Справедливость

Уже сама обстановка в зале суда действовала угнетающе. Абсолютно белые стены. Высокие окна под самым потолком, расположенные так, чтобы свет падал точно в глаза подсудимому. Высокий помост, на котором сидели присяжные. И над ним — мраморный трон судьи. Сегодня его занимала лично Ее Величество королева Сэйруна Амелия Справедливая. Она была подобна богине, взирающей на грешников с недостижимой вышины. Такая же прекрасная и такая же холодная. Кристофер не узнавал ее. Он помнил неловкую девочку, которая лазала по деревьям в дворцовом саду. Забравшись на самую высокую ветку, она всегда произносила пламенную речь, а потом прыгала вниз и, если ее не успевали поймать, ушибалась. Он помнил улыбчивую ясноглазую девушку, которая старалась выглядеть старше, выступая под руку с Филионелом на своем первом балу. Филионел… После его убийства Амелия изменилась. Из ее глаз ушел свет. Они стали безжизненными точно камни. Два чистейших сапфира — красивые, но мертвые. Сейчас ее глаза были устремлены на него, Кристофера. Ее дядю, который качал ее на руках, когда она была маленькая. И в них не было ничего. Пустота. — Кристофер Вил Брокс Сэйрун, вы обвиняетесь в организации заговора против короны, — монотонно читал свиток обвинитель, — с целью свергнуть с престола нашу законную королеву, да пошлют боги ей долгую жизнь. Суд проходил по всем правилам. У Кристофера даже был адвокат, но он не слишком старался. Обвинитель предъявлял одно доказательство за другим: письма, которых Кристофер никогда не писал, свидетелей, которых он раньше в глаза не видел. Присяжные кивали, как заводные игрушки. Амелия, добрая, смешливая, неуклюжая Амелия холодно взирала на Кристофера сверху. Со своих непорочных небес. Наконец ему дали слово. — Я невиновен. — Кристофер умоляюще посмотрел на богиню правосудия, надеясь, что все же удастся прорваться через броню, которой она себя окружила. Прорваться и увидеть настоящую Амелию. Ту девочку, которую он любил. — Все доказательства — ложь! Письма мне подкинули настоящие заговорщики, а свидетелей подкупили. Амелия, неужели ты поверишь в этот поклеп? Поверишь в то, что я хотел убить тебя? Я ведь твой дядя. Помнишь, как я пел тебе колыбельные, когда Фил уезжал в долгие дипломатические поездки, и ты боялась засыпать? Помнишь, как мы играли в прятки в моем кабинете? Она посмотрела на него из своего далекого далека. Губы, казалось, были единственным, что двигалось на ее бледном лице. Лице статуи. — Рандионел тоже был моим дядей. Альфред был моим кузеном. Твоим сыном. Присяжные удалились на совещание. Им не потребовалось много времени, чтобы вынести вердикт: «Виновен. Казнить путем обезглавливания». Амелия могла своей королевской властью отменить их решение, но она молча смотрела, как Кристофера выводят вон из зала. Напрасно он кричал, взывал ее чувству справедливости. — Преступники должны быть наказаны. Это справедливо, — только и сказала она. И тогда Кристофер понял, что Амелия давно умерла. Умерла в тот момент, когда истекающий кровью Филионел испустил дух прямо в центре тронного зала. Амелия умерла. Осталась только Справедливость. — Дело герцога Генриха Вельского, — зычно объявил обвинитель. — Введите подсудимого. Топор палача с одинаковой легкостью отрубал головы дворян, купцов и простых крестьян. В королевстве Сэйрун правила Справедливость.