Когда-нибудь завтра

В комнате прохладно и темно, но Асахи все равно видит перед собой взлохмаченную голову Нишинои. Он забавно сопит, уткнувшись носом в подставленную ладонь, и что-то невнятно бормочет. Тихий и безмятежный, окутанный теплой пеленой сна. И очень, очень красивый. Асахи на мгновение замирает, прислушиваясь. За прикрытыми дверьми отчетливо различается стрекотание одинокого сверчка, шелест листвы и далекий лай собаки. В комнате же царит сонная тишина, изредка прерываемая шуршанием ткани. Асахи пододвигается ближе, укладывается удобнее и тянет руку вперед, пальцами осторожно касаясь щеки Нишинои. Почти невесомо проводит по ней вниз к подбородку, гладит по нижней губе. Нишиноя забавно морщится и трется носом о свою ладонь, а затем снова затихает. Асахи улыбается и перемещается к шее, чувствуя мерно бьющуюся жилку, замирает на ней на пару секунд и движется дальше. По плечу, обтянутому коротким рукавом футболки, по острому локтю, и наконец настигает ладони. Гладит ее тыльную сторону, медленно очерчивая выступающие костяшки. Асахи подныривает под нее своей ладонью и осторожно переплетает пальцы. Кожа у Нои мягкая и гладкая, будто бархатная, и всегда очень горячая. В такие минуты мир вокруг Асахи всегда замедляет свое движение. Он перестает слышать посторонние шорохи, замечать ленивые ерзанья спящих вокруг. Остается только сам Асахи и Нишиноя, размеренно сопящий в нескольких сантиметрах от него, недосягаемый и безумно желанный. Ночные вороватые прикосновения к его ладони и редкие, опасливые поцелуи в щеку – все, что может позволить себе Асахи. Асахи давно перестал убеждать себя в том, что Нишиноя ему не просто друг, которого почему-то постоянно хочется трогать. Что желание его поцеловать, прижать посильнее и зарыться лицом в его волосы, это всего лишь временная прихоть. Он изо всех сил пытается не смотреть на Нишиною слишком долго, не улыбаться слишком ласково, постоянно напоминая себе, что все это неправильно. Иногда это удается, иногда нет. Немного в этом помогает частое присутствие рядом Дайчи и Суги и совсем не помогает пребывание в тренировочных лагерях. Будь то ужин или парная пробежка, Нишиноя всегда оказывается рядом. Много шутит и ободряюще хлопает по плечу. В такие моменты Асахи часто напоминает себе, что это всего лишь знак дружеской поддержки. Что, как бы отчаянно он ни желал видеть в этом намеки на симпатию, реальность останется неизменной. Нишиноя никогда не сможет ответить на его симпатию. Наверное. Так проходит день и наступает ночь, время, когда можно будет дать волю своим чувствам. И Асахи пользуется этим, подолгу рассматривая нечеткие очертания лица Нои и касаясь его, едва убедившись, что команда спит. И каждый раз обещая себе, что эта ночь обязательно будет последней. Ноя не заслуживает такого отношения. Но стоит ему снова оказаться в серой полутьме комнаты, вся его выдержка трещит по швам. И он сдается, проклиная и ненавидя себя. Асахи вздыхает. Подтягивается ближе и мягко касается губами тыльной стороны его ладони. Прикрывает глаза, вдыхая почти неуловимый аромат зеленого чая. Единственное мыло, от которого у Нои не сохнут руки. Тело обдает приятной волной мурашек, и Асахи целует снова. Поочередно каждый палец, отчаянно отгоняя неловкие, постыдные мысли. Нишиноя тихо стонет и начинает возиться на месте. Шуршит одеялом, тычется лицом в подушку, а затем нехотя поднимается. Асахи внутри весь холодеет. Попался! Сейчас Ноя обязательно увидит их сплетенные руки, а если не увидит, то обязательно почувствует. Асахи пытается незаметно высвободить ладонь, но Нишиноя бурчит что-то непонятное и только крепче сжимает пальцы. – Уже пора вставать? – глаза все еще закрыты, свободная рука лениво скребет кожу под ухом. Асахи перестает дышать. – Еще ночь, – не узнавая собственный голос, произносит он, – спи дальше. – М, – тянет Нишиноя, – это хорошо. Он трет веки, чуть приоткрывает их, безразлично смотрит на их сплетенные пальцы и шмыгает носом. Не произнося больше ни слова, он подползает к Асахи ближе и сворачивается теплым клубком у него под боком. Лбом утыкается в его грудь, а головой удобно устраивается на согнутой руке Асахи. И снова засыпает. Стараясь двигаться как можно мягче, Асахи подцепляет край одеяла и накрывает им себя и Ною. Все внутри сжимается от переполняющей нежности, ладони покрываются холодным потом, а сердце начинает сильно биться. Асахи обнимает его, гладит по спине, шее и затылку, зарывается носом в мягкие, чуть влажные волосы и целует макушку. Асахи упивается его близостью, мечтая, чтобы эта ночь продлилась как можно дольше. – Я люблю тебя, – тихо выдыхает он, – люблю. Возможно, когда-нибудь Асахи сможет сказать это вслух. Возможно, это «когда-нибудь» даже наступит завтра.