***
Парень залился смехом, больше похожим на крики. Как тяжело быть психом физически, а внутри всё ещё понимать что убил любимого, и самого дорого тебе человека. Даня схватил бездыханное тело возлюбленной, и прижал к себе. На крики сбежались ученики, и несколько учителей…***
Любимой бабушке сообщили о гибели единственной внучки. А парень с рыжими волосами, длинной чёлкой, что вечно падает на лоб, мешаясь, и закрывая лазурно-голубые глаза. Умер. «Школьная любовь. Случайный секс. Найдёт новую.» Говорили, говорят, и будут говорить люди, которые совершенно не понимают что произошло. Умереть внутри — хуже любой пытки, что когда-либо была придумана.***
Екатерина настояла на том, чтобы внучка ехала рядом, в открытом гробу. Жутковато, не правда ли? Бабушка сидела на переднем сиденье, и изредка поглядывала на гроб. Ни одна мышца не дрогнула. Не было ни слёз, не истерик.*Flashback*
— Екатерина Григорьевна? — Да, что-то случилось? — директор школы звонил бабушке часто, но голос был явно злым, а сейчас… — Лиза. Она. Девушка наглоталась таблеток, и скончалась на руках одноклассника. Вам… вам нужно приехать. — Я вас поняла. — холодно ответила женщина. Отложив спицы с клубком нитей, женщина оделась и спокойно вышла из квартиры. Почему такая спокойная реакция? Вы же знаете что люди в возрасте чувствуют конец? Женщина знала что с её внучкой что-то должно случиться, ожидание смерти, хуже самой смерти…*Flashback*
Лёгкий ветер треплет волосы стоящих рядом с могилой. Бабушка. Мама. Тётя. Несколько одноклассников. Даша стояла, и смотрела на аккуратно уложенные волосы подруги, лежащей в чёрном деревянном ящике. Слёз настолько много, что шатенка захлёбывается ими. Стараясь издавать как можно меньше звуков, Зарыковская закрывает рот руками, от чего становиться ещё больнее. Барбовал — передоз успокоительными с красивой бабочкой на упаковке. Лиза совершенно осознанно выпила это седативное. Теперь она как та самая бабочка на упаковке. Свободная, лёгкая, неуловимая. Девушка лежала в чёрном гробу, изнутри обитым бархатом, и расшитым белыми рюшами. Тело скрывало белое платье с длинными рукавами. На голове у русой был венок из чёрных роз. Розы, и стебли с шипами были окрашены черным цветом из баллончика. Русые локоны аккуратно уложены в крупные кудри. Хвойно-карие глаза больше никогда не покажутся из-под пушистых, густых, чёрных ресниц. Белая кожа стала бледнее чем обычно. Руки сложены на груди. Пальцы переплетены друг с другом, при этом «держа» букет чёрных роз.***
Светлый день. Тихое кладбище. И люди, которые словно чёрные муравьи разбегались в слезах. Екатерина попросила закопать гроб уже после её ухода. Уж слишком больно смотреть как единственного дорогого человека погребают в землю. Гробовщик «помянул» русую, и уже встал, дабы закончить с этим делом, но тут силуэт высокого парня что мчался, и стремительно приближался к пункту назначения при этом неистово вопил, словно зверь. Мужчина в возрасте, посидевший явно не из-за старости подпрыгнул на месте, и перекрестился. — Стойте! Не смейте этого делать! — кричал парень с огненно-рыжими волосами. Через минуту веснушчатый был рядом. — Я… — никак не мог отдышаться Кашин — я могу попрощаться с ней? -сбивчиво говорил голубоглазый. — Да, конечно. — добрым взглядом мужчина посмотрел на Даню, и похлопал по накаченному плечу. — Как закончишь, крикни. Я заметил у тебя это хорошо получается.*POV Даня*
Вот она. Такая светлая. Добрая. Спящая… Не переживай гном. Скоро я присоединюсь к тебе. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, наклоняюсь к хрупкому женскому телу…*END POV Даня*
Парень аккуратно взял малышку на руки, стараясь не повредить ни один локон. Рыжий оглянулся по сторонам, и направился в сторону густого леса…***
Сколько он шёл… Три часа, может пять. Уже стемнело и виднелась луна. Веснушчатый нашёл поляну, где луна освещает всё, как фонарь в центре города. — Ты всё ещё прекрасна… — проведя большим пальцем по скуле девушки, прошептал парень. Рыжий сел на колени, всё так же держа Лизу на руках, и достал из кармана прозрачный бутылёк. Парень открыл его зубами, и тут же залпом заглотил всё содержимое разом. Поправив выбившуюся из общей причёски русо-блондинистый локон девушки, парень продолжил. — Ты сказала, что я — лучше чем таблетки… знай, что это взаимно… По щеке парня скатилась слеза наполненная кровью. То ли от передоза, то ли от слишком много выплаканных слёз до этого. Губы парня накрыли бледные мягкие губы русой, и дыхание голубоглазого остановилось. Сердце больше не издаёт заветное «тук-тук»… Тишина… непрерывная, давящая на уши, тишина… Не будет больше «гнома» и «шкафа»… Для Елизаветы Неред это была первая, и последняя любовь, которая стала лучше, чем таблетки. Для Данила Кашина это была единственная и неповторимая любовь, и он решил, что она явно лучше, чем таблетки… Храни этот «тук-тук» в своём сердце…