По полочкам

В темноте подвала отвратительно пахнет, скрип звеньев цепей разрывает тишину. Светлые волосы запачканы давно засохшей кровью. – Надо бы ему голову вымыть, – задумчиво шепчет Изуку, проводя ладонью по грязным волосам. Взгляд скользит по засохшим пятнам крови на коже и одежде, – всего искупать. – Каччан, просыпайся, – тихо зовет Изуку, легко ударяя по щеке. На его глазах плотная повязка, и горящего взгляда красных глаз не разглядеть. Но Изуку знает, что он еще не пришел в себя, а лишь бессвязно мычит. Голова запрокидывается в сторону от его ладони. Изуку, без сомнения, счастлив. Он более чем доволен жизнью под крылом у мирового зла, Всесильного, взявшего его своим наследником, доверившего и передавшего ему священный дар своей причуды. Изуку с детства не был обычным мальчиком, за своей слабостью он прятал искаженный взгляд на мир. Почему люди не могли использовать свои замечательные силы свободно, напрямую? Жестокость всегда решала конфликты, оголяла неприятную правду. Поэтому, несмотря на все унижения и издевательства, Изуку не мог не восхищаться Каччаном. Тот, не задумываясь, проявлял свою силу и легко доминировал над окружавшим его тупым стадом. Но сейчас, будучи закованным в крепкие цепи, он полностью и целиком принадлежит только ему одному. Любимая, драгоценная игрушка. Сколько её ни ломай, она никогда не перестанет будоражить кровь. Изуку любовно гладит его по щеке и целует в грязную макушку. Пусть еще поспит. Переведя взгляд на свою левую руку, он осматривает красующийся на ней свежий шрам от ожога. Работа Каччана. Изуку с блестящими глазами рассматривает отметину и, не удержавшись, целует её. Каччан никогда не переставал удивлять его. В одну из первых ночей Изуку сломал ему руку, давая впиться зубами в свою ладонь, силой удерживая в объятиях и успокаивающе гладя по волосам. Удивительно, как легко он теряет бдительность рядом с ним. И зачастую расплачивается за свою слабость. Воспоминания возрождаются легко: вот он гладит Каччана по волосам, а вот раздается громкий взрыв. И Изуку получает эту замечательную отметину в подарок. Сейчас он даже не хочет злиться на него. Всё что делает Каччан – прекрасно. Ещё раз осмотрев пыльный зловонный подвал, Изуку решает, что обязательно перенесет Каччана в более чистое и уютное место. В свою комнату, например. Когда тот немного поумерит пыл, конечно же. Всесильный не одобрит дыры в стенах его комнаты. Руки Каччана грубо вывернуты за спиной, ладони направлены друг на друга. Наверное он уже ничего не чувствует ими, думает Изуку и острым лезвием вспарывает кожу над глазом, заставляя того зажмуриться. Его лицо кривится от боли и непрошенные слезы выступают в уголках глаз, смешиваясь с кровью. Сердце Изуку восторженно трепещет, и он слизывает соленую жидкость с его щек, придерживая голову за волосы. Вкус слез смешивается с металлическим привкусом крови, и он не может сдержать стона наслаждения. В глазах Каччана стоит вязкая пелена от наркотиков, специально подготовленных для него Изуку. Но в них все равно отражается боль, когда Изуку давит на свежую рану, вновь пропитывая одежду кровью. Каччан бессвязно бормочет ругательства, еле ворочая языком, и Изуку тут же его затыкает своим. Сейчас во рту Каччана кляп, слюна стекает по его подбородку, и Изуку на секунду замирает, следя за срывающимися вниз каплями. А потом переводит взгляд на полные ненависти глаза. Ярость слишком идет ему. Изуку в один шаг оказывается рядом, и под гневный, но заглушенный крик цепляет его подбородок и языком прочерчивает судорожно дергающийся кадык, впиваясь в нежную кожу. Комнату рассекает задушенный вскрик, и кровь льется ему в глотку. Каччан только и может, как беспомощно биться в его стальных объятиях, бесполезно дергая давно уже неработающими ногами. Изуку отстраняется и, облизнув запачканные в крови губы, шепчет: «Сладко». Взглядом проводит стекающую по коже кровь, впитывающуюся в одежду и пачкающую её. Изуку подумывает избавится от неё в принципе. Она не нужна. Раскаленное железо на коже, как символ их союза и сладкие крики агонии. На этот раз Изуку не дает Каччану никаких наркотиков. Этот миг он должен прочувствовать вместе с ним сполна, получив схожую отметину на свою левую руку. Наверняка чужое горло уже дерет от криков, со временем переходящие в хрипы. Тело Каччана конвульсивно дергается в безрезультатных попытках уйти от прикосновений. Изуку нежно дует на свежие отметины, ласково поглаживая его по спине. – Всё еще болит? – участливо спрашивает Изуку, целуя красную кожу и удерживая Каччана на месте. Заметив недвусмысленный бугор на своих штанах – боль Каччна всегда действовала на него возбуждающе – он придвигает полубессознательное тело ближе к себе, и плавно разводит его ноги, переходя к главному блюду. Плотные веревки тесно опутывают рельефное тело Каччана, растягивая его в одной позе. Изуку с легким любопытством оглаживает его кожу, еще туже затягивая узлы и улавливая каждое вздрагивание и движение мышц. Изуку не уверен, перестарался он или нет, но захватив дыхание, наблюдает за его тяжело вздымающейся грудной клеткой и тихими стонами. – Даже жаль, Каччан, что без наркотиков ты не посидишь со мной вот так, – наигранно печально вздыхает Изуку и переводит ласковый взгляд на расслабленное лицо Каччана на своих коленях. Вглядывается в чужие расфокусированные глаза. – Разве тебе неуютно? Теперь красные глаза, словно с немым укором, смотрят на него через толстый слой стекла. Жаль в них не хватает привычной ярости. И Изуку не может не признать, что скучает по его смачной ругани. Впрочем, это не мешает ему любить его всё также пылко и самозабвенно. Интересно, сломал ли он Каччана? Он надеется, что еще нет. Изуку скользит рукой по шелковой черной ткани повязки, запуская пальцы под неё. Проведя подушечками пальцев по кромке ресниц, он резко раздвигает чужие веки и запускает пальцы внутрь, всем существом впитывая болезненный стон. – Тебе нравится? Горячим шепотом спрашивает Изуку, приподнимая повязку и опуская лицо к чужому. Проводит языком по щеке вверх, и погружает его внутрь. Каччан тихо скулит под ним, пытаясь отстраниться. Изуку с легкостью удерживает его на месте, вплотную прижимаясь уже окончательно вставшим членом. Расстегнув ширинку, он берет руку Каччана и кладет её поверх. – Пожалуйста, Каччан. Тот слабо дергается от обжигающего лицо дыхания, заставляя Изуку мило улыбнуться от его реакции. Он снова перестарался с наркотиком, но глядя на послушно обмякшее тело, его это не смущает. – Вечно всё приходится делать за тебя, – хихикает Изуку и, беря ладонь Каччана в свою, он плавно проводит ею по своему члену. Глубоко целует и оглаживает пустующий рот. Всего пара грубых движений – так бы дрочил ему Каччан – и он, кончая, громко стонет в поцелуй. Кое-как переведя дыхание, он опускается к полувозбужденному члену Каччана, легко целуя головку. В груди приятным чувством разливается предвкушение. Даже держа Каччана под наркотиками, он может изводить того всю ночь напролет. На полу растекается лужа крови, комнату переполняет удушающий запах металла. Изуку облизывает окровавленный нож, и подрагивающей рукой откладывает его в сторону. Он опускается на колени к еще слабо трепыхающемуся Каччану, подбирая выпадающие из разреза в животе кишки. – Вот так, Каччан. Будь хорошим мальчиком, – дрожащим голосом шепчет Изуку, вытаскивая болезненно возбужденный член. Усевшись сверху, он сразу во всю длину входит в зиящую дыру. Раздается влажный чавкающий звук, и Изуку откидывает голову в немом стоне удовольствия. Удушливый жар охватывает его со всех сторон и с гортанным рыком он еще ближе прижимается к окровавленному телу, окончательно пачкая одежду. Под ним слышится слабый стон и Изуку наклоняется вниз, чтобы влажно провести теплым языком по чужому лицу. Прижимается к зажмуренным глазам. Приподнявшись на руках, он медленно начинает двигаться, смакуя каждую секунду дикого блаженства. Сопровождаемый хлюпающими звуками Изуку всё больше наращивает свой темп, двигаясь рваными размашистыми толчками. Наконец, он со всхлипом кончает и падает на заляпанный кровью пол, прижимая неподвижное тело к себе, марая свои волосы липкой кровью. На его лице расплывается на редкость умиротворенная улыбка. Яркое солнце будит мирно спящего Изуку. С протяжным зевком он потягивается в постели, разминая мышцы и поворачиваясь на бок, прижимается к рядом лежащему телу. Любовно огладив холодную щеку, он нежно целует чужую макушку, тормоша потускневшие волосы. Каччан всегда будет с ним. Всегда.