки, которые я иногда привык надевать и носить целыми сутками, переварить тот факт, что не всё может идти хорошо по заранее обдуманному плану, а сущность каждого человека не всегда очевидна на первый взгляд. К сожалению, многие отвернулись от меня — посчитали «угрозой». Я же — научился улыбаться по пустякам.       — Что-то не так.       Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я в последний раз просыпался до будильника.       «Сколько сейчас времени? — Лениво потянулся за телефоном. — Половина шестого?»       Обычно нарушение привычек означает, что что-то обязательно должно измениться. Не важно когда — сегодня, завтра или в следующем году — и как — произойдёт.       Вера в подобные вещи появилась сама по себе. Или же…       …кто-то заставил меня в это поверить?       Ещё минут десять я смотрел на потухший экран телефона. И по истечении их я понял, что просто тупо гляжу сквозь него, ища ценность то ли на потолке, то ли в воздухе, то ли в окружающей меня атмосфере, представляющей из себя аромат тюльпанов и черёмухи. А может, я что-то путаю? Веяло чем-то душистым, из-за чего даже вкус слюны стал ощущаться. Словно сухие травы пожевал.       Когда-то мне сказали, что я «очень хороший человек, который отвечает за свои слова и поступки, всегда поступает правильно, несмотря ни на что». И я поверил. В конце концов я и сам так думал до сегодняшнего дня.       Именно сейчас я трезво оцениваю всего себя, глядя на собственное отражение в зеркале. Какое же оно неестественное! Прилизанные волосы, ослепительная улыбка, аккуратно выглаженная рубашка и пиджак… А в глазах — печаль наивного ребёнка, которого заперли в красивой клетке из стекла, в которой, к странности, можно сделать глоток свежего воздуха, не задыхаясь при этом от какой-то созданной самостоятельно тяжести. Не больно и не радостно. Обидно прятать истинного себя. Настоящего себя, того, кто не только дарит улыбку и хорошее настроение, но и сумбурные фразы, поступки и подарки, не ожидая ничего взамен и понимая, что не все поймут, чего от них ждут, и немного разочаровываясь ни в том, что они ничего не поняли, а в том, отчего я такой добрый и искренний. А главное, не стеклянный.       «Та старушка… Её странное «предсказание» точно сбудется сегодня. — Я взъерошил волосы, развязал галстук, а пиджак повесил в шкаф. — Я буду осторожен, как и обещал.»       С такой позитивной ноты и началась череда моих самых лучших впечатлений.