Тайны семьи Ивановых

Вынужденный поход в кино — один из редких случаев, когда Ваня и Данила остаются наедине и находятся рядом. Хотят они этого или нет, им придется сидеть на соседних сидениях полтора часа, стоять вместе в кассе, быть на одном сеансе. Одновременно это и благо и бремя, потому что побыть с братом, например, для Дани не всегда так плохо, да и Ване тоже не всегда хочется находится во вражде и постоянно сцепляться из-за мелочей. Поэтому поход в кино — это отличный способ побыть во временном перемирие и отвлечься от всех проблем. Бремя же это потому, что каждый раз, когда они остаются наедине, обоих гложет, щекочет под кожей чувство недосказанности, неопределенности, отдаленности между ними. Это напряжение заставляет сжимать руки в кулак, дергаться каждый раз, когда между их телами остается несколько сантиметров. И все это происходит, когда вокруг них больше ни кого из знакомых. Это чувство подобно стоянию на краю пропасти или на крыше высокого здания и неимоверному, пугающему желанию шагнуть вперед, прыгнуть в бездну под тобой. Им не предоставляется шанс выбрать сеанс, потому что нужно идти именно на тот фильм, который показывают в настоящее время. Впрочем, ни один из них не переживает за это, любой фильм сейчас будет отличным способом убить полтора часа. Однако, трудности начинают появляться на кассе. Один из них уже делает шаг в бездну. — Ну что, Данек, последний ряд для самых романтичных пар? — ухмыляется Ваня, подходя к кассе и показывая на таблицу свободных мест. Даня хмурится неуместной шутке. А еще от чувства растерянности и неловкости он не может ответить что-то разумное на слова брата и лишь покорно кивает. — Мне без разницы, Вань, давай выбирай быстрее. Ваня покупает билеты на третий ряд с конца. Не последний, но близкий к этому. Он не придает большого значения своей шутки, планируя все же посмотреть фильм. Они приходят в зал за несколько минут до начала сеанса, на экране идет бесконечная реклама, а посетителей в это время дня оказывается совсем немного, да и фильм, на который их занесло, кажется отнюдь не популярным. Вокруг их мест никого нет, ближайшие зрители сидят через ряд впереди. Садясь в свое кресло, Ваня осматривается по сторонам и довольно улыбается. Даня же расслабленно выдыхает, радуясь полупустому залу. Для него гораздо уютнее находиться в помещении с минимальным количеством людей. — Фильм, кажется, обещает быть скучным, — комментирует ситуацию Ваня. — Странно, что очень мало людей идут на него. Лично меня заинтересовало описание, — пожимает плечами Даня, ожидая окончания рекламы и намереваясь погрузиться в просмотр фильма. — Ой, Дань, вот не говори, что ты будешь смотреть, — возмущается брюнет. — Что же я еще должен делать в кино? — непонимающе спрашивает Данила. — Давай поболтаем, — просит Ваня, хватая Даню за предплечье и заставляя посмотреть на него, — как у вас с Яной дела? Много романтичных свиданий было? Как она целуется, м? Даня растерянно смотрит на лицо Вани, слушая, как тот заваливает его личными вопросами. Он видит неподдельное любопытство в его взгляде и внезапно тонет в его больших глазах, которые так близко, как не были практически никогда. Он смотрит на пухлые приоткрытые губы и чувствует чужое теплое дыхание. Пальцы Вани расслаблено держат Даню за предплечье, но для того это ощущается как железная хватка. Все мысли улетучиваются, а время, кажется, останавливается. Дане нечего ответить на вопрос брата, потому что разговоры о девушках — это не важно, это не интересно, поэтому он продолжает играть в противостояние. — Не твое дело, — ворчит Даня, с трудом отрываясь от разглядывания лица Вани и поворачиваясь к экрану. — Ну Данек, я тебе про Элю расскажу, хочешь? — продолжает просит Ваня, двигаясь к нему ближе. Даня наблюдает за ним боковым зрением, выдерживая паузу и давая ему говорить дальше. — У неё губы мягкие, знаешь? Она такая хрупкая, а обнимает меня крепко, представляешь? А еще постоянно держит меня за руку, — Ваня делает паузу, задерживая дыхание, а затем вдруг берет ладонь Дани, лежащую на колени, и зажимает в своих пальцах. — Вот так. Даня хмуро смотрит на их руки, а затем на мягко улыбающегося Ваню. В это время на экране уже начинается фильм, но, видимо, посмотреть его им не удастся. — Ты чего, Вань? — Данила не понимает такой откровенности. Так разве можно? Разве можно шагнуть в пропасть и не заплатить за это большую цену? — Просто я с ней все равно не счастлив, — пожимает плечами Ваня, расслабляя сжимающие чужую ладонь пальцы. — Наверное, мне нужен кто-то другой. Ладно, смотри фильм, — он убирает свою руку и начинает что-то увлеченно смотреть в телефоне, оставляя Даню наедине со своими мыслями. Через несколько минут Дане удается успокоиться и расслабится, он начинает вникать в сюжет фильма. Вдруг Ваня отрывается от своего дела и шепчет брату на ухо: — Тебе чего серьезно интересно? Вон народ даже уходит, не выдерживает, какой это фильм скучный? — он шепчет тише, чем нужно. Даже если бы он говорил вполголоса, это бы никого не побеспокоило. Он издевается. Даня понимает, что Ваня просто его испытывает, мучает, заставляя того покрываться мурашками от щекочущего ухо дыхания, от низкого приглушенного голоса, проникающего внутрь его тела и остающегося под кожей. — Если тебе в тяжесть здесь сидеть, можешь уйти, — отрезает Даня, нервно выдыхая. Ваня хмурится, возмущается. Да как с ним возможно вообще общаться? Он же невероятно упрямый зануда, скучный, не поддающийся провокациям и уговорам. Хотя сам Иванов упрямее, он уверен в этом. — Нет, — ухмыляется Ваня, — я хочу побыть с тобой, — улыбаясь, он шлепает ладонью по колени Дани и вновь утыкается в телефон. Он неугомонный. Он пугает Даню. От него неловко. Смотреть фильм теперь не удается со всем. В ушах звенят только что сказанные слова. «Я хочу побыть с тобой». Самое страшное в том, что они вроде бы были сказаны. искренне?.. — О, Дань, Дань, смотри, смотри, — в один момент спустя минуты тишины восклицает Ваня. Он подносит свой телефон ближе к брату, сам пододвигаясь к нему. Даня смотрит на картинку, которая должна была быть смешной, и не успевает ничего сообразить, как Ваня вдруг дергается и утыкается своими губами в щеку Дани, совсем недалеко от его губ. Он вжимается в его лицо с секунду и резко отрывается, начиная смеяться в голос. — Ой Даняя, дурак ты. — Ты что, придурок что ли? — ворчит Даня, утирая рукавом щеку. — Сам придурок, — оставляет за собой последнее слово Ваня. Он не отворачивается, не увлекается снова телефоном, а теперь пристально смотрит на игнорирующего его Данилу. Он прожигает его своим взглядом, оценивает выражение лица, его черты, изгибы профиля, мелкие кудри в светлых волосах. Даня все это чувствует и краснеет от стыда и неловкости, он жмурится, надеясь, что это скоро кончится. Но не кончается. Чертов Иванов упрямый. Упрямее другого Иванова. Ванин взгляд пронзает насквозь и, наконец, Даня не выдерживает — поворачивается, сталкиваясь с глазами брата. Сдается. В его глазах загорается огонь страсти и желания, скопившееся напряжение взрывается, пронзает тело электрическим разрядом, содрогает весь здравый смысл громом и молнией. Ваня срывается, летит вниз, падает стремительно. Он хватает Даню за затылок и шею, притягивает к себе, поддаваясь сам, и сцепляет их губы в поцелуе. Первые секунды он действует настойчиво, делая Дане даже больно, затем ослабляет свой пыл, позволяя себе насладиться мягкими губами, которые неуверенно подрагивают под его. Он чувствует, как Даня пытается сопротивляться, оттолкнуть Иванова. — Тише, Данек, не надо, — шепчет Ваня в губы брату, в то же время массируя затылок своими пальцами. Он прижимается своим лбом к его, выдыхает в губы и вновь целует. Даня, кажется, расслабляется, позволяя терзать свои губы, кусать их и обсасывать. Ваня приоткрывает на секунду свои зажмуренные глаза, видит, что Даня целует его с закрытыми и непроизвольно улыбается. Ваня быстро загорается, через пару минут он уже весь на взводе и не может ничего сделать с растущим возбуждением в теле. Дурацкий поход в кино, дурацкий план с дедом, почему они с Даней не могли дойти до этого раньше? Почему именно здесь? — Блять, Даняяя, — ругается Ваня, выстанывая имя в его губы. — Данечка, позволь мне… Даня, помоги, — судорожно произносит Ваня, спускаясь одной рукой вниз по телу брата и оставляя её на паху. Он слышит испуганный и не менее возбужденный выдох Дани. Тот кладет свою ладонь поверх руки Вани, нажимая на нее. Ваня понимает, что это разрешение, и он, легко целуя парня в уголок губ, вслепую расстегивает пуговицу и ширинку его джинс, проникая рукой под трусы и обхватывая его член. Даня возбуждается все сильнее, когда брат рваными движениями гладит его. Это неудобно. Между ними ручки кресел, и плотно сидящие джинсы мешают тоже. Ваня осматривает зал, вокруг них никого, вокруг них темно, до них никому нет дела. Ваня срывается со своего места и опускается на колени перед Даней. — Данек, хочешь покажу, на что ради тебя я готов? Разреши мне побыть героем? — шепчет Ваня, хватаясь за руки брата. — Ты блять дурак совсем, — ругается Данила, смотря на возбужденного Ваню. — Не боишься опозорится? Ваня улыбается, шепчет «спасибо», раздвигает немного ноги Дани и льнет к его паху. Он касается кончиком языка головки члена и начинает робко облизывать его. Этого уже хватает Дани, чтобы с трудом сдерживать стоны и поддаваться под рот брата. Ваня понимает, что тому нравится, и берет в рот член на столько глубоко, на сколько может. Он двигается не торопясь, опасаясь сделать что-то не так, сделать неприятно Дане. Но Дане хватает этих неумелых движений губ Вани, чтобы уже быть на взводе, чтобы издавать такие звуки, которые не представлял когда-либо услышать Ваня из уст этого мальчишки. Ускоряясь, Ваня начинает сосать член Дани достаточно громко, чтобы посеять подозрения у кого-нибудь в зале. Тяжело дыша, Данила придерживает брата за голову, заставляя его умерить пыл. Ваня сам стонет от нежелания быть тише, отчаянно хватается за руки Дани, ища в них спасения. Для Дани все это впервые. Первый сексуальный опыт, первое возбуждение, испытываемое к человеку, первое на столько сильное влечение. И все это навалилось на него слишком внезапно, оглушило его потоком сильнейших чувств. Не имея сил больше терпеть, он вжимается спиной в кресло, откидывая голову, и пытается оторвать Ваню от себя. — Ваняя, — издает полушепот-полустон парень, — стоой. Ваня не слышит его и не останавливается, и Даня кончает ему в рот, тысячу раз пропадая в этом моменте от блаженства и стыда за всю эту ситуацию. До чего довел его этот мальчишка, и вот как он расплатился. Зажмурившись и держась за Даню, Ваня глотает все, еще пару раз облизывает его член и отстраняется. Он смотрит на Даню снизу вверх пьяными одурманенными глазами, улыбается и утирает рукавом кофты рот. — Господи, что ты натворил, — вздыхает Данила. У него голова идет кругом, и разум не воспринимает случившиеся. Все это похоже на мокрый сон, а он сейчас проснется один на своем диване и перевозбужденный. Но здесь и сейчас, в реальности, только одному человеку не хватает разрядки. — Дань, прости, прости, что сделал что-то не так, — шепчет Ваня, вставая и наклоняясь к Дани. Он усыпает мелкими поцелуями его лицо. — Дурак, — шипит Даня, ловя его губы и даря глубокий поцелуй, — что мне сделать для тебя? — смущенно спрашивает. Он не знает, сможет ли прямо здесь и сейчас сделать ему то же самое… — Все нормально, Дань. Только то, на что ты готов, — успокаивающе говорит Ваня. — Сядь. Ваня садится на свое место и тут же встречается с губами Дани, который неуверенно проявляет инициативу. Руками он гладит брата по груди, животу, останавливается на паху. Ваня помогает ему, освобождая свой возбужденный член. Даня несколько секунд смотрит на него, прислушиваясь к своим ощущениям. Отвращение? Нет. Интерес? Да. Влечение? О, черт, да. И дело не в члене, который он берет в свою руку и чувствует, что сам снова заводится, а в самом Ване, который закатывает глаза, прикрывает дрожащие веки, кусает пухлые розовые губы и стонет его имя. — Дань… Данек… Даня гладит влажную горячую головку, сам наблюдая за своими руками, затем обхватывает ладонью весь член и делает рваные, резкие движения. Он никогда никому этого не делал. Даже себе. Поэтому не претендует на нежность и изящество движений своих пальцев, но для Вани эти пальцы кажутся лучшими на свете. Это большее, что ему сейчас нужно. — Поцелуй, — просит брюнет, хватаясь за Данилу. И он целует. Их поцелуй постоянно прерывается, но они ловят губы друг друга снова и снова, пока Ваня не издает громкий, чем можно, стон в рот Дане и дышит тяжело и рвано. Он кусает его губу, выгибается в пояснице и кончает на пальцы Дани. Тот откидывается на свое кресло, смотрит на свои испачканные руки и не понимает, что теперь делать. Он будто весь грязный, весь в Ване, помеченный им, плененный им. — Держи, — Ваня вынимает из упаковки неиспользованную салфетку для 3D очков и протягивает парню. Он вытирает руки и смотрит на экран стеклянным взглядом, позволяя мыслям улететь. Через минуту Ваня вновь бодр и полон сил, он наклоняется и шепчет на ухо брату: — Почаще надо нам в кино ходить, да? — довольно улыбается и целует Даню в щеку. Оставшееся время они спокойно сидят, держа друг друга за руки, и смотрят фильм не надевая 3D очки, потому что фильм не важен. Важно — быть рядом.