Ненормальный

Только по - настоящему честные и искренние люди имеют право на жизнь. Они должны существовать, чтобы мир стал лучше, помогать отсеять лишнее, дабы искоренить все плохое в людях и объединить их в одну большую семью. Ведь люди одиноки, хоть и обманывают себя иллюзиями. Они приходят в этот мир одни и уходят так же. Наверно, наше бремя одиночества - единственное несправедливое наказание за способность мыслить. Мы живем только для себя, редко заботясь о судьбе ближнего. - Братишка, что это за хуйня? - голос Игоря раздается над самым ухом и, черт возьми, больше напоминает змеиное шипение. Стас медленно поворачивает голову, встречаясь своими большими карими глазами с ледяным взглядом. Пару минут назад Лавров оторвал от своего друга какого - то типа, больше схожего на наркодиллера, который подсаживает малолетних девочек на спайс. - Это был мой парень. Игоря словно окатило ушатом холодной воды: по спине пробежал табун мурашек, колено, поврежденное еще в школьные годы на тренировках, дернулось, словно предвещало нехороший исход данного диалога. - Давно? - с губ слетает еле различимый шепот, но Стас слышит его. - Пару недель. Мужчина скалится, отступает на пару шагов от друга. Он не произносит ни одного слова перед тем, как выйти в коридор, наспех натягивая на ноги кроссовки, буквально вылетая на лестничную клетку. От злости сводит пальцы, подкурить помятую сигарету получается лишь с третьего раза. Перед глазами все еще плыл образ Конченкова: такого хрупкого и тонкого парнишки, которого вжимают в обшарпанную стенку прокуренной двушки, сжимают пальцами худые бедра и вылизывают рот. А ведь недавно, сидя на студии звукозаписи, Фадеев проболтался про какого-то обмудка, который не спускает со Стаса глаз. Тогда Игорь отмахнулся, мол, не маленький, сам разберется, да и кто может позарится на него, кроме самого Величайшего? Нелепый каминг-аут со стороны Стаса казался детской забавой, игрой. Но кто может поверить в то, что этот нескладный и худощавый чудик оказался геем? Да такому только на 2D - тянок дрочить, задротить в сетевых игрушках и жить с кошкой. Игорь и в тот раз сорвался, только вот не рычал, а наоборот, заливисто смеялся, как над самой лучшей шуткой. Кто знал, что глиста это так обидит, заденет какие-то скрытые пидорские чувства? Стас нуждался в Игоре, только вот заметил ли это мужчина? Очевидно. Лавров разворачивается на пятках, стискивает зубы и решительным шагом направляется обратно в квартиру. Без Конченкова он оттуда не выйдет, уж точно. - Ой, Игорех, а мы тут видосики в инста-сторис записываем. Я тут главная Богиня,- Фадеев машет новеньким айфоном у самого лица мужчины, недовольно восклицает, когда Игорь легко отодвигает его в сторону. Стас сжимает тонкими пальцами стакан с ярко-бирюзовой жидкостью, другой же рукой устало трет глаза. Уход Лаврова заставил все внутренние органы перевернуться, Конченкова жутко тошнило, то ли от выпитого, то ли от того, что кишки свернулись бантиком. - Малыш, перестань грузиться,- Марк стукает пальцами об острое колено Стаса, чтобы привлечь внимание,- Сейчас допьем и можем занять одну из комнат. Ты приляжешь, а я.. Игорь не дает договорить парню. Он одним ударом в челюсть вырубает "противника", сразу же хватая Конченкова за тонкое, почти девичье, запястье. Мужчина не чувствует сопротивление, что, черт возьми, радует, поэтому, долго не церемонясь, влетает в одну из комнат, сразу же закрывая ту на защелку. - Ты ненормальный, Лавров? Нахуя ты ударил его? - казалось, что Конченков очнулся от долго сна, словно какая-то принцесска из старых добрых сказок, хлопает своими потрясающими глазами, краснеет от злости. Блять, все же Игорь безумно влюблен. - Ты виноват во всем. Ты же провоцировал меня, детка? Старался вызвать ревность? - мужчина делает несколько шагов вперед, тянет вперед руку, касаясь кончиками пальцев чужого лица,- Надеюсь, ты достаточно наигрался. Стас был чертовски худым. Включенный ночник, видимо какая-то парочка забыла выключить, освещал тощую фигуру в мешковатой одежде, придавая моменту какой-то романтики. У Лаврова не было бабочек в животе, задержки дыхания или же тахикардия, как описывают в лучших бульварных романах. У Игоря было желание. Он хотел такого Стаса: кричащего оскорбления, злющего, шипящего, как дикий зверек, не идеально вовсе. - А не пошел бы ты нахуй, а? Ничего бы не было, если бы не смеялся, не кидал гребанное "пидор" при каждом удобном случае. Ничего бы не было, если бы ты тогда заметил. Хмыкнув, Игорь завалил своего парнишку на кровать, нависая над ним на вытянутых руках. - Прости, что я поздно заметил. Лавров аккуратно касается своими губами тонких губ парнишки, инстинктивно прикрывая глаза. Стас подается навстречу только тогда, когда чувствует горячий язык: он скользит внутрь рта плавно, поэтому Конченков не заставляет себя долго ждать, обвивая язык Игоря своим. Уже через секунду пальцы перестают так сильно сминать одежду, даже наоборот, плавно поднимаются вверх, приобнимая за плечи, а затем и вовсе поглаживая, выводя незамысловатые узоры. Конченков тихо стонет, отвечает на такую необходимую сейчас ласку, ведь целоваться с Игорем одно удовольствие. Мужчина шумно выдыхает после очередного вибрирующего на губах стона, прижимая тело возлюбленного к жёсткой кровати и отстраняясь от влажных губ лишь за тем, чтобы стянуть толстовку с парнишки и прижаться жадным поцелуем к изгибу хрупкой шеи, не сдерживаясь и оставляя дерзкий алый засос, после которого, верно, Стас точно не вылезет из своих бесконечных толстовок, кофт с горлом, а то и вообще кигуруми натянет. - Будь тише, - шепчут губы мужчины сквозь собственнические прикосновения к покрасневшей от втягивания сквозь зубы коже. На самом деле Игорь хочет довести Конченкова до той степени удовольствия своими действиями, когда уже голова абсолютно ничего не соображает, а голос срывается от громких стонов и криков, шумного и частого дыхания, но. Дурацкое "но". Они должны вести себя тихо, чтобы не привлекать внимания, чтобы не пришлось потом бить лица особо любопытным и крикливым. Игорь шипит от мысли о том, что Фадеев полезет с расспросами, и впивается более грубоватым поцелуем в губы Стаса. У Конченкова нереально кружится голова лишь от одного поцелуя. Он пропускает тот момент, когда губы Лаврова впиваются в его шею, оставляя после себя характерный отпечаток. - Блять,- Стас хрипло смеётся, поднимая затуманенный и расфокусированный взгляд на любовника,- Надо остановиться, Лавров. Стаса пробивает дрожь. Все же лежать без толстовки - не самое лучшее. Он теснее прижимается к Игорю, обвивает его ноги своими, ведь так удобнее. Лавров снова целует его: уже не так нежно, грубо и так по-Лавровски, что мысли в момент покидают голову Стаса, а тело поддаётся ощущениям. Мужчина опускает руку ниже, стаскивая с возбужденного пацана узкие джинсы и белье, отбрасывая ненужные предметы гардероба на пол. - Я тебя больше никогда не отпущу. - Игорь рычит, широкими ладонями раздвигает чужие бедра, с силой сжимая. Ему хочется оставить на Стасе все больше и больше отметок, чтобы никто даже и взглянуть в сторону этого глиста не смог. Мужчина толкается своими бедрами вперед, плавно двигает ими, имитируя половой акт, задевая выпуклостью незащищенную кожу любовника. Черт возьми, Конченков стонет развратнее всех на этом белом свете. Он закрывает тонкой рукой лицо, отворачивается в сторону и снова, раз за разом стонет. - Прекрати издеваться,- срывается с тонких губ, и Лавров словно взрывается. Мужчина с силой расстегивает молнию на джинсах, чуть приспускает их с черными боксами, не в силах больше сдерживаться. Он хлопает широкой ладонью по бедру Конченкова, а другой достает колом стоящий член, плавно проводя по нему пальцами, задевая сочащуюся смазкой головку. Голова закружилась от нахлынувшего удовольствия, когда Лавров толкнулся в чужую дырку на пробу. Стас был слишком узким: тугие мышцы сжимали член мужчины, не давая двигаться в полной мере, но тем самым доставляли немалое удовольствие. Видеть то, как твой любовник мечется под тобой, гортанно стонет и выгибается - самое приятное зрелище, которое только могло предстать перед Игорем. - Детка. Стас, посмотри на меня. Конченков с трудом разлепляет зажмуренные глаза, кусает нижнюю губу, которая покраснела от частых укусов и поцелуев. Он дышит загнанной ланью, цепляется длинными пальцами за мужчину, словно тот был спасительным кругом. Движения мужчины стали более размашистыми, парень чувствовал, как чужой член распирает изнутри, не создавая никакого дискомфорта, даже наоборот. Стас чувствовал Игоря всем телом, был единым с тем, кого любил всем естеством. - Я тебя люблю. - Лавров кончает глубоко внутрь, с прерывистым свистом в груди, стараясь не завалиться всем телом на любовника, дабы не придавить его,- Ты слышишь? Никому и никогда. - Никому и никогда, ненормальный.