You never be alone

      Ещё в детстве Габриэль осознал, что судьба не слишком к нему благосклонна: людей с меткой, напоминающей воздух или воду, даже в их городе было полным-полно, однако ни одна девочка не казалась ему родственной душой. Когда руку с меткой огня в очередной раз скручивало болью, ни одна из соседок не оказывалась в опасности. С возрастом он всё чаще пытался спрыгнуть куда-нибудь под карету или со здания или как-то ещё подвергнуть себя опасности, но вновь ни одна из соседок не чувствовала боли или беспокойства. Пожалуй, им тоже следовало посочувствовать, но с каждым месяцем, годом потерянных ищущих своего соулмейта становилось всё меньше, и Гейб в очередной раз чувствовал жалость к себе. Лишь резкая боль мешала ему свихнуться от одиночества и заставляла его брать себя в руки. Главное сейчас, что предназначенная ему душа всё ещё жива и нуждается в защите.       А когда он стал работать в замке, времени на подобное не осталось. Елена, необычайно активная и ответственная девушка, сразу же дала понять, что он не один. На её запятье был некий сгусток тьмы, и ему часто приходилось слышать, как та запирается в комнате и плачет, а порой и днем вздрагивает от боли, пытаясь натянутой улыбкой показать, что всё хорошо. Так неужели он имеет право показать слабость?       Кроме принцессы, в замке было много прислуги, включая придворного волшебника Матео, постоянно делающего невесть что. Когда он переехал в комнату побольше и взял несколько книг заклинаний, рука Габриэля начала болеть чаще. Он изо всех сил не обращал на это внимание, но по боли в руке он мог догадаться, что волшебник, (а порой и всё королевство впридачу) был в опасности. Уже в который раз, когда Гейб вытаскивал его из комнаты с каким-нибудь опасным заклинанием, рука переставала болеть и по руке растекалось тепло, что могло означать близость предназначенного. Уже в который раз Матео смущенно улыбался и благодарил его за спасение, старательно опуская рукава своей донельзя просторной мантии, в то время как стражник наоборот не скрывал метку. Убеждать себя в том, что это лишь случайности, было глупо.       Конечно, Нуньес совсем не был готов к такому повороту событий, но волшебник не был ему противен, да и не случайно же выбираются родственные души. Просто это было… неожиданно. Парень не был готов к разговору и пока лишь проверял свою догадку. Через несколько месяцев волшебник совсем перестал его нервировать и научился контролировать свои поистине впечатляющие способности.

***

      Один из праздников превратился в ужасный кошмар: злая волшебница превратила день в ночь. Вскоре Елене стало плохо, а через некоторое метка снова заболела. Такого беспокойства Гейб ещё не испытывал: а вдруг Матео решит пожертвовать собой? Им овладело беспокойство за соулмейта. Подьехав с каретой туда, где должны были находиться Елена с волшебником, он не мог найти себе места от беспокойства и лишь прижимал к себе руку. Вскоре они появились, и Гейб постарался не плакать от счастья, когда обнял уставшего и обеспокоенного состоянием принцессы волшебника.       Честно сказать, страж почти не боялся за Елену и страну. Здесь он все равно не поможет. Лишь болезненный вид Матео причинял ему душевную боль. Когда всё стало хорошо, Габриэль изо всех сил сделал радостный вид и поздравил Елену, а только потом, не привлекая внимания, направился к соулмейту. Тот словно ждал его и вымученно поблагодарил за спасение. — Прости, а можешь показать свою метку? — Гейб надеялся, что его просьба не покажется волшебнику резкой или настойчивой. Мало ли, что там прописано в кодексе волшебников насчет соулмейтов?        На всё же протянутой ему руке был такой же огонёк, но голубого цвета. Пожалуй, теперь Гейб был не один.        Елена улыбнулась, увидев крепко обнявшихся волшебника и стража.